Б.Н. Славинский - Советская оккупация Курильских островов

[Rino]

Куда пойдут остальные два танка из трёх взятых на Шумшу?

Учитывая присутствие Самарина вероятнее всего на Сахалин. Это если заберут только три. И не разломают на запчасти оставшиеся.

а по поводу музейной территории,так она документально оформлена?

Вот это мне и интересно.  А то всё речь об "уникальном музее под открытым небом" и прочее, а тут такое.  Ну, и нюансы. типа принадлежности техники МО, приграничная зона. воз раритетов и тд.


Как  там, раскопки они уже начали, нет информации?

[prostodum]

Как  там, раскопки они уже начали, нет информации?

Раскопки по всей ведут. Общее чтсленность экспедиции около ста человек. На сегодняшний день на острове находится около 50 человек с техникой.

[Rino]

Ну, и еще немного фото для оживления дискуссии.

Известное нам орудие.


Вторая  батарея Дьяконова, Шумшу.


Одно из десантных судов, участвовавших в высадке.

[prostodum]

Как  там, раскопки они уже начали, нет информации?

Раскопки по всей видимости ведут. Общее чтсленность экспедиции около ста человек. На сегодняшний день на острове находится около 50 человек с техникой.

[Rino]

Раскопки по всей видимости ведут.

На том мысу? Или на Кокутан тоже копают?

[prostodum]

Раскопки по всей видимости ведут.

На том мысу? Или на Кокутан тоже копают?

Точно не знаю. Времени нет поехать туда.
По сегодешней информации мотаются на квадриках по острову.

[Rino]

По сегодешней информации мотаются на квадриках по острову.

Все таки взяли квадрики. А планировали на джипах.

Одно из десантных судов, участвовавших в высадке.

Подробнее:
Это погибший ДС-543, командир старший лейтенант Г. С. Бакин, после его ранения (смертельного) командование принял старший военный лоцман капитан-лейтенант Захар Иванович Байков, тоже получивший тяжелое ранение. Именно в честь него назван населенный пункт Байково.



«Для большинства этот бой стал последним»

Григорий Васильевич ШИЛИФОСТ, помощник командира ДС 43 (943):

- После окончания училища в феврале 1945 года, в звании лейтенанта, я был направлен на Тихоокеанский флот в спецкоманду, на должность помощника командира десантного корабля.

Корабли мы принимали у американцев в бухте Колд-Бей, на Алеутских островах. На переходе во Владивосток в районе бухты Русской был поврежден гребной вал, и мы  вернулись в Петропавловск-Камчатский для ремонта. Ремонтировались мы на Петропавловской судоверфи.

К августу в Петропавловск подошел еще один дивизион десантных кораблей, в количестве 15 единиц, и наш корабль был включен в его состав. К середине августа наш ремонт был практически завершен, осталось поставить гребной винт. В это время была объявлена подготовка к десанту на Курилы. Личный состав корабля узнал, что мы не сможем принять участие в десанте из-за неустановленного винта. Тогда команда в течение одного ночного отлива установила винт. Днем мы провели ходовые испытания, а вечером приняли на борт десантные войска.

Стоит отметить, что из всего личного состава принимали участие в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны только трое: командир БЧ-5 (механик) старший лейтенант Жуков и помощник командира, то есть я.

Личный состав горел огромным желанием принять участие в десантной операции.

На переходе к Курилам, к месту высадки десанта, сплошной стеной стоял туман. Видимость была нулевая, да еще ночь, поэтому некоторые корабли нарушали строй. И один из кораблей нанес удар нам в борт. Образовалась значительная пробоина, вода стала заполнять один из кубриков. Благодаря усилиям команды пробоина был заделана, мы продолжили движение.

С рассветом вошли в 1-й Курильский пролив. Здесь также был туман.

Во втором эшелоне высадки наш корабль был головным, и когда мы подошли к берегу, где тумана не было, весь огонь японской артиллерии сосредоточился по нашему кораблю. Позже матросы, оставшиеся в живых 9 человек, насчитали свыше 30 пробоин в корабле. Один из первых снарядов попал в машинное отделение, вызвав пожар.

