Инженерным комитетом не была реализована существенная деталь, а точнее обязательная пригодность колпака Клокачева для работы наблюдателя, определяющего положения цели при управлении огнем артиллерии. Барьером для реализации требования ГАУ – использование при измерениях прибора Лальница – были экономические последствия, возникающие из-за увеличения габаритов колпака. Полуторакратный рост диаметра (при сохранении принятой нормы устойчивости к обстрелу) вызывал бы рост веса броневого закрытия до 15–20 тонн, а это, в свою очередь, вызвало бы дальнейшие проблемы – значительный рост цены изготовления и транспортировки, а также необходимость использования более сложных технических устройств для перемещения и монтажа колпака, что также влияло и на стоимость строительных работ. Члены комитета пришли к выводу, что столь дорогостоящие броневые наблюдательны пункты можно во многих случаях заменить колпаками, выполненными из железобетона. При этом наряду с низкой стоимостью можно было получить и рабочее помещение с габаритами, соответствующие предложениям ГАУ, однако, при сохранении требований к устойчивости к попаданию снаряда калибром 280 мм, колпак, выполненный как железобетонная постройка, был бы слишком большим и не годился для строительства на фортах. Утверждалось, что предложенное тактико-техническое решение идеально подходило для постов, размещенных в межфортовых промежутках, где предполагалась относительно невысокая угроза обстрела тяжелой артиллерией. На заседании 23 мая 1912 г. Инженерный комитет утвердил типовой проект колпака-поста для наблюдателя артиллерии с цилиндрическим рабочим помещением диаметром 137 см и высотой 185 см в железобетонном варианте толщиной 60 см и с двумя щелями, дающими общий сектор наблюдения 180 градусов [46].
До осени 1912 г. все 11 броневых колпаков Клокачева из первой партии были смонтированы в крепости Осовец на 11 артиллерийских наблюдательных постах, которые находились в следующих местах: 3 на форту Центральном, 4 на северном соединительном гласисе (все на горе Скобелева), 1 на форту Центральном, 2 на форту Шведском и 1 на форту Новом. Остальные три поста предполагалось построить в промежутке между фортами Шведским и Новым, причем их конструкции можно было заменить на сходные с принятыми Инженерным комитетом. Было это выгодным, поскольку усиление Осовца в значительной степени сдерживалось хроническим недостатком финансовых средств, а высвободившееся средства, а также броневые колпаки можно было использовать для строительства иных необходимых объектов. В августе Инженерный комитет отменил ранее разработанные проекты трех последних постов – как тяжелых объектов, выдерживающих попадание снаряда калибра 280 мм – и утвердил возведение на их местах легких железобетонных колпаков-постов. В конце строительного сезона 1912 года были закуплены для них материалы и утверждено их строительство в 1913 году.
Инженеры Осовецкого крепостного инженерного управления имели существенную проблему с недостатком 2 броневых колпаков для задержавшихся строительством полуротных пехотных убежищ на Заречной позиции. Согласно майскому решению Инженерного комитета были разработаны проекты для замены упомянутых убежищ, в которых предполагалось использовать малые железобетонные колпаки [47]. Инженерный комитет остановил реализацию такого решения, поскольку после смены типов постов для артиллерийских наблюдателей в Осовце осталось 3 неиспользованных колпака Клокачева. В соответствии с решением ГИУ их решили использовать, как пехотные наблюдательные пункты и первый из них забетонировали в сентябре 1912 г. на полуротном убежище на Заречной позиции при Леовфланговой батарее [48]. Последние два свободных колпака смонтировали в 1913 г. Один из них забетонировали весной последнем (шестым в соответствии с планом работ от 1911 г.) полуротном убежище на Заречной позиции (при Будненском мосту), а второе – летом на караульном убежище при шлюзе, удерживающем уровень воды во рву форта Центрального. Тогда же забетонировали три железобетонных колпака-поста в районе Лысой горы и тем самым закончили реализацию плана по созданию сети наблюдательных постов для артиллерии.
