Rufort.info - Фортификация
Форум => История фортификации. Общий раздел => Тема начата: Ckeptik-2 от 25 Марта 2011, 04:26
-
Взято с Сайта газеты "Взгляд" :
----------------------------
«Что-то может быть потеряно навсегда»
Историк Алексей Исаев считает, что ряд документов архива Минобороны под угрозой
24 марта 2011, 21::47
http://www.vz.ru/society/2011/3/24/478420.html#
«Под предлогом того, что документы не берут десятилетиями, их могут объявить не имеющими ценности и сжечь. Хотя на самом деле там может храниться информация, которая может быть востребована», – рассказал газете ВЗГЛЯД историк Алексей Исаев о своих опасениях по поводу сохранности материалов по Великой Отечественной войне в архиве Минобороны.
Сообщество историков и неравнодушные граждане бьют тревогу – на специализированных форумах и в блогах высказываются опасения, что в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) могут быть утеряны или даже уничтожены многие документы.
В настоящее время в ЦАМО хранятся документы с 1941 года по настоящее время. В 2015 году должен быть открыт Российский государственный архив Великой Отечественной войны (РГА ВОВ), куда должны быть переданы соответствующие фонды ЦАМО.
В среду блогосфера наполнилась сообщениями с заголовками «В России планируют уничтожать архивные документы ВОВ». О том, на чем основаны такие опасения, газете ВЗГЛЯД рассказал историк, в 2007–2010 годах сотрудник Института военной истории МО РФ Алексей Исаев.
ВЗГЛЯД: Алексей Валерьевич, на чем основаны опасения, которые высказываете вы и ваши коллеги?
Алексей Исаев: Они основаны на том, что, несмотря на приказ Сердюкова № 181 от 2007 года «О рассекречивании архивных документов Красной армии и Военно-морского флота за период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов», есть целая группа документов, которые не выдают в связи с тем, что они находятся на секретном хранении. Например, документы штаба ВВС о состоянии авиапарка перед войной мне не выдали, сказали, секретно.
Перевод документов в РГА ВОВ означает, что все документы, которые будут храниться в этом архиве, должны быть рассекречены. А вот не будут ли при переходе из одного архива в другой пласты, которые ныне считаются секретными, уничтожены – большой вопрос.
ВЗГЛЯД: Вы думаете, их не рассекретят к означенной дате?
А. И.: Рассекречивание – процедура долгая и нудная. А учитывая, что времени до 2015 года осталось не так много, как раз и возникают определенные опасения. Конечно, никто прямо в глаза не скажет: «Мы это все сожжем». Но, тем не менее, наличие массы секретных документов, несмотря на приказ еще 2007 года, наводит на мысль о том, что в оставшееся до мая 2015 года время могут возникнуть какие-то проблемы с рассекречиванием и передачей документов и масса уникальной информации будет утрачена навсегда.
ВЗГЛЯД: Вы высказывали свои сомнения чиновникам? Они как-то комментируют их?
А. И.: Пока ничего определенного не говорится. Нет даже ясности по поводу того, закроется ли архив с постройкой нового здания. Судя по тому, как новое здание выглядит, оно будет построено и, скорее всего, даже отделано к концу года. А закроют ли архив, как это происходило при преобразовании фондов Ленинской библиотеки, и если закроют, то на сколько – на год, на три, – неясно, и официальной информации для планирования научной деятельности никто не дает.
ВЗГЛЯД: Чем можно объяснить, что масса документов до сих пор засекречена?
А. И.: Внятного объяснения это не получает. Факт в том, что их не дают. Более того, мой товарищ, который занимается другой темой, говорит о том, что документы, которые ему раньше выдавали, теперь не выдают, мотивируя тем, что это переведено на секретное хранение.
Может быть, это связано с тем, что он брал документы по Ржевской битве.
ВЗГЛЯД: Почему именно на эти документы был поставлен гриф?
А. И.: Если рассказывать по первичным источникам, картина получается не такой ужасной, как можно себе представить: то, что писали о чудовищных потерях в десятки тысяч человек за один день, не подтверждается. Не все было так страшно, если сравнивать с немецкими документами, чуть ли их оборону там не прорвали и т. д.
#{weapon}В общем, если все излагать по тому, как записано в настоящих документах, то никакого очернения истории не будет. Я в этом неоднократно убеждался и на собственном опыте, и на опыте своих коллег. Засекречивание приводит только к спекуляциям. А утрата документов еще больше приведет к спекуляциям, потому что не будет даже надежды на восстановление исторической справедливости.
Но, тем не менее, из-за страусиных соображений это могут закрывать, и что с этим случится при передаче в РГА ВОВ, где все несекретно, никто не знает.