Получив такое количество повреждений, загорание в машинном отделении, загорелся и весь корабль. Потеряв из 27 человек экипажа 18 убитыми и ранеными, корабль не мог отойти от берега, и тушить огонь было некому.

Так, выполнив боевую задачу, корабль погиб. Я был ранен и взрывной волной выброшен за борт. Матросы вытащили меня на берег, санитар сделал перевязку. От большой потери крови я потерял сознание. На следующий день меня доставили на госпитальное судно «Менжинский», где была сделана операция. Потом отправили в госпиталь Петропавловска, который размещался в одной из школ в центре города.

Следует отдать должное матросам и старшинам корабля, которые с таким стремлением рвались бой: для большинства он стал последним. Погиб и командир корабля старший лейтенант Глеб Сергеевич Бакин. Похоронен он был по морскому обычаю вместе с другими матросами и офицерами - в море на траверсе бухты Русской (тогда Ахомтен). Всего в море, с борта госпитального судна «Менжинский», было похоронено около 50 человек.

После выздоровления я продолжал служить на кораблях и в частях Тихоокеанского флота.

Уволен в отставку в 1972 году, в звании капитана 1-го ранга.

[prostodum]

Возможно к вечеру информация будет точнее.

[Rino]

А вот и про "Мариуполь" нашлось.

На тральщике «Авача»

Илья Павлович ЗАБЕЛИН:

- Я служил на тральщике «Авача» главной базы Камчатской военной флотилии сигнальщиком 3-го класса. Стояли мы на рейде в Авачинской бухте. Командир старший лейтенант Постников и заместитель старшина 1-й статьи Лунев были на берегу в штабе. По прибытии командир собрал весь личный состав в кубрике и объявил: «Товарищи матросы, пришла наша очередь выступать против Японии. Будем высаживать наш десант в 1-м проливе на их берег».

Сформировалось наше соединение из боевых и транспортных кораблей 17 августа. В ночь на 18-е мы вышли в море. Наш тральщик находился в охранении десанта. Первая высадка прошла благополучно, тихо. Помог очень густой туман. Когда началась вторая, японцы проснулись и начали бить из орудий. У них, видимо, каждый квадрат был пристрелян. Вот падает снаряд возле нашего борта, и трудно понять откуда стреляют. Туман немного рассеялся, и я заметил блеск огня с танкера «Мариуполь». Про судьбу нашего танкера было известно, но про японскую батарею на нем мы не знали.

Когда я доложил командиру, он приказал вызвать минный заградитель «Охотск», который находился в дрейфе недалеко от нас и сообщить, что по нам бьет батарея с танкера.  С «Охотска» открыли огонь. Со второго выстрела «Мариуполь» загорелся. Японцы стали поспешно грузиться в свою шлюпку, чтобы добраться до берега. Был вызван торпедный катер, чтобы взять их в плен. Катер быстро подошел к «Мариуполю», на ходу дал две очереди из «Эрликона» выше голов японцев. Они подняли руки. Ребята их обезоружили, взяли шлюпку на буксир и доставили пленных на «Охотск».

Тем временем туман рассеялся, видимость стала хорошая. С берега по нашему десанту японцы вели огонь.

Враг подбил десантный корабль. Он горел у берега. Вся команда ушла на берег с десантом. Командующий приказал нам отбуксировать его в открытое море. Когда мы поднялись на борт горевшего корабля, я, как сигнальщик, поднялся на мостик и услышал стон. Оказалось, у пулемета сидел раненый матрос. На шлюпке мы переправили его на госпитальное судно. Потом вернулись обратно. Отбуксировали судно в открытое море, потому что на его борту были глубинные бомбы. Пожар был сильный, и подступиться к ним и выгрузить не удалось…

После капитуляции Японии мы выполняли различные задания, ходили в ночные дозоры.

Значит пленные с танкера были доставлены на "Охотск"? И где про это прочитать?

[Rino]

Есть интересные подробности.

http://kamkrai.com/2012/08/29/v-boyu-na-more-i-na-sushe.html

Воспоминания участника Курильского десанта  Василия Сергеева.