Осовецкое крепостное инженерное управление должно было заказать в 1912 г. очередные броневые наблюдательные закрытия на строительный сезон 1913 года, однако эти действия остановило ГИУ, принимая во внимание два существенных события, долженствующие повлиять на судьбу крепости Осовец, вместе с дальнейшей судьбой всей российской долговременной фортификации.
Пятнадцатого ноября 1912 г. на заседании Комитета Генерального штаба сокрректировали программу усиления крепости Осовец. Среди утвержденных изменений, в том числе и из-за финансовых ограничений, было уменьшение числа броневых пехотных наблюдательных постов до 29 с предположенных к установке в 1909 г. сорока одного. Принимая во внимание уже существующие и утвержденные к постройке наблюдательные посты, надлежало установить еще 18 броневых закрытий в следующих местах: форт Центральный – 3, форт Заречный – 1, Заречная позиция – 2, северный соединительный гласис – 2, форт Шведский – 3, южный соединительный гласис -4, группа Нового форта – 3 [49].
Согласно новым решениям относительно структуры укреплений крепости Осовец 26 декабря 1912 г. Инженерный комитет утвердил проект убежища дежурной части с 2 броневыми колпаками на форту Новом, в то время как 11 апреля 1913 г. были утверждены остальные проекты 6 постов на фортах Центральном и Шведском, а также проект убежища с 1 броневым колпаком на правом фланге группы Нового форта. В 1913 г. забетонировали два фундамента для броневых закрытий на форту Шведском, а на форту Центральном – 1 фундамент. В 1914 г. закончили 1 фундамент на форту Центральном, а также гнездо для 1 броневого колпака в убежище на правом фланге группы Нового форта. Таким образом, до 1 августа 1914 г. было готово к монтажу броневых наблюдательных закрытий только 5 гнезд, а проекты остальных девяти объектов с наблюдательными постами для пехоты еще либо не были готовы, либо ждали утверждения в Инженерном комитете [50]. Причины срыва сроков оборудования крепости Осовец броневыми наблюдательными закрытиями заключались не в финансовых проблемах, а в начавшемся в конце 1912 г. поиска ГИУ новых, усовершенствованных образцов конструкции колпаков.
В августе 1912 г. на острове Березань около Николаева на Черном море ГИУ закончило строительство экспериментального объекта, который предназначался для обстрела тяжелой артиллерией и исследования последствий разрыва снарядов на постройках, составляющих элементы фортов и промежуточных позиций. Среди разных типов кубатурных и броневых построек, каковые надлежало подвергнуть испытаниям по устойчивости к действию снарядов, в покрытии опытного объекта смонтировали наблюдательный пост Голенкина. Все известные авторы, а также многостраничные отчеты, посвященные Березанским опытам, оставляют без ответа вопрос, почему рядом не установили колпак Клокачева и хранят по этому поводу молчание. В исследовательской программе имеется только краткая аннотация, что надлежало исследовать, может ли наблюдательный пункт полковника Голенкина обеспечить наблюдателя от последствий разрыва бризантных снарядов калибра 280 мм [51].
На переломе сентября и октября 1912 г. по опытному объекту было выпущено несколько десятков снарядов калибра 152 и 283 мм, но, к сожалению, ни один из них не попал даже близко к наблюдательному колпаку, чтобы можно было узнать о влиянии разрыва на конструкции броневого закрытия и его закрепление в бетонном массиве. В колпак попало только несколько осколков, сделавших ряд отдельных царапин на его поверхности. В связи с отсутствием каких-либо данных, пригодных для оценки устойчивости колпака, руководитель эксперимента приказал обстрелять наблюдательный пункт прямой наводкой из полевой пушки калибра 76 мм. Пятнадцатого октября были установлены две пушки, которые вместе выпустили 18 осколочных снарядов. Сперва пушки сделали по три выстрела, а затем по шесть выстрелов залпами. Цель была настолько малых размеров, даже с расстояния нескольких десятков метров было трудно в нее попасть, и на колпаке взорвался только один снаряд, выстреленный, как второй в очереди. Разрыв имел место в левой наблюдательной амбразуре. Сила взрыва не выломала заслонку, но вызвала очень большое проникновения внутрь колпака ядовитых газов, являющихся продуктами взрыва. [52].
