Разгром под Пресновской.
"... Одновременно с юга, из поселка Новомихайловка, вылетели лавой 13-й и 14-й Сибирские казачьи полки. Они карьером понеслись по степи, блестя на солнце шашками. Видя мчащиеся со всех сторон казачьи лавы, а так же идущих во весь рост, почти без выстрелов, безостановочным и стремительным шагом стрелков-уральцев, красноармейцы бросили позиции и в панике побежали в станицу. В основном, это были недавно мобилизованные крестьяне Вятской губернии, влитые в количестве полутора тысяч человек, в полки дивизии. Они еще не свыклись с боевой обстановкой и едва ли не первым их уроком в этой суровой школе, стала встреча с опытной и хорошо обученной казачьей конницей. Командовавший 310-м полком, бывший штабс-капитан Николай Васильевич Рякин, бросился к стоящей на станичной площади 2-й легкой батарее. Он лично указал направление стрельбы и по команде командира батареи Романа, все четыре орудия один за другим, выпустили навстречу атакующим огненные смерчи. Над степью за станицей, как комки ваты, повисли в воздухе высокие разрывы шрапнели. Но остановить бегущих, это уже не могло. Лишь часть бойцов, командирам и комиссарам, удалось задержать на окраине станицы, однако хорошо укрепленные позиции за околицей, были фактически брошены. Сами белые, объясняли это массовое бегство и сдачу в плен красноармейцев тем, что значительная часть пополнения, была настроена к красным враждебно и стремилась сдаться в плен. О какой то, «гнездившейся в частях измене…», осторожно упоминали и красные летописцы.
Почти не встречая сопротивления, казаки и уральцы, лава за лавой, цепь за цепью, ворвались в станицу, занимая окраину и стремительно прорываясь к станичной площади и озеру. Конная лавина, напоенная хмелем победы, со страстной яростью проскочила первые сады и влилась на улицы. Распаленные боем казаки, сшибали конями и со свистом рубили направо и налево, всех попадавшихся навстречу. Тяжелыми неумолимыми ударами срубали каждого, не успевшего вскинуть вверх руки. Не щадили даже мобилизованных обозных крестьян, сидевших на подводах со своими лошадьми. По всей станице со свистом опускались клинки, заливчато строчили прямо вдоль улиц пулеметы. Все, что попалось под клинки катящимся по улицам казачьим лавам – было порублено.
Будущий генерал В.Ф. Рыжиков, а тогда еще простой красноармеец 310-го полка вспоминал: «…казаки с обнаженными шашками и солдаты со штыками наперевес, гонялись за убегающими или в паническом страхе ищущими убежища красноармейцами. Везде валялись бесформенные, изрубленные казаками трупы. …Казаки поймали комиссара 310-го полка, который всеми силами пытался приостановить панику, сорвали с него верхнюю одежду, били нагайками, отрезали уши и нос, и живым зарыли в землю». Так погиб один из убежденных сторонников Советской власти, бывший прапорщик Кирилл Осипович Раевский.
Попавшего в плен комиссара 1-го батальона Ржавина, называвшего себя рядовым бойцом, выдал один из красноармейцев, желая спасти этим свою жизнь. Военком был тут же выведен из толпы пленных и у всех на глазах расстрелян. Умер он достойно. Стоя у стены, Ржавин мужественно крикнул: «меня вы расстреляете, но победа будет за нами». Труп комиссара, был изрублен шашками на куски. Надо отдать должное: даже при повальной панике и бегстве бойцов, командиры 310-го полка старались организовать сопротивление. Наспех собранные ими отряды засели за углами домов, пытаясь пулеметным и винтовочным огнем отбросить наседавшую конницу. В одной, из такой групп, с револьвером в руках, отстреливаясь до последнего патрона, погиб зарубленный шашкой помощник командира полка Мочалкин. Еще и в наши времена, пресновские мальчишки находят порой следы того трагичного боя – обломки сломанных в яростных схватках винтовок, да густо усыпавшие берега озера гильзы, с потемневшей от времени иностранной маркировкой.
