В.Ф.Ткаченко. Еще раз о «Красной Горке» и «Серой Лошади».
С чего хотелось начать. «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».
Даже если это касается разбора их работы.
По меньшей мере – «странная» статья. Есть такое слово в этом номере альманаха.
Тема задана во вступлении: « При подготовке книг «Форт «Красная Горка» и «Форт «Серая Лошадь» эту брошюру как источник мы не использовали в силу ряда объективных и субъективных причин. Но сейчас, видимо, пришло время рассказать и об этом, весьма специфическом издании».
Остановлюсь на местоимении «мы». Что подразумевается за этим? Многолетнее сотрудничество с издательством «Остров» и соавторство с Л.И Амирхановым, некое историческое сообщество любителей (профессионалов), или элементарная подстраховка?
Вопрос возник не на пустом месте. Последние издания названных книг, как и статьи в настоящем альманахе, вышли «под редакцией автора», и первый вопрос снимают. Нам остается довольствоваться оставшимся. Пусть коллеги разделят ответственность. Правда, есть еще одно предположение- мы и автор и редактор в одном лице.
Я же, со своей стороны, являясь благоприобретателем этих книг, выскажу свое мнение по некоторым высказываниям и фактам, изложенным автором и его оппонентом.
По существу. Первый, кто выразил мысль об обследовании местности в 1907 году в районе Красной Горки и началу строительства в 1908 году, в своей краткой исторической справке, был М. Арсеньев. Это и подвигло участников движения за возрождение форта в октябре 2008 года во главе с А.И.Сенотрусовым отпраздновать 100-летие форта. Накануне этого события также подоспело первое издание книги Ткаченко о форте под эгидой РГАВМФ. В нем это заключение было развито не просто с искажением действительности, но и с полным отсутствием понимания предмета института частной собственности, гарантом которого были законы Российской империи и государь. Речь идет о принце Ольденбургском. О каком именно не упоминается ни у Арсеньева, ни у Ткаченко в первом издании (для краткости – КГ-1), ни даже, через девять(!) лет, во втором издании (КГ-2).
«Особых проблем это, правда, не вызвало. Принц согласился на отчуждении территории в казну за достаточно скромную компенсацию». КГ-1 стр.9. то же стр.33 КГ-2.
Не могло быть иначе на Руси по воле автора. Тем более, что эта земля к принцу ни каким боком не прикасалась. Поэтому и не было проблем.
А дальше – больше, началась стройка. Без бюджетных ассигнований, без проекта. « От поселка Лебяжье протянули ветку железной дороги и начали заготовку материалов…».(там же). Для справки: деревня Лебяжье в 1908г – 20 дворов, 11 коров… до масштабов поселка Лебяжье доросло в 1966 году. У Арсеньева, железную дорогу начали прокладывать весной 1909, из Ораниенбаума. Он ошибся в месяцах, но по году прав. Первый же придумал, либо «подтянул» под свое видение истории.
Теперь о частной собственности. Владельцы лесов и земель разрешили проезжать через их территорию для заготовки материалов на строительство подводам только по Высочайшей просьбе с 17 августа 1909 года. На другом берегу стройка у мыса Инониеме «пробуксовала» намного дольше – до середины осени, из-за упорства генерала Чечурина и его родни.
Второй совместный «ляп», как называет в статье ошибки у М.Арсеньева В.Ткаченко, связан с посещением государя форта.
У Арсеньева: «…а также был отмечен приезд самого Николая II-го, который был сфотографирован стоящим на одной из орудийных площадок вновь построенной батареи.
…Для воспоминания этого приезда на щит орудия была прибита медная дощечка с надписью: «13 мая 1910 года форт «Красная Горка» посетил Е.И.В. Николай II и взошел на площадку орудия». Стр. 7-8.
В КГ-1 и КГ-2: «13 мая 1910 года форт посетил Николай II. Подробно осмотрев строительство и сняв пробу обеда в столовой для рабочих, Николай II поднялся на лафет 10-дм орудия, где и был сфотографирован. После отъезда государя на лафет этого орудия прикрепили латунную памятную доску». Стр.14.
«13 мая 1910 года форт посетил государь. Подробно осмотрев строительство и сняв пробу обеда в столовой для рабочих, император Николай II поднялся на лафет 10-дм орудия, где и был сфотографирован. После отъезда государя на лафет этого орудия прикрепили латунную памятную доску».стр.41.