ВЗГЛЯД: Вы видите здесь какой-то злой умысел или разгильдяйство и отсутствие порядка?
А. И.: Думаю, скорее речь может идти не столько о злом умысле (хотя в отношении Ржева это может быть просто административный произвол), сколько о нежелании делать максимум для сохранения всех этих массивов.
На данный момент, конечно, ничего еще не произошло, но мне бы не хотелось в 2015 году рвать на себе волосы.
ВЗГЛЯД: Есть ли какие-то проблемы помимо сохранности части документов в связи с переездом? Что принципиально изменится?
А. И.: В военном архиве, если говорить честно, порядка больше. Мой опыт работы с государственными архивами, такими как РГВА и Архив внешней политики, произвел просто тягостное впечатление по сравнению с опытом работы в ЦАМО, где порядка и общей дисциплины больше. Условия с точки зрения повседневной работы исследователя в ЦАМО более благоприятные. Когда передадут, это будут дикие расценки на ксерокс, который будет делаться месяцами, и т. д. В этом отношении будет ухудшение, но это полбеды.
А вот то, что что-то может быть потеряно навсегда, – за это болит сердце.
ВЗГЛЯД: Есть ли здесь какие-то технические трудности? Переезд документов всегда чреват неразберихой.
А. И.: Это перенос из одного здания в другое на расстояние 100 метров. К счастью, это не переезд в Уральский военный округ – ходили когда-то такие слухи. За несколько лет физически это можно осуществить. Тем более здание новое, и условия хранения там будут лучше.
ВЗГЛЯД: Дела офицеров Красной армии тоже, по вашему мнению, могут быть утеряны?
А. И.: Личные дела вызывают меньше опасения, чем какие-нибудь бригады, полки или секретные дела по Воздушно-десантным войскам, – это целый фонд, который не дают вообще.
Утеря личных дел гораздо менее вероятна. Они однозначно востребованы. Масса посетителей архива едут именно за личными делами своих родственников.
Сомневаюсь, что здесь произойдут какие-то изменения в худшую сторону. В 90-е годы, по рассказам старожилов, частично дела сжигались под предлогом экономии места.
ВЗГЛЯД: Какие документы оказываются в «группе риска»?
А. И.: Первая группа – документы, которые находятся на секретном хранении. Непонятно, что с ними произойдет, – то ли рассекретят, то ли просто сожгут под предлогом того, что рассекречивать долго, а это не представляет исторической ценности.
Вторая группа – так называемые невостребованные фонды. По разным причинам у нас десятилетиями не было доступа к этим документам, многие не брали с 50–60-х годов. Часто, расписываясь в получении, я оказывался первым человеком с 1967 года, с 1966 года. Под предлогом того, что документы не берут десятилетиями, их могут объявить не имеющими ценности и сжечь. Хотя на самом деле там может храниться информация, которая может быть востребована в связи с неугасающими интересом к истории войны.
ВЗГЛЯД: Как сейчас обстоят дела с оцифровкой архивных материалов?
А. И.: Создание сайта «Подвиг народа» – это огромный шаг вперед, я бы сказал, прорыв. Даже в своей повседневной работе я сталкиваюсь с тем, что часто не надо ездить брать документы в бумажном виде, а можно посмотреть в электронном. Но реально оцифровать можно считанные проценты от общего объема. В принципе, оцифровывать все и нецелесообразно. Здесь я вижу очень профессиональную руку в отборе – зная те фонды, из которых это отбиралось, – отбираются они не наугад.
Это облегчит жизнь, сократит необходимость для иностранцев и для жителей других городов ездить в Москву за материалами, но это только часть работы.
Планируется оцифровать, если я не ошибаюсь, 200 тыс. дел. Но это доля процента от 19 млн единиц хранения. Все дела оцифровать нельзя.
Текст: Роман Крецул
-
Добрый день!
[
В настоящее время в ЦАМО хранятся документы с 1941 года по настоящее время.
Вот это утверждение А. Исаева - ложь или некомпетентность. В ЦАМО хранится море документов до 1941 года, сотрудниками ЦАМО, утверждается, что их нет, хотя на самом деле там их море. В этом убедился сам, когда занимался поиском УПК и наградных документов на свего деда. В оф. ответе ЦАМО ответил, что документов до 41 года на хранении нет. В частном порядке и конечно не бесплатно мне всё нужное нащли. И стало понятно, почему отрицается наличие этих документов. А вот почему отгадайте?
-
Олег Вильгениевич, пожалуйста полегче на поворотах!
Вы предъявили обвинение известному военному историку в том, что он ЛЖЕТ, то есть СОЗНАТЕЛЬНО вводит общественность в заблуждение, не приведя каких-либо серьезных аргументов в обосновательности именно ПРЕДНАМЕРЕННОГО введения в заблуждение читателей со стороны Исаева.