Основным замечанием при оценке пригодности исследованного броневого наблюдательного закрытия был вывод о том, что во время артиллерийского обстрела внутри него не может находится человек. Осколки и газы от разрывающихся снарядов делают, в целом, невозможным наблюдение, и была сделана рекомендация, чтобы в новых проектах дополнить амбразуры панорамными перископами с возможностью быстрой замены поврежденных. Также было постулировано, чтобы колпаки размещать в наименее обстреливаемых местах форта, но было трудно совместить эту рекомендацию с необходимостью обеспечить нужный сектор наблюдения. Также утверждалось, что из-за узкого рабочего помещения с размещенным в центре сиденьем и при входном люке столь малых размеров из колпака невозможно эвакуировать раненного или убитого наблюдателя [53]. Среди общих выводов, сформулированных в обширной справке от 22 апреля 1913 г., подытоживающей Березанские опыты, было обращено внимание на предвиденные большие потери наблюдателей от огня артиллерии, что привело ГИУ к изданию приказания подведомственным инженерным управлениям, чтобы те приостановили заказы на наблюдательные колпаки до момента выяснения, как должна выглядеть улучшенная конструкция [54].
На основании выводов, полученных в результате Березанских опытов, Инженерный комитет пришел к выводу, что поиск принципиально новых технических решений не целесообразен, и что по всем предположениям поставленные задачи мог выполнить броневой пост Голенкина по введении в него очевидных модификаций. Существенной проблемой была также технология изготовления, и в этой ситуации перевесили соображения, связанные с состоянием металлургии в стране, которая не овладела еще технологией производства броневых закрытий сложных форм с помощью метода монолитного литья. Комитет постановил соединить параметры колпака Голенкина с идеей, разработанной Клокачевым и утвердил дальнейшее использование составной наружной оболочки.
Новый колпак должен был иметь броневые элементы толщиной, принятой для колпаков Клокачева, но при этом толщина плиты крыши уменьшилась до 203 мм, как это имело место быть у колпака Голенкина. Было признано, что колпак Клокачева был слишком коротким и не гарантировал хорошего закрепления в бетонном массиве, в результате чего разрыв тяжелого снаряда мог вызвать растрескивание этого массива и в рабочее помещение проникли бы газы, образовавшиеся при взрыве снаряда. Поэтому было принято решение о необходимости глубокого утапливания броневого закрытия в бетон и полного прикрытия рабочего помещения броней, так, как и предполагал это сделать Голенкин. Были приняты размеры рабочего помещения установленные Голенкиным, а именно высота 185 см и диаметр нижней части 120 см, в то время как для диаметра нижней части была принята величина 100 см в соответствии с эргономикой, принятой Клокачевым. В трех наблюдательных амбразурах, каждая одинаковых размеров, предусматривался монтаж перископов. Во второй половине 1913 г. во все местные инженерные управления была разослана информация об общем виде и размерах нового наблюдательного колпака, а также были уведомлены строители, что сметная стоимость комплектного броневого закрытия вместе с оптическим оборудованием оценена, как 16.000 рублей [55].