По рассказу другого очевидца: «… казаки появлялись группами, с обнаженными шашками, ярко сверкавшими на солнце. Жертв была масса с обеих сторон. Малое количество бойцов поддалось панике, некоторые поднимали руки вверх и подскакавшие казаки, рубили трусов. Погиб командир 4-й роты Черников, бросаясь в яростные атаки и схватки с казаками … Из 100-120 членов партии и сочувствующих, в живых осталось 40-50 человек. Погибли Васильев, Замтур, Мещерский, адъютант Пластинин, Дружнов, командир роты Шумилов». Был убит и командир 312-го полка Трехсвятский.
Всякое управление было потеряно. Толпы красноармейцев стремительно убегали мимо площади, по огибающей озеро главной станичной улице на Новомихайловку. Низенькие лохматые казачьи кони, наметом стлались за ними по улицам. Далеко был слышен свист клинков, вой, топот. По рассказу комиссара 2-й батареи Панова, заметив бегущих, за ними в беспорядке бросились удирать и многочисленные обозы. Все подводчики, сколько ни было кнутов, стали отчаянно хлестать лошадей. Лошади рванулись и в ужасе храпя понеслись по улицам, вытянув шеи, прижав уши. В бешено крутящихся клубах колесной пыли, нестерпимо дребезжали подвешанные ведра, слышалось отчаянное улюлюкание. По рассказу артиллериста 1-го орудия 2-й батареи Пакалева, он сидел на резервном зарядном ящике и внезапно увидел несущиеся по улицам в беспорядке повозки, бегущую за ними пехоту и нахлестывающих лошадей всадников. Вскочив на фуражную повозку, Пакалев вместе с ездовым Квашечкиным, также присоединился к отступающим. Фуражир 2-й батареи Пименов, распряг одну из лошадей и, бросив повозку, верхом устремился за бегущей пехотой. Так поступили почти все обозники. На фоне общей паники, лишь квартирмейстер 310-го полка Александр Артемьевич Попов не растерялся, не бросил, а бережно вывез на пяти повозках, хранившиеся в обозах 1-го разряда 53000 патронов, чем дал возможность вырвавшимся из станицы красноармейцам отстреливаться, раздавая боеприпасы прямо на ходу. Обозы, как и бегущая в панике пехота, всегда были любимой целью атак для конницы. Перейдя в полевой галоп, казаки вынув шашки атаковали эти скопления повозок и красноармейцев, врезаясь в их самую гущу.
Стоявшая в северо-западной части Пресновки 4-я легкая батарея 5-й дивизии, видя крах обороны, успела сняться с позиции. Но на западной окраине станицы, все четыре трехдюймовки, были захвачены преследующими уральцами. Увидев неизбежность пленения, артиллеристы успели вынуть замки из орудий и выбросить их в озеро. После чего, около половины бойцов с командиром батареи Французовым, его помощником и комиссаром бросились бежать на Островку. От всей батареи уцелел лишь обоз, который, отстав еще три дня назад, застрял где-то в тылу. Положение же, стоявшей в самом центре станицы 2-й легкой батареи 35-й дивизии было безвыходным. По рассказу ездового 4-го орудия Недужева, все орудийные передки батареи, вместе со старшиной Михайловым убежали. Теперь, вывести ее орудия было просто не на чем. Да и в суматохе общей паники, приказа к отходу батарея так и не получила. Промедлив на позиции, артиллеристы вскоре не могли даже подвести передки к орудиям, так как со всех сторон, на улицах показались конные казаки. Оставалось лишь как можно дороже, продать свои жизни. Командовавший батареей эстонец Самуил Роман, уроженец Псковской губернии, Холмского уезда, села Алексеевского, приказал опустить стволы орудий на прямую наводку и открыть огонь картечью прямо вдоль улиц. Никто не отступал. Замковые номера, работая как автоматы, открывали замки, выбрасывая стреляные гильзы, с еще догоравшим в них бездымным порохом. А замок, густо чавкая, уже принимал следующий снаряд и по команде «огонь!» - заряжающий дергал за шнур. Град картечи несся во все стороны. Вскоре, из проулков, перемахивая через плетни, на площадь выскочили конные и пешие казаки, бросившиеся рубить прислугу. Один из штыков ударил Романа в левый бок и упал. Упавший командир успел крикнуть «порти орудия!» и сразу же, был доколот на земле. Впоследствии, за мужественное поведение в бою, его посмертно наградили Орденом Красного Знамени.
