Летцен в воспоминаниях Будберга.
Дальнейшее продвижение армии было остановлено в мертвую укрепленным Летценским районом, заранее, еще в мирное время, подготовленными и очень сильными немецкими оборонительными позициями за рекой Ангерапп, и нашей большой слабостью по части тяжелой артиллерии и технических средств.
Это было признано штабом фронта; задачами для нашей армии были поставлены: основной - прикрытие правого фланга и сообщений всего северо-западного фронта, а специальной - овладение Летценским укрепленным районом; для последней цели в распоряжение команде-
[5]
вавшего армией было передано несколько десятков тяжелых орудий Осовецкой крепости, усиленных затем четырьмя двенадцатидюймовыми гаубицами разборного образца, а для командования всей осадной артиллерией был назначен очень энергичный и распорядительный генерал-майор Бржозовский /бывший Порт-Артурец, а в данное время начальник артиллерии Осовецкой крепости/.
Пассивность нашей задачи как бы была подтверждена еще и тем, что в течение декабря из нашей армии взято шесть пехотных дивизий, пять стрелковых бригад и одна кавалерийская дивизия{4}.
К концу 1914 года все наши активные действия ограничивались почти исключительно ведением операции против Летцена, причем на меня, как на специалиста по крепостному делу, было возложено ближайшее за этим наблюдение и общее руководство.
Так было приказано свыше; я же сам был убежденным противников втягивания нас в эту операцию, так как по данным воздушной и общей разведки и на основании полного учета специфически оборонительных качеств Летценского озернолесного лабиринта, для меня не представлялось никаких сомнений в огромнейших, и при наших средствах едва-ли преодолимых затруднениях, связанных с успешным, а главным образом с достаточно скорым выполнением такой задачи. Ведь нельзя было не принимать в разсчет, что в течение четырех уже протекших месяцев войны немцы сделали очень много по развитию и усилению обороны всей системы Мазурских озер, и что вокруг прежнего форта Бойен, защищавшего Летценский перешеек, был создан уже целый укрепленный район, с широким применением средств временной и долговременной фортификации /в том числе сильных искусственных препятствий, фланкирующих пулеметных капониров/, и с распространением обороны на фронт в 75 километров и в несколько линий в глубину{5} /Схема II, на следующей странице/
Общая оборонительная сила фортификационных сооружений подкреплялась весьма существенно естественными условиями этого района; длинными и широкими озерами, узкими междуозерными перешейками, обстреливаемыми с трех сторон, и высокими дюнами, поросшими густым лесом и дававшими отличный укрытия для фланкирующих пулеметов и для наблюдательных артиллерийских пунктов.
При всех этих данных мы не имели никакого права разсчитывать на возможность овладения этим районом сразу, путем решительного штурма; наоборот, надо было в полной мере считаться с необходи-
[7]
мостью ведения очень длительной и тяжелой операции постепенного отнятия у неприятеля целого ряда позиций, защищавших и фланкировавших междуозерные перешейки и находившихся в тесной оборонительной и боевой связи.
Прежде чем добраться до центрального Бойенского форта, запиравшего перешейки между озерами Мауер и Левентин, мы должны были проломить два ряда укрепленных позиций на фронте в 25 километров, а прежде всего овладеть весьма важным для нас и для неприятеля Папроткерским плато, командовавшим и господствовавшим над центром и правым флангом всего неприятельского расположения и обращенным немцами в маленькую крепость.
При этом, по опыту первого месяца наших действий против Летцена, сразу же обнаружилось, что наши артиллерийские и технические средства были совершенно недостаточны по самому умеренному разсчету, и что для возможности достижения успеха, в этой операции нам надо было получить не менее десяти полевых и двенадцати мортирных 48 лин. батарей с большим количеством патронов и, кроме того, специальный отряд для воздушной разведки и корректировки стрельбы{6} и, по крайней мере, три саперных роты с надлежащим техническим снабжением и несколько пулеметных рот или команд; сверх того,
[8]
требовалось значительное усиление боевых комплектов тяжелых крепостных орудий и добавление нескольких скорострельных и дальнобойных батарей. Потребность этих усилений вызывалась малоподвижностью тяжелых крепостных орудий, их малой скорострельностью и их ограниченными боевыми комплектами, необходимостью развития очень сильного и частью навесного артиллерийского огня полевых калибров на очень широком фронте и против многочисленных и мелких целей, и снабжения нас пулеметами, существенно важными, как при самом наступлении, так и во время закрепления за собой уже взятых участков.
Я полагал необходимым довести все эти соображения до сведения Главнокомандовавшего фронтом, так как считал, что в его штабе не имели достаточно верного представления о том, чем был в это время укрепленный Летценский район, и что мы были обязаны осветить этот вопрос самым детальным и добросовестным образом; по моему убеждению на нас лежал долг доказать, что при данных условиях и при наличных средствах, мы могли продолжать исполнять отданный нам приказ и вести эту операцию, но с самыми ничтожными, основанными только на "авоське", шансами на возможность успешного ее осуществления и, что если уже считалось совершенно необходимым срочное овладение этим укрепленным узлом, то для этого нам должны были быть даны соответственные средства исполнения, как по качеству, так и по количеству{7}.
Такой мой пессимизм не был одним только следствием теоретических разсчетов и выводов; он был уже достаточно убедительно подтвержден и подкреплен неудачами повторных попыток 3 Сибирского корпуса по овладению первой укрепленной линией Папроткерских высот{8} и уже состоявшимся решением командовавшего армией отказаться здесь от дальнейших активных действий полевого характера и продвигаться вперед способами осадной войны, до заложения минных галлерей включительно.