Определение формы и размеров стандартного наблюдательного колпака имело цель снятие дальнейшей блокировки проектных и строительных работ в русских крепостях, поскольку в связи с напряженной международной ситуацией необходимо было торопиться. Благодаря этому можно было подготовлять лишь гнезда (фундаментные массивы с коммуникационными колодцами) для позднейшего забетонирования колпаков, не тормозя дальнейшие работы. Информация Инженерного комитета не исчерпывала всех особенностей, характеризующих броневые закрытия, так как не была решена проблема входа. В начале 1914 г. в Осовецком крепостном инженерном управлении был выполнен проект колпака вместе с предложениями по внутреннему оборудованию. Его сутью было разрешение главного недостатка колпака Голенкина, связанного с невозможностью вытаскивания из рабочего помещения раненного или убитого наблюдателя. Инженеры из Осовца предложили использовать прикрепленное к стене откидное сиденье, а также большой лаз в металлическом поле с возможностью открывания, в зависимости от необходимости, сверху или снизу [56].
В вопросах доступа во внутрь колпака и его внутреннего оборудования Инженерный комитет принял иные решения. Осовецкий замысел не обеспечивал регулировки высоты сиденья, что можно было делать в прототипе Голенкина. Был использован иной способ – сиденье вращалось на винтовой стойке, но его основание было убрано с пола и закреплено на кронштейн, прикрепленный болтами к стене противооткольной оболочки. Благодаря этому сиденье легко можно было откинуть от стены и установить по оси колпака только на время работы наблюдателя. Был упразднен тяжелый и монолитный пол. При монтаже колпака под него надо было уложить пояс из стального листа, имевшего внутренний размер немного меньший, чем нижний диаметр рабочего помещения. Таким способом образовывался кольцевой выступ, на который опирался пол из дюймовых досок, причем не составляли они полного круга, и укладывались так, чтобы оставшийся проем выполнял роль коммуникационного лаза. В случае необходимости, даже если внутри лежал неподвижно человек, доски можно было снизу поддеть, поднять одним концом вверх и одновременно стащить другой конец с выступа, а потом вынимать по очереди, до тех пор, пока величина всего проема не позволила бы вынуть из колпака тело наблюдателя.
Время торопило – в крепостях на западной границе предусматривался монтаж нескольких десятков броневых наблюдательных колпаков, но все еще не была решена проблема оптики. Этот вопрос вызвал ряд проблем, поскольку перископы были дорогими, и их надлежало запроектировать вместе со способом быстрой замены, а потом поставить запасные для каждого колпака. В лице нарастающих задержек проблему решили радикальным способом – путем отказа от перископов, с оставлением амбразур, закрываемых только подвижными заслонками. Конструкция заслонки была заменена на индивидуальные пластины толщиной 25 мм, откидывающиеся вниз с помощью поворачивающихся ригелей. Ижорский завод выслал по просьбе Главного военно-технического управления (ГВТУ – образовалось после реформирования ГИУ) пробную партию новых колпаков в количестве не менее 3 экземпляров, которые были отправлены в две крупнейшие крепости на первой линии обороны западной границы – Модлина и Гродно, чтобы отработать там способы их транспортировки и монтажа.
Тридцать первого июля 1914 г. началась мобилизация русской армии, а 1 августа вспыхнула Первая мировая война. Строительные работы на долговременных укреплениях были прерваны, для того, чтобы преобразовать пояса фортов в позиции, подготовленные для боя. Только в конце ноября Верховный главнокомандующий разрешил продолжить бетонные работы в крепостях, но только в размерах, чтобы не нарушить их оборонительной готовности. Тогда же, при окончании работ по постройке объектов долговременной фортификации, возводившихся в это время, там, где это можно было быстро выполнить и тем самым в значительной степени повысить оборонительную силу отдельных сооружений, были забетонированы колпаки ГИУ – в Модлине на форту № 10 и в Гродно на фортах № 3 и 5 [57].
