По сообщению, опубликованному на фортоведе, умер Юрий Андреевич Скориков:
http://fortoved.ru/forum/index.php?t=msg&th=221&start=0&rid=0&S=7c330ecdb958a28ada0d1f32bf50dd74Это огромная потеря для всех нас. Умер фактический основатель жанра современной русско-язычной историко-фортификационной литературы, установивший высочайшую планку историко-фортифкационных исследований, сответствовать которой весьма нелегко. Его "Кроншдатская крепость" и "Севастопольская крепость" навсегда останутся классикой жанра.
Мы, исследователи истории Владивостокской крепости и Береговой обороны Тихоокеанского флота, очень многим обязаны покойному. Для того, чтобы дать дорогу нашему проекту по Владивостокской крепости Юрий Андреевич остановил свой собственный, для которого у него уже было финансирование, да еще и поделился архивными наработками по советскому периоду. Он был настоящим "крестным отцом" нашей книги, вдумчиво вычитывал ее текст, оказывал на нас достаточно жесткое давление в плане поиска возможностей для ее издания, и он таки добился своего - наша книга была напечатана:
http://rufort.info/index.php?topic=20.0Юрий Андреевич был исключительно прямой, честный, немного резковатый человек. Он терпеть не мог вранье в любых его формах, чванство, непорядочность и может быть поэому у него не всегда хорошо складывались отношения с некоторыми нашими партнерами.
Несмотря на то, что Юрий Андреевич долгое время занимал крупные руководящие должности, в его характере не было какого-либо высокомерия и с ним всегда можно было нормально обсуждать любые творческие вопросы. Он умел выслушать противоположную точку зрения и если аргументы оппонента были убедительными, то достаточно спокойно их воспринимал, а его собственные замечания и прямые "подсказки" всегда были очень полезными.
Его сверхпорядочность и принципиальность проявлялась не только в вопросах писания и издания научных трудов по фортификации. Интересна вообще его life story.
В голодные послевоенные годы он был студентом Московского инженерно-строительного института, и его свалил туберкулез, причем в тяжелейшей форме. Он был вынужден оставить учебу и уехал домой, фактически умирать. Но родные выходили его средствами обычной и народной медицины, откормили, и он в какой-то степени восстановил здоровье, смог доучиться и стал работать прорабом на стройке в одном из областных центров в европейской части России, если память не изменяет, в Рязани. Там он вдруг заметил, что на его стройке появились какие-то "люди в штатском", которые задавали вопросы работавшим с ним людям, но к нему близко не подходили. Он, не чувствуя за собой никаких грехов, не придал этому значения и был сильно удивлен, получив повестку из военкомата с требованием немедленно прибыть в Москву и явиться в распоряжение какой-то воинской части. Дело в том, что он, как инвалид-туберкулезник был абсолютным белобилетником и призыву куда-либо не подлежал. Тем не менее, как человек законопослушный, он выехал в Москву немеделнно.
Явившись в часть он удивился еще сильнее. Не задавая ему никаких вопросов, военные товарищи поздравили его с тем, что он зачислен в кадры ВМФ СССР и что ему присвоено воинское звание "лейтенант". Ему вручили проездные документы, включая билеты на вечерний поезд и приказали немедленно отбыть в город Советская Гавань в распоряжение одного из тамошних строительств. А было, между прочим, это 31 декабря. Скориков только успел дать телеграмму домой о случившимся и отправился в путь прямо в новогоднюю ночь, чтобы проходить военную службу в тяжелейших климатических условиях, что для инвалида-туберкулезника было связано с прямым риском для жизни. Как он узнал впоследствии, Сталин, разрабатывая планы создания могучего линейного океанского флота, озаботился и вопросами его базирования, для чего органам госбезопасности было дано указание скрытно выявить на стройках народного хозяйства наиболее толковых молодых инженеров с тем, чтобы мобилизовать их на это строительство.
Надо сказать, что в отношении Скорикова "органы" не ошиблись. Работал он, не особо обращая внимание на проблемы со здоровьем, не щадя своих сил и стал делать довольно успешную военную карьеру. Он строил портовые сооружения, другие объекты военно-морской инфраструктуры, занимался оборонительным строительством, и даже возводил шахты для баллистических ракет для РСВН, поскольку к этим работам для их ускорения привлекли даже строительные организации ВМФ. По прошествии некоторого времени он оказался инженер-полковником и занял должность начальника Строительного отдела Балтийского флота - должность генерал-лейтенантскую.
