Книга-исповедь Юрия Андреевича Скорикова – уникальная по своей откровенности книга, надиктованная абсолютно советским по мировоззрению человеком, которого при этом не сдерживал ни внутренний, ни внешний цензор. Она дает взгляд на историю страны через историю жизни самого Юрия Андреевича, родных и близких ему людей.
Книга буквально раздираема противоречиями, но это вполне соответствовало мироощущению человека советской эпохи. Юрий Андреевич гордится самой мощной системой централизованного управления экономикой и глубоко сожалеет о ее сломе, но в то же время, как производственник-практик с огромным жизненным опытом говорит, что уравниловка вредна и без конкуренции жить никак невозможно. Однако он тут же заявляет о том, что состояния капиталистов не должны превышать один миллион долларов и т.д, то есть предлагает какой-то идеальный народный социализм с элементами капиталистической экономики и без сталинского живодерства, стыдливо именуемого «культом личности». Его взгляды на межнациональные отношения и по национальной политике поражают каким-то невероятно наивным утопизмом, почти как у Макара Нагульнова из «Поднятой Целины». В свете сотрясающих города Европы этических конфликтов, его предложения заселить китайцами Сибирь и Дальний Восток и создать там из них какую-то народно-социалистическую республику, представляются не просто наивными заблуждениями, но даже вредными для интересов России.
На мой взгляд, если нужды в форсированном индустриальном развитии этих огромных территорий сейчас у России нет, так пусть они остаются резервом для будущего развития. В этом отношении стоит поучиться США, где ряд приграничных северных штатов просто оставляют в качестве природных резерватов и не торопятся с их индустриальным или сельскохозяйственным освоением. Австралия, к которой почти вплотную примыкают перенаселенные территории Индонезии, отнюдь не торопится открыть границы переселенцам из соседних стран и проводит весьма аккуратную миграционную политику. Для Юрия Андреевича характерно в этом отношении полное отсутствие понимания настоящих и будущих интересов государства, которое осваивало и закрепляло за собой сибирские и дальневосточные территории в течение столетий трудом и кровью многих и многих поколений россиян.
Впрочем, интернациональная догма, характерная для раннего большевизма, наверно поселилась в голове у Юрия Андреевича не случайно. Он происходил из семьи средней советской хозяйственной номенклатуры, и нет ничего удивительного, что его взгляд на историю страны и его общее мировоззрение были характерными именно для этого круга людей. Он с удовольствием вспоминает счастливое «сталинское» детство в городе Котовске, где его отец работал инженером на огромном комбинате по производству боеприпасов, а впоследствии трудился в органах исполнительной власти. Мать Юрия Андреевича была врачем-терапевтом. Родители Юрия Андреевича (отец происходил из крестьянской семьи, жившей в нижнем Поволжье, а мать была из аграрного еврейского местечка на Смоленщине) были обязаны своим образованием советской власти, и Скориков с восторгом пишет о той громадной работе, проделанной в двадцатые годы по расширению доступа к образованию самых широких народных масс. Вместе с тем, он умалчивает о том, что это сопровождалось очень жесткой социальной дискриминаций по доступу к высшему образованию выходцев из наиболее культурной части тогдашнего общества – детей из бывших т.н. эксплуататорских классов и, главное, детей старой интеллигенции. Тем самым сознательно подрывалась преемственность в развитии науки и культуры, снижалось качество подготовки специалистов, что должно было компенсироваться и отчасти компенсировалось более широким полем отбора действительно талантливых людей.
Юрий Андреевич вовсе не был упертым фанатиком коммунистической или какой-либо иной идеи – это предельно честный повествователь, не проходящий мимо тех невероятных жертв, тягот, лишений и несправедливостей, выпавших на долю нескольких поколений советских людей, масштаб которых очень сложно понять и представить сейчас. В частности, он пишет, что почти все парни, которые учились в старших классах его школы, не вернулись с войны.