В 1915 г. Россия утратила стратегическую инициативу в войне и до 2 сентября все ее крепости на западной границе оказались в руках либо немцев, либо австро-венгров. На этом, однако, история броневых наблюдательных закрытий в русской долговременной фортификации не закончилось, в том числе и в истории царского оборонительного строительства. До 1917 г. продолжалось развитие сухопутных фронтов морских крепостей Кронштадт, Ревель и Севастополь, а на восточном краю империи – большой сухопутной и морской крепости Владивосток. Трудно понять почему, но до конца Первой мировой войны там не было смонтировано ни одного стандартного колпака для пехотного наблюдателя системы ГИУ. Для этого важно здесь вспомнить, что от утверждения ГИУ в 1897 г. идеи использования в сухопутной фортификации броневых наблюдательных пунктов, все более, чем скромные российские наработки в этой области заканчивались до 1914 г. включительно лишь установкой 22 колпаков в крепости Осовец (8 штук системы Голенкина и 14 штук системы Клокачева), 4 колпаков в крепости Модлин (3 штуки системы Аренса и 1 штука системы ГИУ), 2 колпаков в крепости Ковно (2 штуки системы Аренса), а также, минимум, 2 колпаков в крепости Гродно (2 штуки системы ГИУ), что в целом дает только 30 броневых закрытий для пехотных артиллерийских наблюдателей.
Эпилог
На доминирующей позиции в истории практического применения брони в русской сухопутной фортификации находится крепость Осовец, где в 1914 г. была также установлена одна артиллерийская башня. События Первой мировой войны, связанные с последним этапом существования собственно крепости, оказали существенное влияние на дальнейших ход описываемой истории.
Осовец был сильно обстрелян немецкой артиллерией 26–29 сентября 1914 г., но тогда не было ни одного попадания, которое могло бы оказать какое-либо влияние на состояние наблюдательных колпаков. Двадцать пятого февраля 1915 г. крепость вновь была обстреляна осадной артиллерией. На этот раз были среди нее и орудия калибра до 420 мм включительно, в целом сверхтяжелые пушки и гаубицы использовались начиная со 2 марта, вся остальная артиллерийская группировка бомбардировала Осовец до 25 марта. Целых четыре снаряда калибра 210 мм попало в массив, окружающий один из колпаков Клокачева на Шведском форту. Разрывы в 2–3 м от броневого закрытия не вызвали ни одного повреждения. Восьмого марта произошло особо важное событие, а именно, непосредственное попадание в другой колпак Клокачева, установленный на форту Центральном [58]. Бронебойный снаряд, выстреленный из 305-мм австро-венгерской мортиры завода Шкода, попал в крышу колпака и вывел его из дальнейшей службы. Кинетическая энергия и сила взрыва четвертьтонного снаряда разорвала соединения плит, а внутрь через образовавшиеся щели и амбразурные проемы проникли газы и колпак был полностью разрушен.
Подробные исследования повреждений осовецких фортификационных сооружений проводил командированный туда из Петербурга профессор Николаевской инженерной академии генерал-майор Житкевич, и в мае представил выводы из них Инженерному комитету. В случае разбитого наблюдательного поста было выяснено, что вес снаряда, который в него угодил, превышал установленную устойчивость колпака, однако инженеры не имели уверенности, что снаряд калибром 280 мм вызвал бы меньшие разрушения, и конструкция составного броневого закрытия, разработанного в соответствии с идеей Клокачева, оказалась под сомнением. Начальник ГВТУ приказал остановить производство наблюдательных закрытий до выяснения параметров усовершенствованной модели. Соответствующее задание получил член Технического комитета генерал-майор Малков-Панин, который немедленно поехал в Колпино разобраться с ситуацией и производителем. Хотя начало войны и изменило приоритеты, повернув руководителей российской промышленности к нуждам обороны, однако Ижорский завод не выявил поспешности при изготовлению колпаков ГИУ, заказанных до июля 1914 г. различными инженерными управлениями. Всего в производстве было 25 колпаков, причем оказалось, что это были преимущественно броневые оболочки в разной степени готовности: для 11 штук имелись выпрофилированные и составленные стены, для 14 штук были прокатаны плиты стен и для всех 25 штук были готовы плиты крыш [59].
