[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Баданин Б. В. На боевых рубежах Кавказа. Очерки по инженерному обеспечению битвы за Кавказ в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1962. — 152 с. — Тираж 15.000.
Аннотация издательства: «На боевых рубежах Кавказа» — сборник военно-инженерных очерков, в которых освещаются наиболее интересные и характерные для местных условий Кавказа моменты инженерного обеспечения боевых действий Советской Армии на Кавказе в период Великой Отечественной войны, а также приводятся боевые эпизоды, показывающие героизм и мужество личного состава инженерных войск при выполнении боевых задач. Очерки охватывают период с начала Великой Отечественной войны по ноябрь 1943 г. Очерки написаны на основании архивных материалов и личных воспоминаний автора, работавшего в тот период в должности начальника штаба инженерных войск Северо-Кавказского фронта и принимавшего участие в этих боевых действиях. Брошюра написана живым и образным языком, читается с интересом и явится полезной книгой для офицеров Советской Армии.
Содержание
Предисловие [3]
Часть первая. Оборонительное сражение [5]
1. На путях отхода [7]
2. На туапсинском направлении [19]
3. На грозненском направлении [30]
4. На перевалах Главного Кавказского хребта [48]
Часть вторая. Наступление советских войск и изгнание немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа [60]
1. От Терека до низовьев Кубани [61]
2. В предгорьях Западного Кавказа [78]
3. На «Малой Земле» [88]
4. Бои за станицу Крымскую [99]
5. В прикубанских плавнях [107]
6. Бои за «Голубую линию» [114]
7. Подготовка к решающим боям [125]
8. Прорыв «Голубой линии» [131]
Заключение [148]
Примечания
Список иллюстраций
Битва за Кавказ, одно из крупнейших событий Великой Отечественной войны, развернулась в 1942–1943 гг. на обширной территории, разнообразной по климатическим и географическим условиям. Это в значительной степени усложнило ведение боевых действий, но в то же время дало возможность войскам, действовавшим на Кавказе, накопить ценный боевой опыт во всех отраслях военного искусства, в том числе и в военно-инженерной.
При выполнении работ по инженерному обеспечению боевых действий войск инженерные войска встретили много трудностей, вызванных своеобразием рельефа местности и резко различными метеорологическими условиями. Потребовалось применение особых приемов и приобретение особых навыков при выполнении инженерных работ в высокогорных районах и в прикубанских плавнях, на равнинах Ставрополья и в предгорьях Западного Кавказа, на побережье Черного моря и в безводной Ногайской степи.
Инженерным войскам зачастую даже в ходе одной операции приходилось строить мосты через широкие степные реки и через бурные горные потоки, прокладывать колонные пути в гористой местности и на заболоченных низменностях, строить оборонительные сооружения в скалистом грунте, а на других участках фронта вести борьбу с затоплением сооружений высокими грунтовыми водами. Разнохарактерность местности вызвала необходимость применения самых разнообразных заграждений, начиная от водных и кончая специфическими для нефтяных районов огневыми заграждениями.
Очерки не претендуют на полное и исчерпывающее описание инженерного обеспечения битвы за Кавказ. Автор стремился лишь показать на фоне отдельных операций, как решались наиболее важные вопросы инженерного обеспечения боевых действий войск в различных условиях местности, времени года и боевой обстановки. [4]
Воины инженерных частей, как и все воины Советских Вооруженных Сил, как и весь советский народ, беспредельно преданные Родине, Коммунистической партии, Советскому правительству, внесли свой большой вклад в общее дело разгрома врага.
В очерках, написанных на основе фактического материала, приведен ряд боевых эпизодов, свидетельствующих о высоком патриотизме, мужестве и стойкости воинов инженерных частей, вынесших на своих плечах основную тяжесть инженерного обеспечения на этом сложном театре военных действий.
В трудных условиях в борьбе за свободу и независимость Родины в первых рядах шли коммунисты и комсомольцы, ведя за собой и воодушевляя на подвиги других воинов.
В первой части рассказывается об инженерном обеспечении отхода советских войск от Дона в его нижнем течении к предгорьям Главного Кавказского хребта и оборонительных боев на рубеже р. Терек, на перевалах в центральной части Большого Кавказа и на подступах к Туапсе. В ней говорится о тяжелых условиях, в которых оказались инженерные войска, фактически лишенные централизованного снабжения инженерным имуществом, не имевшие ни опыта выполнения инженерных работ в горных условиях, ни соответствующего оснащения. В этой части рассказано также об огромных масштабах оборонительных работ, проведенных в тыловых районах, и о влиянии их на исход оборонительного сражения.
Во второй части дано описание инженерного обеспечения наступательных операций, показаны затруднения и успехи в решении, например, таких важных вопросов, как обеспечение наступающих войск дорогами и переправами через водные преграды, инженерное обеспечение танков на поле боя и др.
Для составления очерков автор пользовался архивными материалами Министерства обороны СССР, материалами фронтовых и армейских газет, а также личными записями.
Автор выражает благодарность генералам Голдовичу А. И., Журину Е. М., Шурыгину В. П., полковникам Анфилову В. А. и Кузнецову Н. К., просмотревшим труд в рукописи и сделавшим полезные замечания, а также сотрудникам Центрального исторического военно-инженерного музея, оказавшим содействие в подборе иллюстрационного материала. [5]
Планируя летнюю кампанию 1942 г., гитлеровское главнокомандование поставило перед собой задачу нанести решительное поражение войскам Советской Армии, действовавшим на южном крыле советско-германского фронта, захватить Кавказ с его нефтяными промыслами и богатейшие сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа.