Скориков с гордостью пишет о том, какую замечательную систему здравоохранения создала советская власть, но эти рассуждения смотрятся как-то не очень убедительными, относительно тех медицинских несчастий, через которые прошел он сам и его близкие и родные. Его семью, относительно обеспеченную и относящуюся к тогдашней элите буквально преследовали т.н. социальные болезни. Сам Юрий Андреевич заразился туберкулезом на студенческой практике и смог как-то залечить эту болезнь только благодаря невероятной энергии и хорошим медицинским связям его матери. Отец Юрия Андреевича был командирован во время войны в один из сибирских городов для руководством строительством завода по производству боеприпасов и за два года буквально сгорел там на работе. Живя в отрыве от семьи, он крайне скудно и нерегулярно пистался и заработал тяжелейшую язвенную болезнь. Качественно выполненная в Москве, в Институте Склифасовского, операция, из-за того, что в больницу завезли партию гнилых хирургических ниток (привет от «сверх эффективной» и «экономной» плановой социалистической экономики), закончилась перитонитом и его отец погиб. Будущая жена Юрия Андреевича, будучи в эвакуации на сельскохозяйственных работах в Средней Азии, застудила в воде на орошаемых полях ноги и приобрела настолько тяжкий порок сердца, что ей оказалось нельзя рожать и она вынуждена была прервать беременность. Приемный сын Скориковых имел, как вспоминает Юрий Андреевич, повышенную склонность к спиртным напитком, что также было социальной болезнью. То есть набор несчастий, обрушившийся на семью, как-то, ну очень сильно противоречит развиваемым автором тезисам о большой заботе Партии и правительства о советских людях.
Вместе с тем, автор не закрывает глаза на очевидные безумия правящего режима, хотя и пытается дать им какие-то сомнительные объяснения, вполне характерные для тогдашней советской мифологии. Социальный слой, к которому принадлежали родители Юрия Андреевича, был одной из мишеней сталинских репрессий 1937 года и этим событиям уделено в книге воспоминаний достаточно много места. Дело в том, что один из близких друзей семьи Скориковых был арестован и расстрелян, и проводивший арест начальник местного НКВД заметил, что на стене висит групповая фотография, на которой запечатлен отец Юрия Андреевича. Тем не менее, почти неизбежного ареста не последовало, хотя страху Скориковы натерпелись немало. Дело в том, что жена начальника НКВД постоянно нуждалась в медицинской помощи, которую ей предоставляла мать Юрия Андреевича, бывшая очень квалифицированным врачом. Соответственно, арест кого-либо из семьи Скориковых сделал бы оказание этой помощи невозможным, и начальник НКВД закрыл глаза на очевидную «связь» Скориковых с «врагом» народа.
Юрий Андреевич делает вывод о том, что эти репрессии во многом подорвали авторитет правящего режима, и связывает тот факт, что народ не пришел на помощь попавшей в 1991 году в беду правящей партии во многом и из-за этих самых репрессий. С этим выводом, пожалуй, можно и согласиться. Скориков пишет, что потом центральные власти, решив разобраться, что происходит на местах в системе карательных органов, смогли пресечь творимые на местах безобразия и тем самым он пытается отвести ответственность за преступления от их главных виновников, но делает это как-то без особого энтузиазма, очевидно, будучи сам не очень уверенным в этом объяснении.
Основную часть книги все же составляют не авторские рассуждения на отвлеченные темы, а воспоминания Юрия Андреевича о его жизни, учебе и работе. Крайне интересна описание истории создания огромного завода по производству боеприпасов, в городке которого и прошло детство автора. Захватывающе интересно описание военных лет, включая работу автора на заводе по производству боеприпасов, но особенную ценность для «фортечного» сообщества представляет, конечно, подробнейший рассказ о строительстве Брянских оборонительных рубежей, в котором Юрий Андреевич принимал участие 15-летним подростком. Помимо работы на заводе Юрий Андреевич постепенно втягивался и в комсомольскую работу, что его явно не тяготило, но послевоенные события (острый приступ государственного антисемитизма) не способствовали дальнейшему развитию этой сюжетной линии его биографии.
Крайне непросто складывалась и его учеба. Будучи направленным в конце войны по комсомольскому набору на учебу, он уступил свое место в квоте в нравящийся ему Инженерно-строительный институт своим товарищам, а сам поступил в Автодорожный. Проучившись там два года, он все же сумел перевестись в Инженерно-строительный, но учебу там прервал туберкулез. И получение диплома инженера-строителя далось, таким образом, Юрию Андреевичу весьма нелегко. Как один из лучших выпускников он получил назначение на один из объектов атомного строительства системы НКВД, но кадровики, быстро разобравшись, что смышленый паренек с типично русской фамилией и именем имеет еврейские корни, дали ему от ворот поворот по «пятому пункту» и Юрий Андреевич стал работать на обычных стройках Рязани.