На заседании Инженерного комитета 8 июня 1915 г. генерал-майор Малков-Панин доложил рапорт с информацией о состоянии реализации имеющихся заказов на броневые наблюдательные посты ГИУ и огласил для обсуждения предложения о том, чего дальше с ними делать. Членам комитета был представлен проект мероприятий чрезвычайного характера, имеющих целью уменьшить экономические потери, если бы составные колпаки были бы исключены из использования и была бы необходимость обращения в лом частично готовых броневых изделий. Замысел модификации колпака ГИУ был прост и заключался в усилении конструкции, а также герметизации рабочего помещения. Разрыванию клиновых соединений стен колпака должны были воспрепятствовать набитые сверху стальные пояса – меньший нижний, выполняющий роль кирасы, а также наиважнейший верхний, толщиной 130 мм и высотой 305 мм. Смещению верхнего пояса вниз при попадании падающего сверху снаряда препятствовал конический профиль колпака, при этом не могло быть и речи о случайном заслонении наблюдательных амбразур. Способом герметизации колпака был возврат к идее отказа от амбразур и заменой их выдвижными перископами. Инженерный комитет утвердил предложенные изменения конструкции и разрешил использовать модифицированные колпаки в фортификационных объектах, причем перископы должны были получить только 14 экземпляров, в стенках которых еще не проточили наблюдательные амбразуры.
Модифицированные колпаки ГИУ в различной степени готовности дожидались конца войны, сложенные на складе Ижорского завода. Это имущество старой царской армии перешло в руки Красной армии, и затем было использовано при строительстве приграничных укреплений СССР. Ижорские колпаки для пехотных наблюдателей, а также изготовленные там до 1918 г. несколько цилиндрических колпаков для артиллерийских наблюдателей нового типа, передали в укрепленные районы, построенные в 1928–1936 гг. на территории Украинского военного округа. В большинстве своем, эти колпаки были установлены в наблюдательных и командных пунктах Киевского и Летичевского укрепленных районов [60]. Большинство из них находится там и по сей день, однако их история отошла в забвенье и не известна ни российским, ни украинским исследователям.
Примечания
[1] Автор выражает признательность панам: С. Фуглевичу, З. Голащевскому, а также А.Г. Кузяку (Киев) за предоставление для статьи собственных фотографий].
[2] А.А. Раздолгин, Ю.А. Скориков. Кронштадтская крепость, Ленинград 1988, с. 253–255. 278–280 и 298.
[3] Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге (далее ВИМ). 22/339. К.И. Величко. Броневые сооружения в применении к фортификационным постройкам, 1885.
[4] Н.Н. Богацкий. Военный инженер К.И. Величко (1856–1927), Москва 1957, с. 6.
[5] Л. Фриман. Современное положение вопроса о броневых башнях. С.Петербург 1890, с. 1–64.
[6] К.И. Величко. Исследование новейших средств осады и обороны сухопутных крепостей. С. Петербург 1889. с. 3–19.
[7] В.В. Яковлев. История крепостей. Эволюция долговременной фортифкации. Москва 1931. с. 197.
[8] Раздолгин, Скориков, с. 344.
[9] ВИМ. IV/14. Чертежи долговременного форта К.И. Величко с пояснительной запиской. 1897 г.
[10] Г.И. Тимченко-Рубан. Нечто о Порт-Артуре и вообще об организации крепостной обороны. С. Петербург 1905. с. 12–17; Н.Б. Аюшин, В.И. Калинин, С.А. Воробьев, Н.В. Гаврилкин. Крепость Владивосток. Санкт-Петербург 2001, с. 39–52.