Находившийся на батарее командир 310-го полка Н.В. Рякин, получил с размаху удар прикладом и упал. Бросившиеся к нему казаки, сразу же сняли с взятого в плен командира, все его новое хорошее обмундирование, оставив того буквально в нижнем белье. Затем, сильно избив Рякина прикладами, они повели его на окраину Новомихайловки, где у кладбища, сортировали и тут же расстреливали пленных. Казалось, судьба командира была предрешена. Однако, почти сразу же, конвойная процессия наткнулась на прорывающуюся из станицы группу красноармейцев 6-й роты, которые открыли на бегу огонь по казакам. В возникшей суматохе, Рякин босиком, без фуражки, в белой рубахе и кальсонах, подобрав с земли чей-то револьвер, бросился бежать. Тем временем, находившиеся на наблюдательном пункте комиссар Панов и помощник командира батареи Крупенников увидели, что казаки уже находятся на позиции. Оба побежали туда, где у орудий уже были слышны какие-то взрывы. Крупенников подобрал винтовку и бросился в рукопашную на казаков. Панов же, подбегая к батарее увидел быстро бежавшего навстречу командира 310-го полка Рякина. Решив догнать пехоту и организовать цепь для отбития орудий, они вдвоем бросились по улице. Забрав первую же попавшуюся подводу, комполка и военком нахлестывая лошадей поскакали к западной окраине станицы. Там кучками бежали красноармейцы. Обогнав их на подводе, Рякин с Пановым перегородили дорогу. Вместе с появившимся комиссаром бригады Топыркиным и начальником штаба Датюком, они стали останавливать бегущих, рассыпая их в цепь. Но, продвинуться обратно в центр станицы и отбить орудия, уже было невозможно. Группы уральских стрелков и пеших казаков сами наступали по улицам. Встретившись с красными, они открыли сильный огонь из винтовок. По станичным улицам залетали огненные смерчи, зашелестели над головой пулеметные очереди, то тут то там, поднималась пыль от ложащихся пуль. Теряя дыхание от бега, бойцы останавливались и стреляли вперед, где от дома к дому, перебегали темные фигурки людей. Откуда, пылью и вспышками хлестала навстречу смерть. Внезапно, во время перестрелки, с боку и с тыла от красной цепи, из переулков стали появляться группы казаков, грозя окружить обороняющихся. Оставаться дальше в станице было опасно и, бойцы, отстреливаясь, стали отходить вдоль улицы. За ними по пятам, ведя огонь из винтовок, шли преследуя стрелки-уральцы. В этот то момент, пулей и был ранен комиссар бригады Топыркин.
Вот и последние дома, станичная улица заканчивалась. Дальше, на несколько километров на запад, тянулась привольная широкая степь. За нею зубчатилась каемка леса. Преодолеть это расстояние, атакуемой со всех сторон красной пехоте, было невозможно. Оглядев бойцов, Рякин принял решение. Всем имеющим строевых коней, было приказано собраться вместе. Таких оказалось около 120 человек, почти половина из которых, были из команды конной разведки. Но были среди них и артиллеристы, которые смогли на лошадях отойти с позиции. В эту же группу, попал и отступавший на своем коне, макарьевский крестьянин Федор Церахто, со своим другом Иваном Блидаревым. Собрав всех, Рякин махнув рукой, указывая направление на левом фланге отходящего полка. Его надо было прикрыть, и подняв клубы пыли, конница ушла.
Тем временем, отбиваясь от наседавшего противника, остатки 310-го полка выходили из станицы. Комполка Рякин, разъезжал по цепи, воодушевляя бойцов. По свидетельству очевидца, - «…верхом, без седла и фуражки, без сапог, одетый в одно нижнее белье, он был похож скорее на пастуха, чем на командира». Едва бойцы вышли в степь, как часть их, под руководством командира 2-го батальона Преображенского, была направлена влево, в обход за озеро Мочище. Они должны были задержать казаков и прикрыть проход обоза по степи до леса. Другая часть красноармейцев, под командой самого Рякина, рассыпавшись в цепь приняла правее, прикрывая выходы в степь из Пресновки и Новомихайловки.