На нашем сайте допускаются в случае крайней необходимости и персональные оценки в адрес тех или иных исследователей, но они должны быть обоснованны.
Я попрошу Вас немедленно представить доказательства СОЗНАТЕЛЬНОГО введения в заблуждение коллег со стороны Исаева или извиниться за свое поведение, поскольку оно может подставить под удар репутацию нашего сообщества.
* * *
Касательно сути дела. Вот не надо, Олег Вильгениевич вызодить за пределы своей компетенции и делать скоропалительные выводы. Исаев прав, в ЦАМО, а также ЦВМА действительно хранятся архивные материалы, начиная с 1941 г. Более старые документы Министерство обороны обязано передать в архивы системы Роскомархива, то есть в гражданское архивное ведомство. Эта работа по большей части была выполнена, хотя разбор и разъединение дел проводились не всегда качественно и отдельные материалы за более старе годы в делах архивов Министерстава обороны встречаются.
Случай же с личными делами особый, исключительный. С ним недавно разбирался один из наших коллег. Большинство довоенных личных дел в РГВА из ЦАМО так и не передали, в нарушение всех распоряжений и инструкций. Впрочем, РГВА не слишком и настаивало. Сейчас они говорят, что могут затребовать передачу этих дел из ЦАМО по запросам исследователей, но процесс этот затяжной и каких-либо сроков они не называют.
Кстати, с флотскими личными делами ситуация лучше - значительная их часть из ЦВМА в РГА ВМФ передана и мы даже этими делами иногда пользовались.
Ну а почему в случае с личными делами Министерство обороны просаботировало решения о передаче дел (думаю, что под шумок могут вообще их все уничтожить), то это понятно - судьба у многих командных кадров в 30-е годы была известной...
И вот чтобы стереть память об этих людях и заменить их на коммунистическую или пост-коммунистическую мифологию это скорее всего и делается.
Имеет место быть заговор против нашей истории и то, что Исаев своевременно бьет тревогу заслуживает всяческой поддержки, а не нанесения ему удара в спину путем несправедливых обвинений!
-
Ситуация с датировкой бывает действительно разной - так в РГА ВМФ изредка попадаются дела военного времени. То же иногда случается и в РГВА.
Вполне может быть и наоборот - в ЦАМО могут быть документы 30-х гг. Однако в процентном соотношении - это мизер по сравнению с тем, сколько там документов военного времени. Так что основа масса хранения - таки датирована верно.
Что касается УПК, то скорее всего, инстанции, блюдущие секретность, решили, что в ЦАМО режим доступа (точнее сказать, ограничение исследователей в работе с этими документами) обеспечивается надежнее в принципе.
Вопрос о сохране архивов, поднятый Исаевым - очень чувствительный, и опасается он не зря. Думаю, нет нужды приводить небезызвестную статью одного исследователя в журнале «Архивы России" кажется, где он писал про многие баги ЦАМО, там в 90-е было более скверно (статья общеизвестна, считаю).
А желание ограничить доступ к архивам - не новость, ничего странного в этом нет. Ограничение доступа к архивам - в т.ч. попытка сохранить конкурентное преимущество "лицензированных" историков, уровень официоза ведь как правило невысок.
-
вставлю 2 копейки
В ЦАМО хранится море документов до 1941 года
море или не море, но в еще советской 12-томной Истории ВМВ были ссылки на довоенные документы, лежавшие именно там, а не в ЦГАСА (ныне РГВА). Также в пределах последнего года-полутора при ознакомлении с одним проектом видел данные явно предвоенного характера со ссылками на ЦАМО. В самом РГВА мне неофициально говорили, что довоенные материалы в ЦАМО есть, и по действующему положению их должны передать в РГВА. Но ЦАМО не хочет отдавать, а РГВА на сильно стремится брать
примечание: я далек от того, чтобы в связи с этой картинкой, обвинять кого-то во лжи или обвинять в обсвинениях и вообще влезать в подобные разборки
кстати, дискуссии с участием Исаева об угрозе документам ЦАМО тут:
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/2168357.htm
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/2167306.htm
смысл беспокойства в том, что ранее невостребованные по причинам ограниченности доступа и специфике работы "государственных историков" документы могут быть уничтожены "по невостребованности"
кстати, вот еще свежий любопытный документ
http://redirect.subscribe.ru/media.today.rgbelarus,47272/20110322233644/17144=17145=16725=17141=17611=18706=22510=18466=18766=18765/m1743415/-/www.regnum.ru/news/1386515.html
документ неоднозначный и местами, я бы сказал, не очень умный, но вот такое место обнадеживает:
- поощрять и поддерживать научные исследования по отечественной истории; с этой целью облегчить доступ исследователей к архивным материалам. Для продвижения достоверной информации о прошлом в общественное сознание обеспечить оцифровку и интернет-публикацию важнейших исторических документов ХХ века из государственных и ведомственных архивов (см. Приложение 7);
-
вести из ЦАМО
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/2169819.htm
-
Увы, пока по худшему сценарию развивается дело. Думал, два года у меня будет на разгребание ГАБТУ, оказалось уже меньше года. Придется Забайкальский фронт тоже брать, 1 и 2 ДВФ более-менее обработаны.