На дороге сплошной стеной стояла серая пыль. Это через весь город шли колонны солдат-десантников в боевом снаряжении. Тут же тянулись конные повозки с боеприпасами, колесная артиллерия, полевые кухни. Все это располагалось у заводской территории, ожидая команду на посадку на корабли.

Казалось, все должно бы происходить скрытно от посторонних глаз, это же подготовка к боевым операциям, а тут - взбудораженный муравейник: выбегают из своих домов люди и устремляются к дороге. Кто со слезами на глазах, кто с угрюмым лицом смотрит на запыленных, уставших солдат, ища среди них знакомых или родных.

А тут, у самого берега, над кораблями кричат тоскливыми голосами чайки, будто знают, что люди провожают своих сыновей на кровавую битву с врагом. Солдаты-десантники занимали места на корабле в непривычных морских кубриках. Было видно, что в дороге они сильно измотались.

И вот по сигналу все корабли начали движение на Авачинский рейд. В это время оркестр на корабле «Менжинский» заиграл песню «Прощай, любимый город», а всем нам с берега женщины махали платками. Нас провожал весь город.

В этот день, 17 августа 1945 года, посадка десантников на корабле была произведена полностью, и перед закатом солнца отряд десантных кораблей тронулся на выход из Авачинской бухты в открытое море.

Потом солнце закатилось в туманном горизонте. Наступила для всех десантников беспокойная ночь.

Все было предусмотрено и готово к действию в случае возникновения экстремальных ситуаций, и можно бы на какое-то время отдохнуть от напряжения. Но нет! Солдат-десантников необходимо ввести в курс дела - как действовать в случае аварийной ситуации: пробоины, пожара, как пользоваться аварийными средствами - огнетушителями и спасательными поясами.

Ну вот, время перевалило давно за полночь. Я мгновенно заснул, но ненадолго. Прозвучал сигнал тревоги: «Готовность один!». Это значит - экипажу занять свои боевые посты у механизмов, а десантникам быть готовыми к высадке на берег. Занял и я свой боевой пост.

Нас в машинном отсеке - пятеро. Сейчас мы находимся у вахтенного столика: Витя Смирнов управляет дизелями, ему 18 лет, он комсомолец из Костромской области. Рядом старшина 2-й статьи Николай Жуков, ему 28 лет, он из Хабаровска, Тут же Петр Давыдов, сибиряк, и ему 18 лет, а рядом со мной старший матрос Жиряков из Ленинграда.

В машинном отделении не слышно шума и топота ног на верхней палубе, и если бы не визг главных дизелей да не шум гребных винтов, то можно подумать, что корабль без людей. «Ну что, друзья! - воскликнул я, стараясь пересилить шум двигателей, - затянем «Варяга»?». И все как будто бы давно ожидали, начали: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает, врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!».

И тут словно в такт нашей песне, сначала где-то далеко и тут же над нами, раздался оглушительный лязг металла. Кого-то с ног свалило, кого-то толкнуло так, что он навалился на заглохший дизель, а Витю Смирнова взрывной волной свалило на пол, он потерял сознание.

На судне сыграли тревогу, и началась борьба за жизнь людей и корабля. Привожу в чувство Витю Смирнова, даю команду: «Заделать пробоину у левого борта!». И снова пробоина за пробоиной. Из них хлынула забортная вода. От разрыва снаряда вздрогнули дизеля и заглохли, пробита цистерна с горючим, вспыхнул пожар.

Я и старший матрос Жиряков ведем борьбу с пожаром. Жуков и Давыдов борются с забортной водой. Идем на одном блоке работающих дизелей. На какое-то время удалось запустить второй блок дизелей, но ненадолго. Снова от взрыва вздрогнули все 8 и заглохли. Корабль неподвижен, вода неумолимо затопляет машинный отсек, не успеваем заделывать пробоины. Кончаются средства по их заделке. Николай Жуков старается своим телом преградить струю забортной воды. Я и Жиряков выбегаем на верхнюю палубу - доставать аварийный материал. На палубе рвутся снаряды, возникают очаги пожара, уйма раненых и убитых десантников и моряков.