[11] [A. Gruszecki, A. Wap. Twierdza Lomza 1883 – 1915. [w: ] Twierdze I dzialania wojenne na zemiach polskich w czasie I wojny swiatowej, Bialystok-Przasnysz 2000, s. 37.
[12] ВИМ. А-14821. Отчет по постройке фортов крепости Зегрж и Ковно по 23 августа 1905 г.
[13] А.В. Фон-Шварц. Из дневника инженера. С. Петербург 1906. с. 6.
[14] Там же, с. 18.
[15] [Российский государственный военно-исторический архив в Москве (далее: РГВИА). 13140-1-1680. Журнал Инженерного комитета № 40, 4 октября 1907 г.
[16] Ф. Голенкин. Роль металла в фортификации в его современности и в будущем. С. Петербург 1909.
[17] ВИМ. 22/336. Журнал Главного инженерного управления № 18, 7 июня 1909 г.
[18] ВИМ. 22/343. Журнал Инженерного комитета № 63. 21 апреля 1910 г.
[19] ВИМ. 22/336. Броневые установки в сухопутных крепостях – доклад с пометками К.И. Величко.
[20] ВИМ. 22/343. Журнал особого совещания о броневых закрытиях в крепостях. С. 21–22.
[21] ВИМ. 22/343. Журнал Инженерного комитета № 85, 3 мая 1910 г.
[22] ВИМ. 22/371. Наблюдательный пост по конструкции полковника Голенкина.
[23] ВИМ. 22/377. Журнал Инженерного комитета № 18. 4 июля 1909 г.
[24] ВИМ. 22/668. Журнал Главного крепостного комитета Непременного присутствия. 20 сентября, 3, 13, 19, 14, 26 октября и 2, 9, 11, 16 ноября 1909 г. № 316.
[25] РГВИА, 13140-1-1726. Окружное инженерное управление начальнику инженеров Осовецкой крепости, 29 августа 1910 г.
[26] РГВИА. 13140-1-1726. Осовецкое крепостное инженерное управление военному инженеру подполковнику Василенко, 28 октября 1910 г.
[27] РГВИА. 13140-1-1726. Общество Путиловских заводов. Правление. Помощнику начальника инженеров Осовецкой крепости. 9 ноября 1910 г.
[28] РГВИА. 13140-1-1726. Министерство морское. Ижорский завод. Начальнику инженеров Осовецкой крепости, 16 ноября 1910 г.
[29] РГВИА. 13140-1-1726. Министерство морское. Начальник Ижорского завода начальнику инженеров Осовецкой крепости, 4 декабря 1910 г.
[30] РГВИА. 13140-1-1726. Правление СПб. Металлического завода в Осовецкое крепостное инженерное управление, 8 декабря 1910 г.
[31] РГВИА. 13140-1-1726. Общество Путиловских заводов. Правление. В Осовецкое крепостное инженерное управление. 17 декабря 1910 г.
[32] РГВИА. 13140-1-1726. Общество машиностроительного и чугунно-литейного завода К Рудзкий и Ком. в Осовецкое крепостное инженерное управление, 6/19 декабря 1910 г.]
[33] РГВИА. 13140-1-1726. Правление Никополь-Мариупольского Горного и Метиаллургического общества Осовецкому крепостному инженерному управлению, 20 декабря 1910 г.
[34] РГВИА. 13149-1-1726. Журнал № 1 Хозяйственного комитета при Осовецком крепостном инженерном управлении. Заседание 14-го января 1911 г.
[35] РГВИА. 13140-1-1726. Осовецкое крепостное инженерное управление в Главное инженерное управление. 15 января 1911 г.
[36] РГВИА. 13140-1-1726. Журнал № 11 Инженерного комитета Главного инженерного управления, 27-го января 1911 г.
[37] РГВИА. 13140-1-1726. Договор между Осовецким крепостным инженерным управлением и Ижорским заводом – текст без заголовка, датированный 28 января [10 февраля] 1911 г.