-
Добрый день!
Ну во первых хорошая новость.
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/2170969.htm
Павел Войлов (Т-28А):
"Приветствую,
Сегодня 28.03 с исследователями в читальном зале встречался начальник ЦАМО РФ полковник Игорь Альбертович Пермяков, рассказав о планах по реорганизации и ответив на вопросы присутствующих. Не углубляясь в детали, выделю два ключевых момента из сказанного им:
- в процессе реорганизации ни одно дело уничтожено не будет, в итоге реорганизации ожидается, что количество дел увеличится с ~9 миллионов до ~14 миллионов;
- читальный зал закрываться не будет, но те или иные фонды, находящиеся в процессе переезда в новые здания, могут быть временно недоступны по понятным причинам".
Во вторых. Обвинил я А. Иваева во лжи или некомпетентности на основании вот такого документа.
А о результате я писал. Если он серьезный исследователь, то не должен был делать категорическое утверждение, а допустить наличие в ЦАМО других документов.
С уважением Олег.
-
Олег Вильгениевич, на нашем сайте не запрещается называть вещи своими именами, но вы употребили излишне резкое выражение без должных на то оснований.
Как Вы сами видите, документы частей и учреждений в ЦАМО до 1941 г. официально не хранятся, а "прочие" документы, составляющие ничтожное меньшинство, удерживаются там незаконно и нигде в открытых источниках, как-то справочниках и путеводителях по архивам не указываются. Об их наличии можно узнать только, если самому пытаться найти какие-либо персональные данные, но такими работами занимаются далеко не все исследователи.
Так что в утверждении Исаева имелась лишь небольшая неточность, и применение к ней и к самому исследователю слова "лжет" было излишней и неопраданной резкостью.
Вот за эту необоснованную резкость Вам и сделано замечание - так что примите его и сделайте для себя должные выводы.
Исаев повода для обвинений в сознательной дезинформации не давал и надеюсь, что Вы это поймете и где-то в глубине себя за свое поведение раскаятесь.
Очень на это надеюсь.
-
Тут весьма щекотливое дело...
Документы 1940, а иногда даже 1929 года (я уже сталкивался) попадаются в массиве уже 1941 года.
Для примера:
(http://img12.imageshost.ru/img/2011/03/29/image_4d9227e6837bc_small.jpg) (http://img12.imageshost.ru/img/2011/03/29/image_4d9227e6837bc.jpg)
Внимательно смотрим на дату. Другое дело, что этот документ в массиве дела, которое затрагивает 1940-41 годы.
-
Все правильно - в ЦАМО тысячи довоенных документов. Как правило 1941 года.
-
Подобных шуток в архивах много - я встречал подборку отчетных чертежей по одной крепости, исполненных в 1905 году - в делах РГВА, с припиской что дело сформировано в 1929 году.
Что касается разделения дел на военные - невоенные, то это обычно выглядит так: прошла в бумагах дата 1.01.1941 - то что до, идет в систему Росархива (РГВА, РГА ВМФ и т.д.), то что 1.01.41 и позже - ЦАМО, хотя строго говоря начало 1941г еще не война.
-
кстати, похоже и в РГВА есть документы за Вел.От. войну
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/2172513.htm
обратите внимание на реквизиты - оч. похоже на секретариат НКО
-
обратите внимание на реквизиты - оч. похоже на секретариат НКО
Секретариат живет под описью в фонде Управление делами НКО, не как отдельный фонд?
-
Репортаж о судьбе архива в программе "Вести-Москва"
http://www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=112976&cid=12
-
Интересная статья из "Новой Газеты" № 21 от 27 февраля 2012:
http://www.novayagazeta.ru/gulag/51308.html (http://www.novayagazeta.ru/gulag/51308.html)
Репрессированная история: если не ликвидировали, то арестовали
В отношениях с прошлым современная российская власть продолжает традиции советской
27.02.2012
Музей Ленина в Ленинграде, где в 1950—1953 гг. происходило массовое сожжение документов в рамках «Ленинградского дела» и не только
Даниил ПЕТРОВ,
к.ю.н., вице-президент фонда
«Возвращение»
Чтобы понимать, куда двигаться стране дальше, необходимо максимально четко представлять свое прошлое.