Немецко-фашистские войска, начав наступление в районе Харькова, предполагали захватить Воронеж, выйти к Волге и перерезать эту важную для всей страны водную транспортную магистраль, связывающую юго-восточные районы с центральными промышленными областями, а затем сосредоточить усилия на захвате Кавказа. Овладев Кавказом, гитлеровцы не только получил» бы богатейшие источники горючего, в котором они очень нуждались, но и вышли бы к границам Турции и Ирана.
Выполнение своих захватнических планов на юге СССР гитлеровское командование возложило на группу армий «Юг», подразделенную на группы «А» и «Б».
Задачей группы «А», в которую входили 1-я и 4-я танковые и 17-я полевая армии, в составе 13 пехотных, 5 танковых, 4 моторизованных и 3 кавалерийских дивизий, было наступление в сторону Кавказа. Группа «Б» должна была наступать в направлении Воронежа и далее к Волге.
28 июня 1942 г., закончив сосредоточение ударных группировок, немецко-фашистские войска перешли в наступление [6] на воронежском направлении. Начались ожесточенные бои, непосредственно предшествовавшие битве за Кавказ.
Под давлением превосходящих сил противника войска Юго-Западного фронта стали отходить на восток за р. Дон. Одновременно гитлеровцы нанесли удар из Донбасса на Лисичанск в стык между Юго-Западным и Южным фронтами. В образовавшуюся брешь устремились танковые соединения противника, вынудив войска правого крыла Южного фронта также начать отход на юго-восток и юг.
Несмотря на ожесточенное сопротивление, войска Южного фронта не смогли остановить врага на подступах к Ростову. 24 июля Ростов был оставлен советскими войсками, отошедшими за р. Дон, при этом противнику удалось с ходу захватить четыре небольших плацдарма на южном берегу Дона между Ростовом и Цимлянской. Возникла непосредственная угроза вторжения немецко-фашистских захватчиков на Северный Кавказ.
К этому времени на территории Кавказа находились войска двух фронтов — Северо-Кавказского и Закавказского. Северо-Кавказский фронт, созданный решением Ставки Верховного Главнокомандования 19 мая 1942 г. ввиду угрозы вторжения немцев на Кавказ со стороны Крыма, должен был совместно с Черноморским военно-морским флотом оборонять Кубань и побережья Азовского и Черного морей до Лазаревской. Войска этого нового фронта, в основном состоявшие из соединений, эвакуированных с Керченского полуострова, были малочисленны и еще не оправились после тяжелых оборонительных боев в Крыму.
Южную часть кавказского побережья Черного моря прикрывали войска Закавказского фронта, основные силы которого пришлось сосредоточить на советско-турецкой границе ввиду явно прогерманской политики турецкого правительства. Кроме того, часть сил фронта была введена в Иран в соответствии с советско-иранским договором.
Таким образом, к моменту прорыва немцев к Ростову оборона Кавказа с севера фактически отсутствовала. Лишь на бакинском направлении по р. Сулак располагались две дивизии 44-й армии Закавказского фронта, прикрывавшие Баку с севера и северо-запада, а по р. Терек проходил оборонительный рубеж, возведенный зимой 1941–1942 гг., не занятый войсками. Большая часть этого рубежа к весне [7] 1942 г. была уничтожена паводком. Поэтому гитлеровский генеральный штаб, готовя наступление на Кавказ, надеялся на легкую победу.
Главные силы немецко-фашистских войск были нацелены на действия в обход Главного Кавказского хребта с востока и запада, а на преодоление горных перевалов через хребет были брошены хорошо подготовленные горные части. Всю операцию по захвату Кавказа гитлеровское командование предполагало осуществить за два месяца.
Захватив Ростов и форсировав Дон, немецко-фашистские войска прорвались в Задонские и Сальские степи. Малочисленные войска Южного фронта, крайне утомленные тяжелыми боями с превосходящими силами противника, не смогли удержаться на рубеже Дона и отходили на юг к Кубани и Тереку и к предгорьям Главного Кавказского хребта.
Чтобы остановить врага, нужно было принять срочные меры и объединить усилия всех войск, находившихся на Кавказе. С этой целью 28 июля 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования объединила Южный и Северо-Кавказский фронты в один Северо-Кавказский фронт под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного. Новому фронту была поставлена задача остановить врага на занимаемых рубежах, восстановить в войсках строгий порядок и твердую дисциплину. Частью сил фронт должен был занять краснодарский оборонительный обвод и рубеж по левому берегу р. Кубань, где в это время строительные части с помощью местного населения возводили оборонительные сооружения и устанавливали заграждения.
Одновременно создавалась вторая линия обороны по рекам Терек и Урух и на перевалах центральной части Главного Кавказского хребта. Войскам Закавказского фронта было приказано занять оборону на указанных рубежах, уделив особое внимание прочному прикрытию грозненско-бакинского направления. Кроме того, сильные передовые отряды выдвигались на рубеж р. Кума в полосе от станицы Александровской до Минеральных Вод. Для выполнения этих задач Советское Верховное Главнокомандование перебросило часть сил Закавказского фронта из Закавказья [9] на Северный Кавказ и использовало материальные и людские ресурсы Закавказья для новых формирований.