Вижу, на корме вспыхнула бочка с горючим, и эту бочку изо всех сил, сам охваченный пламенем, старается кто-то опрокинуть за борт. Пока я пробирался до него, этот смельчак вместе с бочкой полетел за борт. Я лишь успел ему бросить спасательный круг. Потом, когда помог ему забраться на борт, узнал, что это был матрос Юра Таравакин, комсомолец, сибиряк. Ему только на днях исполнилось 18 лет. Он был на этом судне мотористом.

Мы со старшим матросам Жиряковым с материалами направились в машинное отделение, встретили старшину 2-й статьи Денисова. Мы решили вместе поставить дымовую завесу на палубе, где находилась дымаппаратура. Я начал запускать ее, но вдруг рядом разорвался снаряд. Меня взрывной волной отбросило к кормовой якорной лебедке. Я ударился об нее и потерял сознание.

Когда пришел в себя, глянул в ту сторону – дымаппаратуры уже не было, а возле надстройки лежат насмерть сраженные старший матрос Жиряков, старшина 2-й статьи Денисов, а комсомольцу Юре Таравакину боцман Мальцев оказывает помощь.

В машинном отделении все было разрушено, погас свет, помпы не работали. Вода подпирала нас к потолку. Связь с ходовым мостиком уже давно была потеряна. Видя, что корабль вот-вот погрузится в морскую пучину, даю команду на выход на верхнюю палубу.

Пытаемся открыть выходной люк, но он чем-то прижат. С большими усилиями все вместе приподняли крышку, дали возможность Петру Давыдову выбраться, и он освободил ее от груза. Это были тела десантников, сраженных разрывами снарядов.

На верхней палубе мы никого из экипажа корабля в живых не нашли. Увидели, как в носовой части возле изуродованных трапов скопилось десятка полтора раненых солдат-десантников, им оказывала помощь женщина-врач в военной форме. От них мы и узнали, что тяжело раненный командир корабля лейтенант Котляр дал команду экипажу покинуть гибнущий корабль, забрать раненых и добираться до берега. Был тяжело ранен и помощник капитана - лейтенант Степанов.

А нас, кто был в машинном отделении, все считали погибшими.

Мы помогли оставшимся на корабле раненым десантникам соорудить из подсобных средств плотики, и они на них поплыли к берегу.

Простившись с кораблем и погибшими товарищами, мы поплыли к берегу острова Шумшу, где уже были наши десантники. Там, во вражеских траншеях, мы со своими ранеными моряками, с командиром корабля долго приходили в себя. Тут же в окопе в бессознательном состоянии, тяжело дыша, лежал и Юра Таравакин. Я попытался хоть как-то помочь ему. Он на мгновение открыл глаза, промолвил: «Мама...» - и тут же умер…

Ни я, ни мои товарищи не могли долго задерживаться в окопах, когда в нескольких сотнях метров от нас идет бой.

Возле меня собралась группа моряков и десантников с погибших кораблей. Многие из них меня знали еще по школе подводного плавания и по совместному переходу в одном транспортном судне в США. Обращаясь ко мне, они говорили: «Главный, веди нас в бой!».

Я обращаюсь к своему раненому командиру, чтобы он разрешил мне идти в бой. Командир дает мне добро.

Не берусь вникать в подробности действий моего отряда, сформированного здесь, на берегу. В нем были не менее трех десятков парней, готовых идти в бой. Я был убежден в том, что они не подведут. И в первой же схватке с самураями это подтвердилось.

Пробравшись в тыл вражеской батареи, мы изучили расположение и количество хорошо замаскированных подземных укрытий, из которых выкатывались пушки на огневую площадку для выстрелов по нашим кораблям. Дав несколько залпов, они снова ныряли в подземелье. Здесь же находились подземные укрытия для солдат.

По сигналу из ракетницы эти укрытия японцев были заброшены гранатами и тут же атакованы моряками-десантниками моего отряда. Рукопашная схватка была недолгой. В результате боя батарея из трех пушек была уничтожена, несколько японских солдат взяты в плен.

В книге А.  Акшинского «Курильский десант» очень кратко упоминается о гибели десантного судна ДС-5 (525) и очень скромно пишется о моем отряде, уничтожившем японский дзот.