Историки В. Лавров и И. Курляндский в обращении к власти и обществу призывают руководство и народ России перестать ошибочно чувствовать себя «преемником политики коммунистического режима в Советском Союзе, ответственного за массовые репрессии против собственных граждан, авантюрные попытки «мировой революции» и т.д.». Ученые констатируют, что закрытость под разными юридическими предлогами советских архивных документов ведет «к стагнации изучения истории Советского Союза»1.
Вопрос закрытости советских архивов является частью более широкой проблемы: неполноты, недостоверности и лишь частичной доступности источников по советскому и предреволюционному периодам. В этой проблеме — угроза будущему страны.
Уничтожение архивных фондов
1917—1991 гг. — период специфического отношения власти к архивам, когда официальная история страны была призвана хранить не объективные факты, но их тенденциозную подборку. В первые годы советской власти происходили значительные, но в большей степени стихийные уничтожения царских архивных фондов. С закреплением власти Советов эти уничтожения приняли массовый и планомерный характер — «чистка фондов».
В специальной литературе не раз указывали на случаи дикого даже по форме государственного вандализма в СССР — сжигания, как в Средние века, «политически неблагонадежных» документов. Так, описано массовое сжигание документальных материалов в 1950 году в рамках «ленинградского дела», в том числе в музеях Ленина, Революции, Блокады Ленинграда.
Руководство музеев, архивов, библиотек, основываясь на инструкциях советской цензуры и собственном политическом чутье, производило уничтожение фондов, касающихся не только деятельности «врагов народа». Так, например, в Музее Ленина в Ленинграде одно из очередных уничтожений происходило в 1953 году. В отчете указывается, что в рамках «работы по очистке фондов от политически вредных и ненужных по профилю Музея документов… списаны и уничтожены по решению комиссии Горлита: …листовок — 81, …воспоминаний — 30».
Но все же еще больший ущерб для истории и архивного дела советская власть причиняла, когда выкорчевывала память о тех, кто объявлялся «врагом народа». Так, по решению НКГБ, была уничтожена значительная часть личного архива великого ученого Н.И. Вавилова. Только черновиков академика — 92, записных книжек и блокнотов — 90 штук, 9 папок личной и служебной переписки, 8 папок рукописей, значительный фотоархив и многое другое. А откровенная стенограмма выступления писателя Михаила Зощенко оказалась в архивах «вырвана из всех папок».
Со сменой власти в СССР изменился и характер «неблагонадежных» архивных документов. Сотрудники военного архива рассказывали мне, как сотрудники силовых ведомств обходились с документами в хрущевское время. Среди прочего подлежали уничтожению документы, подтверждавшие участие Никиты Сергеевича в репрессиях в период правления Сталина.
Лично мне пришлось столкнуться с уничтожением в советские годы многих дел (в том числе уголовных) из фонда Военной прокуратуры (период до 1941 года). В положении об этом архиве, утвержденном в 1933 году, прямо говорилось о его функции «производить политическую, научную и практическую экспертизу архивных фондов с целью отнесения их в установленном порядке к хранению или уничтожению». Эта «политическая экспертиза» и стала юридическим основанием уничтожения документов по признаку «неблагонадежности».
В ряде случаев советские чиновники прямо признавались, что ликвидация фондов необходима как раз для сокрытия правды. Так, в 1959 году председатель КГБ Шелепин в совсекретной докладной Хрущеву писал о необходимости уничтожения 21 857 дел по полякам, расстрелянным в советских лагерях в 1940 году. Среди обоснований приводилось такое: сохранение этих архивов «может привести к расконспирации проведенной операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями».
Еще в 1952 году МГБ в совсекретной докладной в ЦК предлагает «изъять из архивов органов МГБ дела на лиц, занимающих в настоящее время ответственные посты в партийном и советском аппаратах» и значительную их часть «вследствие их малозначительности и давности, уничтожить». В другой докладной, 1957 года, КГБ сообщает ЦК об избавлении от материалов «оперативного учета» «на честных советских людей»: «большинство этих «компрометирующих» материалов, десятилетиями хранившихся в органах госбезопасности, было уничтожено…»
Ликвидировались в СССР и многие фонды, возможно, прямо не связанные с преступлениями советского режима, но тем не менее важные для получения сегодня объективной картины о советском периоде. Так, в Петербургском политархиве уничтожен ряд дел с «заявлениями и жалобами трудящихся по материально-бытовым вопросам и ответами парткомов на них». А ведь это были важнейшие первоисточники — картина «благосостояния» советских граждан не из агитации и пропаганды.