К сожалению, оба автора не правы. Не посещал государь император Николай II 13 мая форт, не употреблял, и не прикрепляли ничего.
А фото, о котором говорили, существует, его обсуждают. Достоверно, что сделано на Красной Горке.
Далее В. Ткаченко с удовлетворением подтверждает информацию из брошюры Арсеньева, что форт Красная Горка был переименован в Алексеевский в 1912 году.
В первом издании об этом не указывалось, и далее по тексту он продолжал называть форты Красной Горкой, Рифом и Ино. Исключение составлял лишь Тотлебен. О его переименовании он узнал из документа в 2005 году. А о других, только после известной пикировки на Фортоведе, с легкой руки Михаила Алексеева. Что и благополучно перенес во второе издание на стр.53, признавшись, что заблуждался по форту Николаевскому (в честь кого), но в свойственной ему манере отослал на фонд 1340, мол покопайтесь, Маниковский там что-то предлагал.
О Маниковском Алексее Алексеевиче.
В рассматриваемой статье М.Арсеньев еще раз заслужил положительную оценку автора: «Приятно удивило в книге то, что автор верно упоминает год переименования форта в «Алексеевский» - в 1912 году, а также упоминание форта французской военной миссией». О каком годе идет речь? Арсеньев пишет о 1914, Ткаченко в своих книгах о 1913.
Действительно, форт в Высочайшем присутствии отстрелялся очень хорошо.
«Самым отличившимся артиллеристам в последствии вручили французские медали, а начальнику артиллерии крепости генерал-майору Маниковскому – орден Почетного легиона 3-й степени». Стр.17 КГ-1, стр.48 КГ-2.
К большому сожалению или удивлению, высокая награда в послужном списке генерала отсутствует. Государь выразил высочайшую благодарность всем учувствовавшим в стрельбе офицерам и молодцам артиллеристам
«Далее приятности завершаются и начинаются ляпы…». Это о следующем у Арсеньева: «В 1913 году, было приступлено к постройке форта «Серая Лошадь» (так назывался передовой форт), лежащий впереди форта «Алексеевский». Работы по постройке форта велись до 1915 года».
Перечитывая КГ-1, стр. 26: «Учитывая соображения А.А.Шишкина о высадке возможных десантов перед фортом «Красная Горка» в укрытых бухтах, в 1912-1915 годах на мысу Серая Лошадь в восьми километрах от форта построили две батареи. Первую на три 6-дм орудия Канэ, и вторую на четыре 120-мм орудия Виккерса». Ну и про наблюдательный пост и прочее. В КГ-2 стр.63 : «Там же на мысу Серая Лошадь в 1915 году возвели противодесантную батарею на четыре 120-мм орудия обр. 1907 года».
Что же так возмутило В.Ткаченко? То, что Арсеньев на год раньше начал строить? Но и у Ткаченко в обеих книгах они построились в 1915 году. А по документам РГАВМФ основания батарей 120-мм и 6-дм планировались к постройке в феврале - марте 1916.
Вот здесь-то, как говорил сатирик Задорнов, надо приготовиться к восприятию стр. 11 изданной в прошлом году «Серой Лошади» В.Ткаченко: «К весне 1915 года были завершены все подготовительные и фундаментные работы на батареях, а также полностью возведены семь бетонных орудийных оснований». Также следует обратить внимание на сноску №3. Здесь новое в истории русских мер вместимостей для жидкости. Ткаченко ограничивает объем ведра до 11 литров, упоминая о «Смирновской» водке. В настоящем альманахе, на станице 106 справедливость восстановлена – объем увеличен до 12,3 литров. Так и хочется словами Ткаченко сказать: «У товарища Арсеньева был неважный редактор…». Давно замечено, что небрежность и невнимательность автора статьи граничит с невероятным упорством подачи материала в свойственном ему стиле.
Это и пресловутая буква «ё» в текстах вставок с дореформенным алфавитом, отсутствовавшая в машинописных и типографских изданиях начала прошлого века, и как было отмечено коллегами, избыточное насыщение материала давно вышедшими из употребления словами: кои, означенная и т.д. Многое читатели альманаха найдут и в комментариях к статье «Кронштадт в документах Петербургских архивов». Комментарии, как и редакция статьи, страдают теми же вышеперечисленными недостатками.