«Еврейскому вопросу» в СССР, особенно в связи с «делом врачей», Юрий Андреевич уделяет достаточно внимания. В этом случае государственную политику он откровенно и совершенно правильно называет «дикостью» и «варварством» и совершенно не заботится о чистоте «социалистической идеи». Он не сомневается, что в случае некоторой затяжки со смертью Сталина события вполне могли бы развиться по самому дикому сценарию, вплоть до насильственных депортаций и это, как он справедливо считает, нанесло бы колоссальный и непоправимый вред интересам страны. Однако, когда Юрия Андреевич рассказывает о том, что среди его сослуживцев по военно-строительным частям ВМФ СССР было много евреев и делает из на этой основе вывод о том, что представители этого этноса обладают какими-то особенными способностями по руководству строительными работами, то такие рассуждения представляются, мягко говоря, несколько наивными.
Юрий Андреевич просто не захотел увидеть, что евреев в вооруженных силах СССР просто старались не допускать на должности, соответствующие полковничьим и выше и не допускать получения ими высших воинских званий. Политика в брежневские времена в этих вопросах была особенно жесткой. В то же время, поскольку военные строители не имели прямого касательства к применению оружия, то власть считала допустимым сделать для офицеров с еврейскими корнями в этих небоевых частях некоторые исключения, и эти люди, понимая ситуацию несколько лучше Юрия Андреевича просто стремились занять иметно ту «экологическую нишу», где им было позволено самореализоваться. Аналогичная ситуация была в царской России по отношению к военным инженерам польского происхождения, а точнее католиков по вероисповеданию. Если использование католиков на строевых должностях стремились ограничить, то для службы их военными инженерами никаких специальных ограничений не было и офицеров польского происхождения среди инженеров пропорционально было больше, чем в строевых частях.
Воспоминания Юрия Андреевича будут крайне полезны всем, кто в той или иной степени изучает историю, как гражданского, так и оборонительного строительства в СССР, поскольку Юрий Андреевич занимался и тем и другим. Особый интерес представляет описание строительства шахт для ракетных пусковых комплексов в Прибалтике, в котором автор принял деятельное участие, любопытно описание строительства маяков из сборных конструкций.
Скориков удивительно точен в деталях, в описании подробностей событий, в которых сам принимал участие, однако, когда он пересказывает случаи из биографий своих друзей и знакомых, эта точность в ряде случаев ему изменяет, и он путает и хронологию, и географические названия. К сожалению, будучи слепым, он не мог проверить общую канву событий ни по книгам, ни по архивам, о чем честно предупредил читателя во введении.
Юрию Андреевичу, хотя он и описывает свою собственную жизнь, удалось как-то не слишком выпячивать в своих воспоминаниях свою собственную персону, и это обстоятельство только вызывает дополнительную симпатию к автору. Так, рассказывая об эпизоде с его несостоявшемся генеральством, Юрий Андреевич умалчивает о том, что вышестоящие начальники настоятельно рекомендовали ему принять назначение и последующее производство в генерал-майоры с тем, чтобы, поработав не слишком напрягаясь на руководящей должности, уйти в отставку через год в генеральском чине. Он, чтобы не выпячивать совершенно неординарного в военной среде поступка, просто написал о том, что состояние здоровья не позволило ему продолжить службу и более ничего. Скромность этого человека была просто поразительной!
Возможно, именно поэтому Юрий Андреевич обрывает свои воспоминания на самом интересном для нас месте, как раз перед тем, как он, выйдя в отставку, занялся написанием замечательной книги о Кронштадтской крепости. А зря – военных строителей в СССР было много, а вот столь великолепную книгу о Кронштадте написал только один.
Книга воспоминаний – последняя книга Юрия Андреевича – является уникальной исповедью человека, принадлежащего к поколению, которое сделало для своей страны исключительно много. Пусть в чем-то эти люди были не правы, пусть иногда поступали не так, как это представляется сейчас рациональным, пусть их мысли иногда были просто по детски наивными, и пусть они зачастую шли вместе со всей страной в неправильном направлении, но пусть ныне живущие поколения сделают для своей страны больше и лучше них.
Я настоятельно рекомендую коллегам-фортечникам ознакомиться с этой книгой. Книгу можно попробовать запросить у коллег, общающихся на форуме Fortoved.ru, а если с этим будут связаны какие-то затруднения, то обращайтесь тогда к Admin’у или ко мне в личку на kalininv1957@mail.ru и мы предоставим вам для ознакомления фрагменты сканов этой книги.
В этой связи хочется выразить признательность коллеге Miall’у с сайта fortoved.ru, выполнившего работу по высококачественному сканированию книги и сделавшего эти сканы на какое-то время доступными для нас.