Военный Совет Северо-Кавказского фронта еще в июне 1942 г. принял решение о создании оборонительных рубежей между Доном и Кубанью, по Тереку, на Таманском полуострове и по побережьям Азовского и Черного морей. Одновременно намечалось возвести несколько полос заграждений общей протяженностью около 2000 км. На сооружение их предполагалось затратить 1 млн. противотанковых и противопехотных мин, более 700 т взрывчатых веществ, 600 т колючей проволоки. Но эти планы в большей своей части не были выполнены, так как линия фронта быстро отодвигалась к югу.
Немецко-фашистские захватчики наступали на Кавказ тремя колоннами (рис. 1). Из Батайска на Тихорецк и Краснодар продвигалась 17-я полевая армия, состоявшая из пехотных и моторизованных дивизий. В направлении на Армавир наступал 3-й танковый корпус 1-й танковой армии. Через Сальск на Ставрополь двигались 40-й танковый, 52-й армейский и 49-й горно-стрелковый корпуса. Вдоль побережья Азовского моря за соединениями 17-й армии в направлении Таманского полуострова наступали дивизии 4-го румынского кавалерийского корпуса.
Этот огромный поток вражеских войск быстро двигался к югу, сопровождаемый воздушным корпусом 4-го немецкого воздушного флота, наносившим бомбовые удары по железнодорожным станциям, узлам шоссейных дорог и мостам, а также непрерывно штурмовавшим с воздуха отступавшие советские части.
Положение советских войск было тяжелое. Большая часть артиллерии при переправе через Дон отстала, авиации было мало, многие тыловые учреждения и базы потеряли связь со своими соединениями, не хватало боеприпасов, горючего и продовольствия. По этим причинам войска Южного фронта не смогли оторваться от противника, превосходившего их в маневренности, в результате чего к исходу июля между армиями фронта образовались большие разрывы, управление войсками было затруднено.
В образовавшиеся прорывы противник ввел свои подвижные соединения, которые, быстро продвигаясь по равнинной местности, часто упреждали наши отходившие части в занятии оборонительных рубежей, спешно возводимых саперными армиями. Так было, например, на рубежах по р. Кагальник и по Манычскому каналу. [10]
Разрозненные фронтовые и армейские инженерные части, двигавшиеся в общем потоке отступавших войск, были в большинстве случаев лишены связи со своими начальниками и действовали по собственной инициативе. В меру своих сил и возможностей они помогали полевым войскам оторваться от противника. Однако в условиях равнинной местности и сухой погоды, позволявших вражеским колоннам двигаться по бездорожью, устанавливаемые саперами на дорогах заграждения были малоэффективны. На устройство же полос заграждений не было ни времени, ни сил, ни средств.
Значительную помощь войскам в этот период оказали понтонно-мостовые части, личный состав которых с беззаветным мужеством выполнял свой долг. Так было, например, при отходе за Дон соединений 9-й и 37-й армий. В станице Раздорской 37-й понтонно-мостовой батальон организовал паромную переправу через Дон. Три парома в течение шести суток непрерывно переправляли людей и технику. С подходом к реке 97-го и 98-го понтонно-мостовых батальонов в этом же районе был наведен понтонный мост из парков ДМП. Весь район переправы непрерывно бомбила фашистская авиация. Но понтонеры, несмотря на потери, быстро восстанавливали повреждения и, до конца выполнив свой долг, обеспечили переправу не только войсковых соединений, но и многих гражданских организаций и местного населения, эвакуировавшихся на юг. 37-й понтонно-мостовой батальон снял переправу только после того, как противник начал обстреливать южный берег Дона прямой наводкой. Воины батальона, погрузив понтоны на автомобили, последними оставили Дон, когда в 12 км ниже по течению противник уже форсировал реку.
О сложности обстановки, в которой приходилось действовать понтонерам при обеспечении войск переправами, свидетельствует такой пример. 2 августа тот же 37-й понтонно-мостовой батальон получил задачу навести мост через Кубань западнее Краснодара в районе Новомихайловки. Так как самолеты противника все время «висели» над Кубанью, производить работы по наводке моста в светлое время было невозможно. Положение еще более усложнилось, когда фашистам удалось потопить единственный оставшийся у понтонеров катер. Наводка моста без катера, на веслах, через реку с быстрым течением была крайне затруднительна. Как ни старались понтонеры, им в течение ночи не удалось сомкнуть мост и открыть по нему движение. [11] К рассвету введенные в линию моста паромы пришлось развести и замаскировать под обрывом южного берега, отложив наводку до следующей ночи. Но тем временем обстановка на фронте изменилась. Неожиданно после полудня на северном берегу реки против места наводки моста появились фашистские танки и открыли по батальону огонь из пушек и пулеметов, стремясь затопить паромы. Не считаясь с потерями, под ураганным огнем понтонеры начали разбирать паромы и грузить имущество на автомобили. Однако им удалось вывезти лишь 1/4 своего парка; большая часть понтонов, получив пробоины, затонула. В этом бою был тяжело ранен командир батальона майор В. Я. Григорьев. Спустя полгода, когда советские войска освободили от фашистов станицу Новомихайловку, понтонеры 37-го батальона подняли затопленные при отходе понтоны, капитально отремонтировали их в мастерских Краснодара и вновь ввели в строй, после чего они успешно применялись в боях на Кавказе и на других фронтах Великой Отечественной войны.
К началу августа благодаря энергичным мерам, принятым командованием, в войсках восстановились порядок и дисциплина, наладилось управление. Сопротивление противнику росло с каждым днем. Улучшалось и инженерное обеспечение боевых действий. Действия инженерных частей начали планировать штабы армий и фронта. Это дало свои результаты. Уже на р. Кубань противник не смог воспользоваться ни одним нашим мостом, так как все они были уничтожены командами подрывников инженерных частей, действовавшими по плану фронта.