Возвращаясь к предмету разговора. «…документы по этому вопросу можно обнаружить в РГАВМФ (Ф. 1340 и 1360). В 1912 году штабс-капитан 2-го Кронштадтского артиллерийского полка Кореннов ударил часового на батарее…». Всего-то чуть более 2500 дел. Так вот об этом обер-офицере. Александр Степанович Кореннов проходит по спискам 2-го ККАП как поручик в 1912 и 1913 годах. Штабс-капитана ему присвоили в 1913
… Военный инженер Савримович в КГ-1 и КГ-2 стр.8 и стр.20 сответственно, у автора на 1910 год в чине капитана…. Иосиф Александрович, выходит, совершил головокружительный рост. В 1913 году он стал генерал-майором. Необходимо также отметить склонность автора к гиперболам. В приложениях к обеим книгам производителем работ указан Подполковник Якубович. Не было такого офицера. К форту был временно прикомандирован из КИУ младшим производителем работ штабс-капитан Якубовский. А чем занимается Якубович всем известно.
«Второй случай произошел в «опасном» 1917 году, когда штабс-капитан Колецкий того же полка ударил солдата за отказ встать в качестве наказания под винтовку (свободно-демократический солдат изволил пререкаться с означенным офицером, или, говоря иначе, в стиле времени – май 1917 года – отказался выполнять приказание офицера идти в караул по роте). В результате решения полкового суда штабс-капитан Колецкий получил три месяца тюрьмы». По сноске №2: «В этом отношении полезно покопаться в делах Ф. 1340…». Зачем копаться. Дел за 1917 немного и многими исследователями пройдены. Событие о котором повествуется, произошло 17 февраля 1917 года. По 185 ст. кн. XXII, СВП 1869г кн.4 за нанесение ударов нижнему чину полагалась гауптвахта до 6 месяцев, либо дисциплинарное взыскание. Учитывая последовавшие события, только 31 мая начальнику артиллерии крепости было выслано Постановление военно-прокурорского надзора ПВО о предании Вадима Евгеньевича Военному окружному суду, что и исполнил Будкевич 12 июня 1917 года.
Перехожу к последним «претензиям» к Арсеньеву. «Затем автор, вполне в стиле «текущего момента», описывает февральско-мартовские события, убийства офицеров форта и выбор нового коменданта». Что написал Арсеньев понятно. Так писали с середины 20-х годов. А вот его последователь расширил ход событий художественным вымыслом не на шутку. Включил в список убитых, составленным новым командиром капитаном Козловым по всему первому крепостному артиллерийскому полку 6 апреля 1917 года даже ротного с форта Константин, капитана Сорокина.
Вначале статьи В.Ткаченко повествует, как в 80-х годах прошлого столетия ему показывали фотографии с «вырезанным» изображением императора. Аналогично, в советские годы, такая же работа была проведена и с документами архива. На то оно и министерство внутренних дел. Самая поздняя дата событий в приказах – 19 февраля, а уж о «резонансных» делах, и речи быть не может. Или надо искать в других архивах, или не придумывать о красных бантиках на шинелях и тому подобное. Несомненно, надо представлять специфику гарнизонной и караульной служб, порядок ее организации и несения. Откуда вдруг у солдат патроны в карманах, а потом и в винтовках? Из патронных ящиков. Последние - в дежурных комнатах. Дежурят младшие офицеры и подпрапорщики. И не каждый из них поднимет руки и отдаст ключи от «оружейки». Так погибли офицеры в 1906 году в морских экипажах. Если изъяли документы из архива – значит, кому-то не выгодно было осветить правду. Поэтому не надо выдумывать. Выборы командиров и прочих совдепов и комитетов проходили много позже, не 1 марта. Только 20 марта в крепости был объявлен приказ по Военному ведомству №114 Военного министра Гучкова об отмене титулования, звания «нижний чин» и т.д. В научной исторической литературе, на мой взгляд, лучше промолчать о неведомом событии, и ограничиться итогами свершившегося.
На этом считаю возможным остановиться, так как служба крепости после октября 1917 года мною изучена недостаточно, и есть коллеги, которые владеют материалом более глубоко.
В заключении остановлюсь только на одном эпизоде из брошюры «Серая Лошадь».
События из ряда вон выходящего по всем меркам, так как промолчать не могу.
Прошу обратить внимание на даты и поставленные вопросы.