Советский период отечественной истории начался с массового уничтожения ценных архивных источников и закончился этим же неблаговидным делом. Речь о периоде 1989—1991 гг. Как только советский строй стал трещать по швам, начали массово уничтожаться архивные документы, которые могли быть основанием для предъявления нравственных или юридических претензий к 70-летней власти большевиков. Особенно пострадали архивы КГБ: по подсчетам некоторых исследователей, после падения СССР сохранилось не более 11% его архивных фондов.
Так, президент России (2000—2008 гг.) В.В. Путин вспоминает, как в 1989 году массово уничтожались материалы отечественной разведки в ГДР: «Я лично сжег огромное количество материалов. Мы жгли столько, что печка лопнула. Жгли днем и ночью. Все наиболее ценное было вывезено в Москву»2. Жаль, что определяли степень ценности документов не историки и архивисты.
В том же году началось по приказу председателя КГБ Крючкова уничтожение материалов слежки этого ведомства за гражданами с целью уличить их в «антисоветской» деятельности. Со стороны российских властей после провала августовского путча были предприняты попытки сохранения уничтожавшихся властями союзными архивов, но было поздно: многое к этому времени уже бесследно исчезло.
О причинах советского архивного варварства хорошо сказал историк В. Петров: «Уничтожение документов, архивов и подлинных свидетельств — обычный прием коммунистического режима. Ведь, когда нет подлинных документов, легче манипулировать общественным сознанием… »3.
К сожалению, некоторые деятели современной России унаследовали советский вандализм по отношению к архивным фондам.
В декабре 2011 года Страсбургский суд в решении по иску жертв «Норд-Оста» выразил недоумение по поводу уничтожения российскими властями рабочих документов оперативного штаба, руководившего антитеррористической операцией: «…уничтожение всех документов без разбора, включая те, которые содержали информацию об общей подготовке, распределении ролей среди членов оперативного штаба, логистике, методах координации различных служб, неоправданно». При этом наша власть не объяснила, кто из должностных лиц провел такую специфическую «экспертизу ценности» этих документов.
Предвзятое формирование фондов
Насколько достоверно отражают советскую действительность те фонды, которые все же сохранились после СССР? Увы, нередко искажают.
Во-первых, стоит под иным углом посмотреть на трагическую характеристику советского периода — истребление неугодных граждан по идеологическим, социальным, классовым, национальным признакам.
Ликвидация очевидца означает невозможность получить от него информацию: он уже не напишет воспоминаний, не расскажет свою версию событий, с ним уйдут в могилу многие важные для науки факты.
Во-вторых, ряд важнейших архивных фондов не успевал попасть из ведомственных архивов (архивы Минобороны, КГБ, предприятий…) в учреждения архивного ведомства. Уничтожались документы не только на бумажных носителях. В государственном кинофотоархиве Санкт-Петербурга мне рассказали о жалобах советских фотокорреспондентов на то, что в 1945 году по возвращении из победного похода нашей армии на Берлин у них энкавэдэшники безвозвратно изымали большинство фотопленок.
К человеку с фотоаппаратом советская власть вообще относилась или с подо-зрением, или с опаской. Запечатленная картинка могла оказаться очень далекой от официального благостного видения. Характерна в этой связи совсекретная записка 1948 года МГБ Сталину об аресте гражданина, который оказал иностранцу «помощь в сборе клеветнической информации и создании альбома фотоснимков, извращавших советскую действительность».
Подверглись уничтожению и многие звукозаписи советского радио 1930—1940-х годов.
Государственному центру-музею им. В. Высоцкого архив ФСБ отказывается передать материалы по Высоцкому, ссылаясь на их отсутствие. Естественно, нелепо выглядело бы утверждение, что за опальным бардом, почти диссидентом, не было особого надзора спецслужб с соответствующим документооборотом. Ветераны КГБ открыто признают, что Высоцкий являлся лицом, за которым велось пристальное наблюдение со стороны 5-го Управления КГБ. Такого рода «внимание» не могло не документироваться: по немногим сохранившимся делам менее известных «антисоветчиков» можно судить, что в них находились и расшифровки прослушивания переговоров, и доклады агентов, вступавших в контакт с интересующим лицом, — бесценные данные о жизни исторической личности, об отношении к ней государства и о положении в стране. Были ли уничтожены эти документы? Если да, то когда и по чьему решению?
В-третьих, серьезный урон отечественной истории нанесла самоцензура. Формой самоцензуры стало уничтожение самими гражданами личных архивов из страха пострадать от советской власти. Так, уничтожались старые издания, дневники, переписка, частные коллекции советских анекдотов и проч.