При выполнении этой ответственной задачи воины инженерных частей показали образцы героизма и беспредельной преданности своей Родине. Вот один из примеров.
Танковым частям противника удалось вклиниться в нашу оборону на майкопском направлении; создавалась угроза выхода гитлеровцев в тыл советским войскам, оборонявшимся по р. Кубань, севернее и северо-западнее Армавира. Командование фронта приняло решение отвести войска на новый оборонительный рубеж за р. Кубань, разрушить мосты и таким образом вывести свои части из-под удара.
97-й минно-инженерный батальон получил задачу заминировать и уничтожить мосты через реки Кубань и Лаба. [12]
Так например, подготовленный к взрыву многопролетный мост через р. Лаба охраняла команда подрывников батальона во главе с младшим лейтенантом Шевцовым. Приказа на уничтожение моста не поступало; подрывники ждали. Внезапно появилась группа немецких солдат в 20–25 человек и бросилась к мосту, пытаясь его захватить. Шевцов вместе с пятью солдатами огнем из четырех винтовок и одного пулемета отогнал противника. Получив подкрепление, гитлеровцы вторично пошли в атаку. Уже три часа длился бой. Силы были неравные, но советские воины стойко держали оборону. Ряды нападавших редели, но у защитников моста иссякли боеприпасы. Лишь у Шевцова остались две ручные гранаты. Командир решил разрушить мост, но взорвать его электрическим способом не удалось: сеть оказалась перебитой. Для подрыва же зарядов огневым способом уже не было времени. Тогда младший лейтенант Шевцов приказал солдатам отходить, а сам стремительно вбежал на мост и бросил, гранату, но она взорвалась в воде. Лишь вторая граната, брошенная отважным командиром, попала в заряд взрывчатого вещества и подорвала его. От детонации взорвались и другие заряды, подвязанные к фермам моста. Мост был целиком уничтожен. При этом погиб и Шевцов — герой, до конца верный своей Родине и воспитавшей его Коммунистической партии.
Отходя за Кубань и вступая в предгорья, наши войска тем самым лишили противника возможности широко применять маневрирование и свели на нет его преимущество в моторизации войск. Темпы наступления гитлеровцев резко замедлились.
Хотя советские войска и не имели опыта ведения боевых действий в горах, они быстро приспособились к новым для них условиям. Большую помощь стрелковым подразделениям оказали инженерные части, умело применявшие заграждения на путях продвижения противника.
После захвата района Майкопа фашистские войска стремились любой ценой прорваться к Черному морю. Особенно активно противник действовал вдоль шоссе на Туапсе, где оборонялись части 17-го кубанского казачьего кавалерийского корпуса. На одном из участков казачьи подразделения отходили на новый оборонительный рубеж. Чтобы дать им возможность организовать оборону на новом рубеже, командир кавалерийского полка приказал саперному взводу под командованием старшего лейтенанта Дебаремдикера во что бы то ни стало задержать продвижение немецкой [13] колонны силой до полка пехоты с танками и артиллерией. Перегородив дорогу минированным завалом, саперы и подразделение, оставленное для прикрытия, встретили подошедшую колонну противника дружным пулеметным и ружейным огнем. Противник пытался взять заграждение с тыла, направив в обход группу автоматчиков, но саперы, предусмотрев это, установили противопехотные мины на возможных путях обхода заграждения. Потеряв несколько автоматчиков на минах, противник изменил тактику и решил пробиться вдоль дороги танками. Но и эта попытка не удалась — первый же танк, еще не дойдя до завала, подорвался на мине и загорелся. Тогда противник ввел в действие артиллерию. Вынудив защитников заграждения отойти, гитлеровцы начали разминировать и растаскивать завал. Отойдя от заграждения на 300 м, саперы создали новый завал, из-за которого фашисты были обстреляны казаками и вновь задержаны. А тем временам саперы устраивали уже третий завал, и так повторялось до тех пор, пока они не соединились с основными силами полка. Фашисты уже не пытались искать обходных путей и сразу же приступали к разборке завала, затрачивая на это много времени и неся большие потери. Так, умелые действия горстки храбрецов дали возможность полку оторваться от противника на 12 км и выиграть почти сутки для организации обороны. На новом рубеже, занятом полком, подошедшие части врага встретили хорошо подготовленную оборону и были остановлены.
Чтобы делать свои заграждения наиболее эффективными, саперы решили выяснить, каким образом преодолевал противник построенные ими завалы. Оказалось, что обычно немцы высылали к завалу легкие танки и автоматчиков, и под прикрытием их огня вражеские саперы приступали к работе. Но они не растаскивали весь завал, а лишь проделывали в нем проход для танка, выпиливая отдельные куски из бревен завала. При таком способе значительно экономилось время и облегчался поиск мин-сюрпризов, установленных в завале. Впоследствии, когда наши войска перешли в наступление, этот способ преодоления завалов использовали советские саперы, следовавшие в первом эшелоне разграждения.