«Неприятная история случилась еще в феврале, до переворота, но, видимо, уже припахивало «свободой». Два канонира батареи №9 Несмеянов и Весёлкин(единство противоположностей ей-богу) устроили вечером 23 февраля самовольную стрельбу. Нет, вы поняли неверно…если бы из штатных винтовок Арисака, то это ладно, мелочь. Эти двое с говорящими фамилиями стреляли из 120-мм орудия №4 (батарейный номер) по ели, стоящей на противоположном мысу. Правда сообразили, и стреляли учебными болванками. Самое интересное дальше. В рапорте Куприянова отмечено, что канониры хоть и нарушили все уставы и предписания, но в ель попали и это хорошо – не зря учились. Но возражения посыпались от прапорщика Бритнева, мол, на таком ничтожном расстоянии попасть может и «неуч несведущий в артиллерии…». Почему-то никто из офицеров не задумался о другом: ведь можно было попасть не только по ели, там, выше по террасе деревня Пулково. При боковом рассеивании снарядов, вполне могли… Дознание показало, что вечером 23 февраля (странное совпадение) означенные канониры обнаружили открытым погреб №3, вина в чем всецело лежит на содержателе означенного погреба фейерверкере Евдокимове, который убыл в деревню Чёрная Лахта к жене, вполне официально – получив отпускной жетон лично от командира батареи. Канониры подали четыре выстрела к пушке, расчехлили ее, внимание, читатель: произвели порохопробный (согревательный) выстрел (специалисты!) и далее, развернув орудие, произвели четыре выстрела в направлении большой ели, стоящей на мысу. На выстрелы сбежались канониры, а бежать от казарм сажен 100, а то и больше, затем прибыли офицеры. На вопрос Куприянова о причинах стрельбы, канонир Весёлкин ответил: «скучно ваше благородие, практиковались…». Нет, не просто так в том памятном феврале случилось некое помрачение умов, названное по некоему недоразумению «революцией». Наказание: 20 суток гауптвахты и отсутствие увольнения в течении месяца. Могу только предполагать, что подпоручик Бояринов втайне гордился означенными командирами, все же не самогон кушали и не девок в деревне тискали, а «практиковались» в стрельбе от скучности жизни на тихом мысу «Серая Лошадь». Стр.30-31.
Какие возникли у меня вопросы от прочитанного.
1. Дата события. Время действия – тёмное время суток.
2. Куда дели часового поста №2? Или он допустил их на пост?
3. Почему при сдаче склада оттиск печати не принимал начальник караула от пехотного полка или разводящий с часовым?
4. Как в темноте зайти в пороховой погреб?
5. Как найти в одном отделении пороховые уменьшенные заряды, а в другом «болванки»?
6. Как их достать первые из герметичных ящиков и пеналов?
7. Как добыть согревательный заряд из дымного пороха, который не должен по инструкции храниться в одном помещении с бездымными порохами и почему только один. А почему специалисты не стали банить ствол?
8. В чем идентичность порохопробного и согревающих зарядов?
9. Как и где найти трубки для воспламенения пороховых зарядов?
10. Как отличить ударные воспламенительные трубки от гальванических?
11. Где взять специальные ключи для вскрытия запаянных коробок с трубками?
12. Как подать электричество на батарею? (в документах 1920 года есть рапорт :На «Передовом» форту нет достаточного количества воды в колодцах для нужд гарнизона и работы двигателей 120-мм орудий., состоящих на вооружении этого форта).
13. Где они нашли стреляющие приспособления, которые на зиму, с целью их сбережения снимались с орудий?
14. Почему завскладом называется содержателем (по-флотски), а не каптенармусом (по-армейски)?
15. Почему не сбежались жандармы и офицеры с Алексеевского?
16. Почему не прибыли начальствующие лица с форта и из Кронштадта? Слышимость в зимнее время по заливу отличная.
17. Почему неизвестно о дате рождения и сроке службы канониров из расследования?
18. Почему никто не знал, что подобные деяния караются в военное время и в районах, находящихся на осадном положении смертной казнью? Ст.270
Есть еще несколько чисто специальных вопросов, но, думаю, достаточно.
Или февраль наступил? Странные вещи узнаешь. Если автор захотел поднять интерес к своим работам, что весьма понятно, то борьба с памятниками не лучший способ в этом деле.