Соответственно, вышестоящие начальники известили его, что решен вопрос о присвоении ему генеральского звания и таковое последует в самое ближайшее время. Реакция Скорикова была неожиданна для его сослуживцев - он заявил начальству, что считает сябя недостойным генеральского звания. Он объяснил, что это звание налагает на него высочайшую ответственность и потребует увеличить трудовые услиля на службе, а он, по состоянию здоровья, с трудом сохраняет рабочий темп даже сейчас. Начальники только посмеялись - ты штатский человек, объясняли они ему, ты ничего в военной жизни так и не понял! Если у тебя так плохо со здоровьем, то через год можешь спокойно уйти в отставку генералом, а сейчас, как генерал, ты будешь только подписывать бумаги, а работать будут более молодые полковники! Я не привык прятаться за чужие спины - ответил Скориков и подал рапорт об отставке по состоянию здоровья. Поскольку здоровье и правда было подорвано еще в студенческие годы, то Скорикова демобилизовали. Вышестоящие начальники, желая хоть как-то отметить заслуги наверно единственного в мире полковника, который отказался стать генералом, исходатайствовали о присвоении ему почетного звания "Заслуженный строитель РСФСР".
Еще будучи начальником Стройотдела Балтфлота Ю.А. Скориков ознакомился с архивными документами по Кронштадту и буквально "заболел" его истоией. Высокое в прошлом его должностное положение открывало ему доступ архивным документам, которые не перечислялись в открытых путеводителях по фондам, но даже ему самому было сложно пробиться со своей книгой в издательство и помощь коллеги-политработника Раздолгина, тоже, хотя и не так глубоко, изучавшего историю Кронштадтской крепости, оказалась полезной, и книга о Кронштадтской крепости вышла в соавторстве двух этих авторов. Не мне судить о роли каждого соавтора в этом творческом тандеме, но после общения со Скориковыим у меня сложилось тврдое убеждение, что основную работу по книге выполнил именно он. Эта книга была очень высоко оценена и мировой фортифкационной общественностью, поскольку совершенно случайно была куплена в Ленинграде одним англичанином-любителем и который, как вспоминал Скориков, был просто потрясен уровнем этой книги, совершенно неожиданным для книги, изданной в СССР. Редакция журнала-ежегодника The Fort смогла связаться со Скориковым и большая статья о Кронштадте, написанная Скориковым по материалам книги, была там опубликована, причем английский текст делали Скорикову здешние переводчики, но редактированием его занимались сами англичане, а именно сам Квентин Хьюз, главный редактор и фактический основатель журнала, что привело к публикации очень качественного продукта, причем Раздолгина в соавторах там уже не было.
Скориков продолжил изыскания и выпустил очень хорошую книгу о Севастопольской крепости, ограничив ее, к сожалению, только Крымской войной. Как он пояснял, ему отсоветовали писать продолжение, поскольку какой-то начальник собирался защищать диссертацию и описать эту часть истории Севастополя сам, и ему рекомендовали заняться лучше Владивостокм. Зря Скориков поверил этим людям, которые заставили его потратить так много личного времени на Владивосток, как оказалось, практически впустую, а ведь достойной книги о восстановлении Севастопольской крепости и ее дальнейшей судьбе не появилось и дор сих пор! От соавторства с нами Юрий Андреевич отказался, поскольку заявил, что уверен, что с владивостокской тематикой мы справимся и сами.
Он настоятельно советовал нам дать в книге, как можно больше иллюстраций и полученный продукт его сильно обрадовал, хотя мягкая обложка и качество переплета возмутили. Тем не менее, он сказал, что не представлял, что обмерными и перерисованными архивными чертежами, выполненными Стасом Воробьевым, можно так качественно проиллюстрировать книгу и работа Стаса была им оценена по высочайшему классу.
К глубокому стыду, во время короткого посещения Питера пару лет назад, я так и не сподобился заехать в Лебяжье к Скорикову, как-то постепенно прервалась и наша переписка, но тем не менее, я всегда ощущал, что в нашем историко-фортифкационном сообществе, несмотря на его раскол и внутренние противоречия, есть некий нравственный эталон и признанный лидер - Юрий Андреевич Скориков. Таким он теперь останется навсегда.
Вечная ему память!