Возросшее сопротивление советских войск и условия горной местности заставили противника изменить тактику. Продолжать наступление механизированными колоннами становилось опасно, а часто и невозможно. Теперь, подойдя [14] к рубежу, занятому нашими войсками, противник останавливал колонну и организовывал оборону, используя танки в качестве подвижных и неподвижных огневых точек. Затем вступали в бой альпийские подразделения и другие легкие горные подразделения врага, проникая по малодоступным тропам и прямо по целине в глубь гор. При этом они вели беспорядочную стрельбу, стремясь создать видимость окружения наших частей и вызвать панику в их рядах. Захватив командные высоты, эти подразделения закреплялись и дожидались подхода главных сил, после чего вновь продвигались вперед.
Наши войска быстро приспособились к тактике врага и перешли к подвижной обороне мелкими группами. На перекрестках дорог, в наиболее узких местах ущелий и в теснинах, т. е. там, где обход был затруднен, советские саперы сооружали узлы заграждений, рассчитанные обычно на усиленный стрелковый взвод. Все заграждения, возводимые в узлах, как правило, фланкировались пулеметным огнем, огнем из автоматов, а иногда и противотанковых орудий, размещавшихся в хорошо обеспеченных в инженерном отношении оборонительных сооружениях. Как показал опыт боев, такая тактика оказалась наиболее эффективной в условиях горной местности и способствовала стабилизации фронта.
Много изобретательности, умения и труда приложили инженерные части, прикрывая заграждениями маршруты, по которым отступали в горы войска 18-й и 56-й армий. Основная трудность при этом заключалась в крайнем недостатке средств заграждений: не хватало взрывчатых веществ, мин и взрывателей к ним, почти совсем не было колючей проволоки. Рассчитывать на получение этих средств с фронтовых складов в сложившейся обстановке не приходилось. Нужно было пользоваться всякой возможностью для пополнения своих запасов. Так, например, начальник инженерных войск 56-й армии выделил специальную команду саперов для сбора минно-взрывных средств на Краснодарском железнодорожном узле, справедливо предполагая, что при поспешной эвакуации узла немало брошено грузов, среди которых, возможно, окажутся и нужные армии минно-взрывные средства. Предположение подтвердилось: команда саперов разыскала на железнодорожных путях несколько тонн взрывчатых веществ и не одну тысячу противопехотных и противотанковых мин, весьма пригодившихся армии при организации обороны в горах. [15]
Инженерные части расходовали минно-взрывные средства очень экономно и лишь в тех случаях, когда без них нельзя было обойтись. Широкое применение лесных завалов, каменных барьеров, перекопов полотна дороги, а также механическая порча или сжигание дорожных искусственных сооружений восполняли недостаток минно-взрывных средств.
В то время как на горных маршрутах в западной части Главного Кавказского хребта советские войска вели упорные сдерживающие бои, во фронтовом тылу Черноморской группы войск Закавказского фронта{1} возводились оборонительные рубежи и создавались оперативные заграждения, которые способствовали стабилизации фронта и окончательной остановке противника на туапсинском направлении (см. следующий очерк).
Такая же упорная борьба с немецко-фашистскими захватчиками развертывалась в это время и на другом участке Закавказского фронта. Передовые отряды Северной группы{2}, выдвинутые по указанию Ставки Верховного Главнокомандования на рубеж р. Кума, отходили на восток под давлением наступавших колонн 1-й танковой армии немцев, нацеленной фашистским командованием для захвата нефтяных районов Кавказа. Отряды были малочисленны, их действия носили в основном разведывательный характер и, конечно, не смогли задержать наступление вражеских войск. Однако они заставили главные силы 1-й танковой армии врага развернуться на рубеже р. Кума и тем самым помогли командованию Северной группы уточнить направление готовившегося удара врага и подготовить войска к отражению его атак.
Главные силы Северной группы занимали выгодные для обороны рубежи по рекам Терек и Баксан. Терек, выйдя из гор в долину и резко повернув на восток, как бы прикрывал с севера Грозненско-Бакинский нефтяной район. Превращаясь по выходе из гор в широкую многоводную степную реку, Терек извилистой линией течет мимо многочисленных казачьих станиц и поселков и, разделившись в сильно заболоченной [16] дельте на несколько рукавов, впадает в Каспийское море. На берегах Терека до сих пор сохранились высокие, поросшие травой земляные валы — остатки старых русских крепостей{3}. Терек представлял серьезную преграду для противника, а пролегающие параллельно ему Терский и Сунженский хребты создавали дополнительные трудности для действий механизированных войск. Этот труднодоступный естественный рубеж значительно усиливался Терской оборонительной позицией, проходившей по южному берегу Терека. Инженерное оборудование этой позиции спешно заканчивалось занимавшими ее стрелковыми частями и подразделениями 8-й саперной армии.
Немцы намечали форсировать Терек в районе Моздока, затем прорваться через Малгобек в долину Алхан-Чурт и, обойдя стыла Терский оборонительный рубеж, ударом с запада овладеть Грозным, а затем Махач-Калой и, прорвавшись через Дербентские ворота, выйти в район Баку.
Советское командование учитывало возможность такого решения врага и приняло соответствующие меры. [17]
В излучине Терека создавалось четыре оборонительных рубежа (рис. 2), прикрывавших районы Орджоникидзе и Грозного с запада; между этими рубежами возводились отсечные позиции и отдельные опорные пункты. Кроме того, помимо Терского оборонительного рубежа, прикрывавшего нефтяные районы с севера, на ближних подступах к Махач-Кале строились Сулакский и Шура-озеньский рубежи, упиравшиеся флангами в Каспийское море. Целая система оборонительных рубежей возводилась на подступах к Бакинскому району.
Для непосредственной обороны городов Орджоникидзе, Грозного, Махач-Калы и Баку вокруг них строились оборонительные обводы, об инженерном оборудовании которых дает наглядное представление схема обороны г. Грозного (рис. 3).