Скакавший в конной группе на левый фланг Федор Церахто, оглянувшись, внезапно увидел как с востока, из-за леса за озером, вырвалась огромная лавина казачьей конницы. Рассыпавшись широким фронтом, сверкая на солнце клинками, она с криками понеслась на отходивший по равнине полк. Другая такая же лавина, прорвалась за озерами с левого фланга. Завидев приближающихся казаков, вся конная группа красноармейцев, так и не выполнив ставшее теперь уже бессмысленным задание, бросилась уходить к лесу, где впереди виднелась узкая просека. Оглядывавшийся назад Федор Церахто видел, как «…казаки с восточной стороны, ворвались в расположение, рассыпавшегося по равнине полка и начался невообразимый рукопашный бой…». Огромная туча пыли встала над этим местом. В эту же свалку, из станицы бежали группы уральцев со штыками наперевес и пеших казаков с обнаженными шашками. В свою очередь, по шедшей наметом по степи красной коннице, с окраины станицы ударили винтовки и пулеметы. Скакавшие плотной кучкой красноармейцы были отличной мишенью. Сраженные огненным металлом, на полном скаку, то тут, то там, стали падать люди. Справа, на перехват группе, быстро понеслась казачья лава. Растянувшись, она напоминала длинную «змею», чья «голова» была жидка, а основная же часть, мчалась далеко позади. О том, чтобы принять конный бой, не могло быть и речи. Почти половина бойцов, была только с винтовками. У них не было ни сабель, ни пик. Нахлестывая коней, красноармейцы старались быстрее достичь опушки леса. У первых деревьев на краю просеки бойцы остановились, соскочили с коней, и еле переводя дыхание, немедленно открыли огонь из винтовок. Несколько скакавших впереди казаков были сбиты с лошадей, а остальные, задержав в замешательстве своих коней, отхлынули от леса. Однако долго, оставаться на опушке было нельзя. Было видно, как часть казаков двинулись лесом в обход. Вскочив на коней, вся группа бросилась вскачь по просеке на Островку. Одно за другим, по бокам мелькали деревья. Внезапно, на одной из полян, скакавшие бойцы лицом к лицу, столкнулись с казачьей полусотней. Не останавливаясь, словно стальной таран, конный клин смял и рассеял противника. Но оказалось, что здесь же на поляне, заняла позиции белая пехота. По скакавшей плотной куче всадников, практически в упор ударили винтовки и пулеметы. Падали бойцы, ржали раненные кони. Оставшиеся, прижавшись к гривам своих четвероногих друзей, стремительно пролетали под огнем поляну и скрывались в лесной чаще. Вот здесь то, когда опасность казалась, уже миновала, и подстерегло Федора Церахто несчастье. Едва сомкнулись за ним спасительные ветви деревьев, как одной из последних, пущенных просто наугад вдогонку пуль, любимый конь был убит наповал. Упав на землю, Федор тут же вскочил на ноги. Преследующие казаки, могли появиться в любую минуту. Заметив это, Иван Блидарев не бросил друга. Посадив Церахто к себе на коня, они вдвоем продолжили путь. И хотя в случае встречи с казаками, шансов уйти у друзей уже не было, однако «бог миловал». Пройдя около трех километров лесом, остатки конной группы, потеряв за время прорыва около тридцати бойцов, вышли на степную равнину. Кругом не было ни души, только позади еще клокотал, то замирая, то усиливаясь последними яростными вспышками бой. Там геройски умирал 310-й полк. Степью и перелесками, конная группа красноармейцев, среди которых было около десятка раненных, направилась к Островке.