В-четвертых, в ряде случаев информация в официальных советских документах намеренно искажалась даже до противоположной. Наиболее яркий и в то же время трагический пример — уголовные дела репрессированных. В этих делах добросовестные советские граждане, еще вчера верой и правдой служившие на благо страны и строя, «вдруг» признавались в том, что они диверсанты, саботажники, шпионы… Проблема советского источниковедения в том, что содержание документа часто нельзя воспринимать буквально.
В-пятых, даже общие официальные принципы формирования фондов советских организаций, призванных хранить историю Отечества, показывают, что не было стремления к объективному описанию реальности, она подгонялась под соответствующую политику. Так, в СССР считалось, что «важнейшая задача краеведческих музеев — содействие коммунистическому воспитанию масс и разрешение практических задач в борьбе за победу коммунизма». До сих пор немало отечественных музеев сохраняют экспозиции, созданные по этим принципам.
В советских кино и телевидении действовала строжайшая цензура. Так, например, Минсельхоз РСФСР в 1983 году сформулировал цензорские замечания к документальному фильму: «1. Исключить кадры, показывающие перевозку людей на волокуше, сигарету в руке, … раздетых рабочих на стоге сена, трактор без номерного знака, закуривающего человека. 2. Подрезать кадры, показывающие:… скашивание плохого травостоя, ручную погрузку тюков сена, упавший с машины тюк сена, островки нескошенной травы…» На выходе советский фильм должен был показывать все преимущества советского строя, даже если в реальной жизни их и близко не было.
Парадокс в том, что советский режим, создавший в результате уничтожения и искажения исторических источников фантастическую реальность, уже мертв, а его пропаганда работает до сих пор.
Закрытость архивов
Кульминацией проблемы советского архивного наследия является доставшаяся современной России бессмысленная закрытость от исследователей значительного количества архивных фондов советского государства. Как указывает спикер Госдумы С. Нарышкин (ответственный в течение длительного времени за рассекречивание документов и одновременно за борьбу против исторических фальсификаций), «это сотни тысяч дел, которые порой имеют принципиальное значение для правильного понимания событий прошлого».
Сторонники охраны государственной мнимой «тайны» в советских фондах продолжают дело тех, кто еще недавно, стоя у руля, некоторые данные уничтожал, некоторые искажал и в результате создавал неправдивую картину жизни в СССР.
Архив Минобороны известен своей «плавающей» секретностью фондов: сегодня определенные документы могут быть выданы исследователю для работы, а через некоторое время в их выдаче откажут со ссылкой на «секретность».
В других архивах секретны многие довоенные документы. Это вызывает недоумение — по законодательству о государственной тайне признаются секретными только материалы, разглашение которых так или иначе может нанести ущерб безопасности государства. Так, я столкнулся с засекреченностью части документов 1920-х годов партийной организации одной из ленинградских фабрик головных уборов. Последнюю подпись под решением о рассекречивании должна была поставить лично губернатор Петербурга В.И. Матвеенко. Вынужден встать на защиту Валентины Ивановны от упреков в проигранной битве с «сосулями»: до них ли, когда тебя ожидают десятки архивных дел на проверку?
Несмотря на то что законодательство о государственной тайне позволяет держать под спудом многие данные о советской истории, оно уже не такое всесильное в части закрытия доступа к фондам, как было в СССР. Поэтому целеустремленные сторонники сокрытия особенностей советского периода изменили тактику. Теперь для сохранения в тайне грехов советской власти используется предлог защиты тайны личной жизни. В ряде архивов под этими предлогами не выдают целые дела либо закрывают отдельные листы дел. Решение, что закрывать от исследователя, при каждом заказе дела принимается индивидуально. Один раз могут быть закрыты одни листы в деле, в другой — другие. Примеры того, что закрывают, нелепы: информация о привлечении работника к уголовной ответственности, взыскания за пьянство, обсуждение эмиграции сотрудника за рубеж…
Во-первых, нелепо «засекречивать» как личную тайну любые сведения о человеке, которые заведомо в силу законодательства публичны, как то: привлечение его к уголовной ответственности. В этой абсурдной ситуации получается, что современная Россия ограничивает доступ к информации, которая даже в «пересекреченной» Советской России была открыта.
Во-вторых, в архивных законах ни слова нет про «порочащие» данные. Никаким актом они не отнесены к личной (семейной) тайне, да это было бы и странно, так как, по сути, они таковой не являются.
В-третьих, у покойных граждан уже не может быть тайн.
Борьба за охрану «тайны личной жизни» со стороны преемников тех самых органов, которые еще 21 год назад охотно ее нарушали и по своему усмотрению прослушивали телефонные разговоры, кухонные беседы, читали частную переписку граждан, выглядит, мягко говоря, неубедительно. По всей видимости, флаг защиты «личной тайны» — не что иное, как оперативное прикрытие желания скрыть правду о советском строе и своих предшественниках.