Оборонительные работы развернулись на огромной территории. Нужно было построить 179 батальонных районов и 64 отдельных ротных района обороны с десятками тысяч огневых сооружений, проложить до 2 тыс. км траншей и ходов сообщения, создать более 1 тыс. пог. км различного рода заграждений. Конечно, такой огромный объем работ нельзя было выполнить в короткий срок без самой широкой помощи местного населения. На призыв партийных и советских органов Азербайджанской ССР, Ставропольского края, Чечено-Ингушской, Северо-Осетинской и Дагестанской АССР откликнулись десятки тысяч трудящихся и плечом к плечу с войсками возводили укрепления. Местная промышленность поставляла железобетонные и металлические детали оборонительных сооружений и заграждений. Одних только железобетонных колпаков для противоосколочных пулеметных сооружений было изготовлено 7,5 тыс., а количество противотанковых металлических ежей достигло внушительной цифры — 80 тыс. Широким потоком подвозились к местам работ кряжи, жерди и пиломатериалы.
О размахе оборонительных работ на этом направлении наглядно свидетельствуют приводимые ниже цифры. На строительство рубежей до 1 января 1943 г. было израсходовано: лесоматериалов 432800 куб. м, цемента 19100 т, железа 14 300 т, колючей проволоки 830 т, затрачено рабочей силы 9152000 человеко-дней.
Оборонительные работы были начаты 14 августа почти одновременно во всех пунктах, причем рекогносцировки производились параллельно, ни на один день не задерживая [19] строительства. Уже 17 августа Военный совет 8-й саперной армии докладывал командующему Северной группой генералу И. И. Масленникову о первых 50 тыс. куб. м грунта, вынутого на строительстве, о возведении первой сотни пулеметных огневых сооружений и об отрывке первых километров противотанкового рва.
К 24 августа было закончено строительство первого оборонительного рубежа по линии Сухотский — Эльхотово; на втором рубеже по линии Ругаевский — Беслан к 28 августа были закончены все земляные работы.
Таким образом, когда противник подошел к берегам Терека и Баксана, войска Северной группы уже имели целую систему достаточно оборудованных в инженерном отношении и расположенных на большую глубину оборонительных рубежей.
Вступив в сражение с главными силами Северной группы, противник встретил стойкое сопротивление наших войск, опиравшихся на хорошо подготовленную в инженерном отношении оборону. Понеся значительные потери, немецко-фашистские войска вынуждены были остановиться для перегруппировки сил.
Ближайшую задачу, поставленную гитлеровским командованием армиям группы «А», — окружить и уничтожить советские войска между нижним течением Дона и Кубанью — фашистам выполнить не удалось. Основные силы Южного фронта были отведены за Кубань, к предгорьям Кавказских гор, а оборонявшие Таманский полуостров отряды советской морской пехоты были эвакуированы морем в Геленджик.
Стремясь прорваться в Закавказье в обход Главного Кавказского хребта с запада, немецко-фашистские войска, пользуясь значительным превосходством в силах, 1 сентября захватили Анапу, вышли на Черноморское побережье и начали распространяться к югу. 10 сентября после трехдневного ожесточенного боя части 47-й армии под давлением превосходящих сил противника оставили город и порт Новороссийск и отошли в его предместья на восточном берегу Цемесской бухты. Круто обрывающиеся почти у самого [20] моря горы облегчили закрепление наших войск на этих позициях и создание здесь прочной обороны.
Предприняв ряд безуспешных попыток прорваться из района Новороссийска вдоль побережья в Туапсе, гитлеровское командование приступило к подготовке наступления на Туапсе через горы из района Майкопа.
К этому времени Черноморская группа войск Закавказского фронта занимала оборону на фронте 255 км от села Туба до Новороссийска, имея перед собой четырнадцать дивизий 17-й полевой армии немцев. Соотношение сил было в пользу противника по пехоте в полтора раза, по артиллерии и авиации в два с половиной раза. Кроме того, противник имел около 150 танков, которых в войсках Черноморской группы совсем не было.
Для нанесения главного удара немецко-фашистское командование создало группу «Туапсе», составленную в основном из горно-стрелковых и легкопехотных дивизий, имевших специальную экипировку и прошедших длительное обучение ведению боевых действий в горах. Эта группа должна была нанести сходящиеся удары из районов Горячего Ключа и Хадыженска в общем направлении на селение Шаумян, окружить и уничтожить 18-ю армию, прикрывавшую это направление, и выйти к Туапсе.
В сентябре, используя оперативную паузу в наступлении противника, войска Черноморской группы развернули крупные оборонительные работы в своем тылу и возводили укрепления на позициях, занятых войсками. Сплошной линии обороны на этом участке фронта не было: войска занимали отдельные узлы сопротивления на господствующих высотах, запиравшие пути сообщения, ущелья, долины рек и т. д.
В глубине обороны были (рис. 4) организованы Пшадский и Туапсинский оборонительные районы. Совместно с войсками, вошедшими в состав этих районов, в их строительстве активное участие принимали инженерные соединения. В Пшадском оборонительном районе работали подразделения 13-й инженерной бригады, а в Туапсинском — строительные колонны 28-го управления оборонительного строительства.