Генерал Сиверс, выслушав мой доклад, высказал, что, к сожалению, никоим образом не мог согласиться с большинством моих доводов, так как считал именно самой важной сейчас задачей уничтожить главное ядро всей оборонительной системы Мазурских озер, после чего все специфические особенности Восточно Прусского театра теряли свое значение.
{5}Немцы отлично учитывали значение Летценского района и держали здесь единственный в их VIII армии полевой корпус 1-ый, в составе 1 и 2 дивизий с сильной тяжелой артиллерией. По приказанию фельдмаршала Гинденбурга, вскоре после битвы под Сольдау форт Бойен быль переименован в крепость Летцен и на работы по усилению ее обороны было назначено несколько инженерных рот и 15.000 рабочих. А у нас, наоборот, не понимали, что если нескольких десятков тяжелых орудий было достаточно для форта Бойен, то их было до смешного мало для атаки укрепленной позиции в 25 километров.
{6}В штаб армии дважды приезжал лейтенант Эллис, один из главных сотрудников Великого Князя Александра Михайловича, с целью выяснения наших авиационных нужд, но эти посещения не дали никаких результатов. Одно время в районе между Лыком и Арисом появился старый фанатик воздухоплавания, генерал Каульбарс, и притащил с собой архивный мягкий дирижаблик, привезенный зачем-то из нашей дальневосточной Спасской станции и хорошо мне знакомый. Каульбарс собирался использовать эту древность для своих полетов над Летценским районом и для корректировки стрельбы наших осадных батарей, но после двух пробных полетов вынужден был с великим огорчением отказаться от этой абсурдной и самоубийственной идеи.
{7}В дополнение надо было иметь в виду, что с наступлением более теплого времени все плато Папроткер, прикрытое с фронта озерами, а с юга болотистой равниной, становилось недоступным для атаки.
{8}Начальный период таких попыток протекал обыкновенно довольно успешно: сибиряки преодолевали и естественные, и искусственные препятствия, и артиллерийский огонь, и захватывали небольшие участки передовой позиции, но ни разу не смогли удержаться и закрепиться в захваченном положении, т.к. на них со всех сторон обрушивался сосредоточенный ураганный огонь очень сильной, хорошо укрытой и по преимуществу тяжелой немецкой артиллерии и пулеметов, для погашения которого у нас не было достаточных средств. Результатом был неизбежный откат обратно и большие потери. Весь этот район был артиллерийским учебным полигоном мирного времени; на практических стрельбах все подступы были немцами изучены и пристреляны.
{9}Многие части вышли на войну с укоренившимся взглядом на необходимость плотного смыкания смежных флангов двух разных частей с инстинктивным опасением незанятых промежутков. Обеспечение флангов искали не в уступных за ними резервах, а в занятии сплошных фронтов.
{10}Позволительно было думать, что при наших силах и средствах наступление в лоб Летценских и Ангераппских укрепленных позиций противоречило основным требованиям здравого смысла.
Одновременно отдал генералу Бржозовскому распоряжение подготовить экстренное снятие и отправку в Осовец всех осадных Летценских батарей, причем для облегчения работы по вывозу больших снарядных комплектов и для прикрытия всей операции дал ему разрешение открыть утром следующего дня усиленную бомбардировку Папроткерских высот и вести ее весь день.
27 Января мы простояли на старых местах в таком положении, как будто бы на нашем фронте ничего не случилось и все было вполне благополучно. В этот день на нашем фланге боковые авангарды 3 Сибирского корпуса, спешно выброшенные к Арису и Дригалену, вполне успешно остановили и задержали немецкое наступление, что и дало нам возможность блестящим образом выполнить совершенно неосуществимую, казалось бы, задачу благополучной и полной эвакуации всех осадных батарей, действовавших против Летцена.
В течение менее чем двух суток генерал Бржозовский и Подчиненные ему артиллеристы успели снять с позиций, перевезти по дековильке в далекий тыл, погрузить там на поезда и отправить в Осовец все тяжелые орудия с их боевыми комплектами, причем последние эшелоны' грузившиеся на ст. Видминен, ушли оттуда рано утром 28 Января, преследуемые артиллерийским огнем, а на перегоне между ст. Просткен и Граево были обстреляны передовыми разъездами немецкой конницы.
Эта операция, совершенно исключительная по своему размеру и по обстановке исполнения, могла быть завершена с таким успехом только благодаря огромной энергии и выдающейся доблести генерала Бржозовского и находившихся под его начальством офицеров и нижних чинов Осовецкой крепостной артиллерии. К тому, что было ими сделано в эти дни весьма подходило Петровское "и небывалое бывает". Надо полагать, что немецкие войска, занявшие 28 Января весь район расположения наших осадных батарей, еще накануне громивших их Летценские позиции, должны были быть очень удивлены и поражены, не найдя там ничего кроме оставленной дековильки и некоторого количества брошенных патронных гильз.
{4}Такой случай был в моей служебной практике. В 1911-13 г. г. я по должности начальника штаба Владивостокской крепости был членом комитета по постройке крепости. Проэкты новых фортов, батарей и прочих сооружений обсуждались в комитете и утверждались большинством голосов; был такой казус, что проект тылового капонира на форту № 6 прошел большинством голоса крепостного контролера. Я был ярым противником всего плана перестройки крепости, составленного военными инженерами, считал его устаревшим, не выполнявшим поставленной цели и безцельной тратой огромных денег. Единственным путем для заявления своего протеста была подача особых мнений. что я и делал после каждого заседания. В конце концов генерал Вернандер, назначенный главным распорядителем по постройке и облеченный особыми полномочиями, дал Коменданту крепости предписание воспретить мне подачу особого мнения по журналам и постановлениям комитета. Соответственное мне предписание я долго берег, но потерял вместе с другими бумагами в 1918 году.