Тем временем у Пресновки, двинувшаяся на левый фланг цепь бойцов, под командованием комбата Преображенского, едва успела обогнуть озеро Мочище, как сразу же столкнулась с казаками. Обнажив шашки, сотни развернулись в лаву и стремительно бросились в атаку. Заметив это, комполка Рякин повернул свою цепь и двинулся на помощь. Общими усилиями, открыв шквальный ружейно-пулеметный огонь, казаков удалось отбить. Смешавшись, те стали отходить. Однако вернуться обратно к обозам, красноармейцам уже не удалось. Со всех сторон, то тут то там, стали появляться группы казаков, которые бросались в атаки. Свирепо оскалив зубы, красноармейцы с каким то отчаянием, стреляли из винтовок во все стороны. И каждый раз, меткий ружейный огонь, заставлял казаков скрываться обратно в лесу. Стало ясно, что полк окружен со всех сторон. О спасении оставшегося позади обоза и штаба полка, нечего было и думать. Дорога на Казанку, была отрезана. Рякин, решил пробиваться на запад, на поселок Усердный. Для этого, надо было, прежде всего выбить занимавших опушку леса казаков. Объехав цепь, и теплым словом воодушевив бойцов, комполка пошел впереди всех, с револьвером в руках. За ним двинулись, держа винтовки наперевес, сосредоточенно-спокойные красноармейцы. Молодые лица строги, с тем незабываемым выражением озлобленной решимости, яростной ненависти. Это была атака напролом. Занимавшие опушку леса казаки, открыли сильный ружейный и пулеметный огонь. Упал раненный комбат Преображенский. Его подобрали и положили на подводу. Полулежа, он приказал ехать за цепью и продолжал командовать бойцами. Вот и опушка. Закричав «ура!», Рякин первым бросился в атаку. За ним, дружно побежали бойцы. Укрывавшиеся за деревьями казаки дрогнули, бросились в стороны, освободив дорогу. Прорвавшись, остатки 310-го полка стали спешно отходить перелесками на Усердное. После полудня подошли к поселку. Остановив бойцов, Рякин выслал вперед разведку. К великой радости оказалось, что в Усердном находится 307-й полк. Они прорвались, хотя первый же подсчет потерь, просто ужасал. По свидетельству Рыжикова, из всего полка вышло 182 человека, в том числе 147 штыков и 2 пулемета. Весь обоз и штаб полка, почта, около 10 пулеметов, а так же 754 бойца и командира попали в плен, либо погибли. 312-й полк потерял 229 человек. Целиком погибла 2-я легкая батарея, потерявшая убитыми и пропавшими без вести 185 человек. Из оставшихся позади обозов 2-й бригады, удалось вырваться лишь нескольким десяткам красноармейцев. Они отходили в сторону Островки. Скакавший на фуражной повозке артиллерист Пакалев, не доезжая полутора километров до Островки остановился. Уставшая лошадь дальше идти не могла. Бросив повозку, Пакалев и ездовой Квашечкин, присоединились к отходящей группе бойцов, из которых командиру 1-го батальона Колобродову, наконец-то удалось построить цепь, чтобы хоть как-то прикрыть отход. Все отступали. Повозки и все, что связывало бегство, просто бросалось по дороге. Ездовой 4-го орудия Недужев, подгоняемый слухами о настигающих казаках, бросил орудийные передки, выпряг из них лошадей и продолжил отходить уже верхом. Не доходя Островки, встретили окопавшихся красноармейцев 3-й бригады, которые заметив бегущих, так же спешно отошли к поселку. Было около 14 часов дня.
По донесению белого начдива Круглевского, в Пресновке, его стрелками-уральцами была захвачена целиком четырехорудийная 2-я батарея, с передками и зарядными ящиками, годная к немедленному действию. Кроме того, взяты знамя 310-го полка, документы штабов 310-го и 312-го полков, околоток и перевязочный отряд с санитарами и врачами, а так же до 400 пленных. В руки белых попали обозы 1-го разряда всех полков бригады с канцеляриями, не менее 20 пулеметов, а при преследовании, была взята целиком 4-я батарея, чьи орудия правда были без замков. Несмотря на такой разгром, командовавший полками 35-й дивизии Н.С.Датюк, был впоследствии награжден золотыми часами, за то, что отстреливаясь из револьвера, смог собрать остатки бежавших по улицам красноармейцев и пробиться с ними на Кабаний".
Вот каким был комполка, будущий генерал Рякин, которого похоронили в 1919 году.
И результат измены командования 2 (104) сбр 35 сд во главе с быв. полковником Котоминым.