Система обороны Туапсинского оборонительного района включала в себя 14 батальонных районов обороны и 17 ротных опорных пунктов, составлявших внутренний и внешний оборонительный обводы. Протяженность внешнего обвода достигала 80 км, внутреннего — 20 км. К началу [22] октября 1942 г. на обоих оборонительных обводах было построено около 1000 закрытых огневых сооружений противоосколочного типа и свыше 2000 окопов разного назначения. Более 14 км ходов сообщения связывали эти сооружения между собой, обеспечивая скрытный маневр во всех направлениях. По переднему краю и внутри района на много километров протянулись противотанковые рвы, эскарпированные скаты, лесные завалы и проволочные заграждения. Около 8 тыс. противотанковых и свыше 1 тыс. противопехотных мин прикрывало танкоопасные направления к переднему краю внешнего обвода. Все дорога, как проходившие внутри района, так и выходившие к нему, были заграждены; оставленные для движения проходы также были подготовлены к разрушению.
Не меньший размах получили оборонительные работы в Пшадском оборонительном районе. Здесь к концу сентября 1942 г. закончилось оборудование 12 батальонных районов обороны.
Оба оборонительных района в значительной мере укрепили оборону Черноморской группы, создав в войсках первой линии уверенность в прочности своего тыла, так как не только были рассчитаны на отражение атак противника, наступающего через горы, но и являлись мощной преградой для морского десанта.
В этот же период в полосе Черноморской группы проводились крупные инженерные работы на войсковых дорогах. Дорог было мало, и состояние их было неудовлетворительное. Приходилось не только приводить в порядок существовавшую дорожную сеть, но и прокладывать новые дороги в районе войскового тыла. Одновременно с этим необходимо было подготовить важнейшие дороги к разрушению на случай прорыва к ним противника, нужно было также надежно заградить и разрушить все вьючные тропы в горах, которыми войска не пользовались. Это была разносторонняя, очень важная и большая работа.
Основой дорожной сети на побережье являлось шоссе Новороссийск — Сочи. По этому шоссе осуществлялось снабжение Черноморской группы, и значение его для обороны трудно было переоценить. Шоссе постоянно подвергалось массированным налетам вражеской авиации. Однако высокие горы, окаймляющие шоссе почти на всем протяжении, не позволяли немецким летчикам снижаться, поэтому бомбометание было неточным и не причиняло крупных повреждений. Хуже стало, когда начались дожди: шоссе от интенсивного [23] движения разрушалось, во многих местах появились оползни, засыпавшие проезжую часть. В этот период сотни местных жителей вместе с саперами трудились днем и ночью, поддерживая эту важную для войск магистраль в проезжем состоянии. Тогда же железнодорожные части фронта приступили к завершению строительства железной дороги на участке Сухуми — Туапсе, которое было начато еще до войны.
Напряженная работа шла на подъездных путях в войсковом тылу. На многие боевые участки боеприпасы и продовольствие приходилось доставлять по полному бездорожью. Пока саперы прорубали в лесных зарослях просеки, строили дороги с покрытием из жердей, перекидывали через многочисленные овраги и ручьи мосты и расширяли тропы, пехотинцам и артиллеристам приходилось подносить ящики с боеприпасами и мешки с продуктами на руках, преодолевать с грузом крутые подъемы или выстраиваться по склону горы цепочкой и передавать груз из рук в руки.
Одновременно с приведением в порядок дорожной сети инженерные войска производили крупные заградительные работы, при этом основное внимание уделялось шоссе на участке Новороссийск — Туапсе и дорогам, выходящим на него из Майкопского района: Туапсе — Хадыженск и Лазаревское — Рожет.
Заграждения на этих дорогах на протяжении всего периода оборонительных боев постоянно совершенствовались, и количество их увеличивалось. Данные по заграждениям, подготовленным на них к началу наступления противника, приведены в табл. 1.
Таблица 1 (стр. 24)
Как видно из таблицы, шоссейная дорога Туапсе — Хадыженск, расположение которой совпадало с направлением предполагаемого главного удара противника, была хорошо подготовлена к разрушению; на ней было много заграждений, плотность которых в среднем доходила до 7 единиц на 1 пог. км. Дорога же Лазаревское — Рожет, проходившая в том же направлении, но несколько южнее, имела значительно меньшую плотность заграждений — в среднем до 1,3 единицы на 1 пог. км. Эта дорога не была приспособлена для автомобильного движения, и поэтому не было оснований ожидать здесь появления крупных сил противника.
Кроме приведенных в таблице видов заграждений, на отдельных участках шоссе Новороссийск — Туапсе, где к нему близко подходили невысокие холмы, на скатах холмов [24] были устроены тщательно замаскированные огневые противотанковые фугасы{4}. Приводимые в действие с пункта управления электрическим способом, эти фугасы должны были поливать шоссе горящей смесью, уничтожая прорвавшиеся на шоссе танки, автомобили и группы солдат противника. Несколько меньшую плотность заграждений имели другие дороги в полосе Черноморской группы войск, но все они в той или иной степени были подготовлены к разрушению.
Заграждения, установленные на дорогах, которыми пользовались войска, нуждались в постоянной охране; нужно было также специально выделить подготовленные команды [25] подрывников для приведения заграждений в боевое положение. Если учесть, что только на трех основных дорогах количество заграждений достигало 900, можно себе представить, насколько важно было правильно организовать всю эту работу, имевшую для обороны очень важное значение. Штабом инженерных войск Черноморской группы и в армиях были составлены соответствующие планы и выделены средства и силы. Была разработана специальная система оповещения о возникновении угрожаемого положения в районе той или иной дороги и установлены соответствующие сигналы для начала работы команд подрывников.