О, как непросто это было сделать! Чтобы добраться до него, нужно проползти несколько сотен метров буквально на животах по колючей растительности, преодолеть заграждения из колючей проволоки и другие препятствия. Всем отрядом на ура не возьмешь такую точку. Здесь необходимо незаметно добраться до него одному или двоим, что и пришлось делать.

Я и сержант Сережа (фамилии его я не запомнил, знаю, что он родом из Армении) ползли впереди, а отряд, соблюдая осторожность, двигался за нами на расстоянии около 200 метров.

Когда мы с Сережей приблизились к амбразурам дзота, то в траншее чуть не столкнулись с японскими солдатами. И тут пошли в ход ручные гранаты. В какое-то мгновение я с противотанковой гранатой вскакиваю на спину Сережи, прижимаюсь спиной к скальному выступу и тут же бросаю гранату в амбразуру. И тут прогремел огромной силы взрыв. Меня взрывной волной отбросило в траншею - я оглох, звон в ушах, но сознания не потерял. И тут мы с Сережей вступаем в рукопашную схватку. Штыком и прикладом бьемся с японцами. На помощь пришли солдаты. Нас с Сережей подхватили дюжие руки моряков. Это была радость нашей победы.

Командир батальона, увидев, что дзот взорван, поднял десантников на штурм высоты, и она была взята. Потом были и другие эпизоды боевых действий моего отряда в составе десантного батальона. Вот один из примеров.

Мы кое-как закрепились на скале одной высоты, ожидая подкрепления. Был густой туман, моросил холодный дождик. Вдруг со стороны японцев послышался рокот моторов. Сначала из тумана показался один вражеский танк, а потом и остальные, больше десятка.

Даю команду: «Во что бы то ни стало уничтожить танки!». Не у каждого из нас были гранаты, да и патроны на исходе. У нас с Сережей из Армении две гранаты на двоих. Танк идет на нас. Я бросаю первый, но граната взорвалась, не долетев до цели. Сережа подпускает танк поближе и бросает. Взрыв - и танк вздрогнул, загорелся. А тут уже вступили в бой моряки и солдаты моего отряда.

Но вот какую смелость, отвагу и находчивость проявил комсомолец Витя Смирнов. Он не только расстрелял экипаж вражеского танка, но и выбросил его из кабины. Сам уселся в него, взялся за рычаги управления, развернул танк и тут же нажал на гашетку пулемета, расстреливая пехоту противника. Но тут его постигла неудача. Танк загорелся, пламя охватило и Витю. Он вырвался из люка танка, боевые друзья помогли ему сбить с себя пламя.

А виновниками поджога этого танка оказались наши десантники. Увидев дергающийся японский танк, они с ним и разделались. Сам Витя отделался легкими ожогами.

Этот же Витя Смирнов накануне проявил в бою храбрость и находчивость. С гранатой в руке он взял в плен 12 японских солдат. В боях за Курилы Витя Смирнов был награжден орденом Красного Знамени. Таким же орденом был награжден Николай Жуков, а Володя Поляков медалью Ушакова.

В боях за остров Шумшу много погибло ребят из моего отряда, многие получили ранения.

При штурме одной из высот был выведен из строя и я, не только ранен, но и контужен, потерял сознание. Очнулся лишь на вторые сутки на плавучем госпитале «Менжинский».

Потом нас, раненых, переправили в Петропавловск-Камчатский, распределили по разным госпиталям. Я попал в госпиталь №20, развернутый в здании школы. Оно находилось недалеко от сопки Любви, где рядом со школой на бетонных основаниях установлены древние стволы пушек.

Дорогие ребята, я являюсь не только активным участником войны с Японией, но и участником войны с фашистской Германией, и мне приходилось не однажды с глазу на глаз встречаться в бою с фашистами. Я говорю об этом, чтобы вы знали и помнили: на долю моего поколения выпало сражаться в двух войнах - с фашистской Германией и милитаристской Японией.

За долгую службу на флоте в различных частях и кораблях судьба бросала меня в разные концы мирового океана. Служить и воевать приходилось и на море, и на суше. И нелегко доставалась нам победа в каждом бою.

Дорогие ребята! Благодарю вас за ваши старания в поисках участников Курильской десантной операции 1945 года.

 

С уважением, Василий Порфирьевич СЕРГЕЕВ