Этот подход опасен для страны, так как признает, что якобы Россия современная несет ответственность за преступления прежнего режима. На самом деле российский народ — главная жертва большевизма. Именно и только такой подход мог бы охладить юридически и нравственно не обоснованный пыл требований к современной России компенсаций за советские преступления.
Борьба за сокрытие тайн советского периода нарастает и приобретает порой трагикомические формы. В 2011 году в одном из судов Архангельска слушалось уголовное дело по обвинению профессора-историка и начальника местного архива УВД в разглашении тайн личной жизни. Вменялся сбор данных для Книги памяти о депортированных в Архангельскую область немцах. Эта информация была сочтена личной семейной тайной репрессированных: как будто пострадавшие хотели скрыть факт необоснованных претензий к ним советского государства.
Неполнота, предвзятость и закрытость советских архивных фондов — питательный раствор для фальсификаций и взрывчатая смесь, подрывающая шанс на нормальное будущее страны. Об этом надо не между делом кратко упоминать во введениях к путеводителям по архивам, а кричать с самых высоких трибун! И конечно, надо предпринимать целенаправленные, системные шаги по восстановлению в сознании сограждан истиной картины советского времени.
Подытожу. Благодаря преступной политике советской власти, сопряженной с массовыми уничтожениями исторических данных, с подтасовкой и засекречиванием оставшихся, поиск правды по советскому и предшествующему периодам подобен поиску выхода из лабиринта Минотавра без клубка Ариадны. Получит ли Россия спасительную нить? По всей видимости, это зависит от готовности российских властей и общества перестать считать себя наследниками советского Минотавра.
1В.М. Лавров и И.А. Курляндский. От-крыть архивы советской эпохи! // «Новая газета» от 27 октября 2010 г.
2Геворкян Н., Тимакова Н., Колесников А. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. (Официальный сайт президента России: http://archive.kremlin.ru/articles/bookchapter5.shtml (http://archive.kremlin.ru/articles/bookchapter5.shtml))
3Петров В. Страх, или Жизнь в Стране Советов. СПб. 2008. С. 9—10.
-
У кого что болит,тот о том и говорит.
Хотя не мешало бы автору привести примеры- как поступают в иных странах.
Я лично в архивах вижу другую проблему- дикий и неудобный для посетителей график работы и коммерциализацию их услуг.
А что касается изучения репрессивной политики сов.власти,то тут картина несколько более интересная.В рамках диссертационной работы по кременчугскому концлагерю 1920-23 года предпринял я некоторые разведки в базе данных фондов архивов и базе данных диссертаций по истории РФ и Украины на эту тему.
В общем,нашлось упоминания про четыре фонда концлагерей(два в Рф, два тут).Диссертаций ,прямо посвященных оному не нашлось (хотя что-то про политику репрессий- полно).Статей про это в списках литературе нашел аж одну. В Брянске.Ссылаются на нее по-черному. :)
Фонд Кременчугского концлагеря рассекречен в 1990 году,из почти тысячи дел утрачено всего восемь. На территории Полтавщины восемь вузов,то бишь 16 кафедр ,где могут написать про это по специальности "история" и бог весть сколько по юр.наукам и иному.
Руки до фонда дошли только в 2011 году. :) Теперь есть две статьи и тезисы доклада. :)
И много удивительных вещей вскрывается ...Мой завкафедрой,увидев черновик статьи, удивился,ибо читая литературу общего назначения себе все представлял по-другому....
Но зачем оно кому-то? Проще писать,переписывая друг у друга и с газет....
-
Открытость военных архивов бывает разная в разных странах.
И коммерциализация тоже, увы. (Впрочем, ценник российских архивов из самых дорогих.)
Но в целом в европейских архивах ситуация более благоприятная для исследования, хотя складывалась она тоже не всегда просто и уж не сразу.
На данный момент, конечно же, ситуация с отечественными архивами очень нехороша по доступу.
Авторы статьи более заточены на специфические архивы, более в сторону спецслужб. Ну, не знаю, не работал.
Меня же например больше беспокоит недоступность некоторых дел в РГВА, ЦАМО и т.д.
-
Открытость военных архивов бывает разная в разных странах.
И коммерциализация тоже, увы. (Впрочем, ценник российских архивов из самых дорогих.)
Дада, 40 евроцентов в Бундесе за лист ксерокса - видимо, это верх дешевизны ;D
В ЦАМО лист ксерокса - 12 рублей (А4), сканер - 47 рублей (максимальный размер 2ХА3).
В РГАСПИ лист ксерокса равен листу сканера - 30 рублей А4. 400 листов - лимит на год.
В РГВА уже поболе будет.