[38] РГВИА. 13140-1-1726. Начальник Ижорского завода начальнику инженеров Осовецкой крепости, 20 мая 1911 г.
[39] РГВИА. 349-27-4292.
[40] РГВИА. 13140-1-1726. Журнал № 86 Инженерного комитета Главного инженерного управления. 23 июня 1911 г.
[41] РГВИА. 13140-1-1726] Варшавский военный округ. Окружное инженерное управление начальнику инженеров Осовецкой крепости. 18 апреля 1911 г.
[42] РГВИА. 131149-1-1726. Осовецкое крепостное артиллерийское управление в Осовецкое крепостное инженерное управление. 29 июля 1911 г.
[43] РГВИА. 13149-1-1726. Договор без заголовка, датированный 27 сентября [10 октября] 1911 г. между Ижорским заводом и Осовецким крепостным инженерным управлением.
[44] РГВИА. 349-27-4328. Проект броневых постов №№ 110–127 (кальки). 1911 г.
[45] РГВИА. 349-27-4332. К проекту постройки 12 броневых наблюдательных пунктов. Проект замены двусторонних наблюдательных пунктов № 102 и № 124 четырьмя односторонними. 1912 г.
[46] ВИМ. 23-432-282. Тип железобетонного поста для артиллерийских наблюдателей. 1912 г.
[47] РГВИА. 349-27-4173. Убежище на полуроту пехоты безопасное от бомбардирования в тылу укрепл. № II. 1912 г.
[48] ВИМ. 22/678. Годовой отчет по Осовецкой крепости за 1912 год. Приложение № 6. глава А.
[49] ВИМ. 22/678. Журнал № 28 Комитета Генерального штаба. 2 ноября 1912 г.
[50] ВИМ. 22/761. Годовой отчет по Осовецкой крепости за 1913 год. С. 29 и 31; РГВИА. 13140-1-1869. Ведомость об успехе оборонительных работ, произведенных по Осовецкой крепости за июнь 1914 г.
[51] ВИМ. 22/292. Отчет об опытах на острове Березань в 1912 г. с. 344.
[52] ВИМ. 22/371. Краткое описание броневого наблюдательного поста, установленного на опытной постройке о. Березань.
[53] ВИМ. 22/371. Заключение об испытании броневого наблюдательного поста на о. Березань.
[54] ВИМ. 22/371. По отчету об испытаниях на острове Березань. Общие заключения. 9 апреля 1913 г.
[55] ВИМ. 22/759. Ведомость о ходе работ 1-й очереди по усилению крепостей в исполнении Высочайше утвержденного проекта. 1914 г.
[56] РГВИА. 349-27-4348. Устройство броневого поста с входным люком, могущим открываться внутрь и наружу. 1914 г.
[57] РГВИА. 13139-1-205. Журнал № 3 военных действий Новогеоргиевского крепостного инженерного управления в 1914 г.; С.А. Пивоварчик. Гродненская фортифкация XIX–начала XX в. От укрепленной позиции к первоклассной крепости. [в:] «Цитадель» № 12. Санкт-Петербург 2005. с. 54–57.
[58] РГВИА. 13140-1-582. Журнал военных действий Осовецкой крепости 9 февраля–8 марта 1915 г. 23 февраля.
[59] ВИМ. 22/1955/21. Фонд Яковлева. Крепость Осовец. С. 7.
[60] [А.Г. Кузяк, В.В. Каминский. Железобетонные сооружения укрепленных районов СССР на территории Украины. 1928–1936 гг. [в:] Крепость Россия. Историко-фортифкационный сборник. Выпуск 2. Владивосток 2005, с. 40–48. Авторы ошибочно утверждают, что экземпляры колпаков ГИУ, установленные в советских УРах изготовлены полсе Первой мировой войны и что это модифицированные колпаки Голенкина, выпущенные в составном варианте и появившиеся впервые после Березанских опытов]