Следует отметить, что при планировании работ организация их была недостаточно продумана, вследствие чего на обслуживание заграждений, установленных на дорогах, было выделено излишне много саперных подразделений. Например, только на один участок дороги Гойтх — Туапсе длиной около 30 км было выделено четыре батальона 27-й инженерной бригады. В течение всего сентября эти батальоны, по существу, не выполняли никаких работ, кроме исправления незначительных повреждений в заграждениях, тогда как на других участках инженерных работ саперов не хватало. По примеру других фронтов на тот же 30-километровый участок дороги, по-видимому, достаточно было бы направить вместо четырех инженерных батальонов одну инженерную роту, обеспеченную необходимыми транспортными средствами.
В то время как в тыловых районах Черноморской группы проводились крупные оборонительные работы, инженерное оборудование позиций, занятых войсками, к началу наступления противника должного развития не получило. В среднем на 1 км фронта приходилось только одно — два пулеметных сооружения с противоосколочным покрытием, не более 50 стрелковых ячеек, до десятка различных окопов и около 100 пог. м ходов сообщения. Причиной этого была не столько нехватка времени и сил, сколько существовавшее среди командного состава ошибочное мнение, будто горнолесистая местность сама по себе является хорошим прикрытием и поэтому нет надобности в выполнении крупных оборонительных работ. Имела также значение и нехватка в войсках шанцевого инструмента; обеспеченность им частей не превышала 60% штатной потребности, а, например, лопат было лишь 43%.
Оборонительные бои, развернувшиеся на подступах к Туапсе, со всей очевидностью показали ошибочность мнения [26] об уменьшении значения инженерного оборудования позиций в горно-лесистой местности. В первые же дни боев войска убедились в том, как много значит для организации стойкой обороны инженерное оборудование позиций. Там, где этому мероприятию уделялось должное внимание, оборона, как правило, была прочной и устойчивой, а там, где им пренебрегали, противник добивался успеха, хотя на первый взгляд позиции казались неприступными.
В качестве примера приведем боевой эпизод, показывающий, какое важное значение для обороны имеет правильно выбранная и умело оборудованная в инженерном отношении позиция.
На одном из участков фронта южнее Краснодара для обороны важного горного прохода была выделена стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Диденко, усиленная несколькими противотанковыми орудиями и минометами. Рота заняла оборонительный район, прикрывающий дорогу. Впереди протекала неширокая, но бурная горная речка глубиной 1,5–2 м. Мост через нее был разрушен, а обрывистый восточный берег речки был недоступен для танков. Командир роты расположил противотанковые орудия так, чтобы они своим огнем прикрывали единственно возможное направление для движения танков врага — дорогу. Были подготовлены площадки для стрельбы из орудий прямой наводкой; до открытия огня орудия располагались в укрытиях, оборудованных на обратных скатах. Станковые пулеметы, расположенные в окопах также на обратных скатах, фланкировали пойму реки. Часть стрелковых отделений командир роты расположил у подножья высот, а остальные — несколько выше, по их скатам. Стрелки отрыли для себя окопы и хорошо замаскировали их ветками и травой. Минометчики, разместившиеся на обратных скатах, держали под обстрелом подходы к реке. Таким образом, подступы к переднему краю прикрывались многослойным огнем, а вся оборона получилась многоярусной. Небольшой запас средств заграждений был использован для минирования подходов к реке со стороны противника; в дальнейшем предполагалось устроить завалы.
К исходу дня к разрушенному мосту подошла разведывательная группа фашистских мотоциклистов в сопровождении трех танков. Внезапным огнем роты группа была рассеяна. Два танка были подбиты, а третий, наскочив на минное поле, подорвался. Потеряв во время боя 30 человек убитыми и ранеными, разведка противника отступила. [27]
Командир роты, сделав правильный вывод о том, что с утра последует атака противника, приказал между окопами на открытых участках отрыть ходы сообщения для переползания, оборудовать для себя и для командиров взводов наблюдательные пункты и тщательно замаскировать все постройки. Кроме того, вблизи района обороны были оборудованы ложные артиллерийские позиции и подготовлены ложные окопы. К утру все эти работы были закончены.
На рассвете появился разведывательный самолет противника, а вскоре последовал налет фашистских бомбардировщиков. Девятка вражеских самолетов несколькими заходами бомбила макеты орудий и ложные окопы, не заметив действительный район обороны роты. Приблизительно через час показались и наземные войска. По дороге двигалось до батальона моторизованной пехоты с переправочными средствами. Гитлеровцы, уверенные в том, что наша оборона подавлена, приступили к наводке переправы, но неожиданно были встречены плотным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. Понеся значительные потери в людях и переправочном имуществе, противник отказался от попытки форсировать реку и отступил.
Так, решительные действия командира роты и стойкость советских воинов в сочетании с правильным выбором позиции и своевременным и умелым оборудованием ее в инженерном отношении способствовали достижению успеха.
25 сентября 1942 г. немецко-фашистские войска начали наступление на туапсинском направлении. Наступлению предшествовал массированный авиационный удар по нашим оборонительным рубежам, по городу и по путям сообщения. Гитлеровские летчики бомбили Туапсе днем и ночью, группами и в одиночку, бомбили методично и ожесточенно. На направлении главного удара, используя свое превосходство в силах и некоторую пассивность нашей обороны, а также недостаточность ее инженерного оборудования, противник вклинился в полосу обороны 18-й армии.
К 2 октября немецко-фашистские войска вышли на линию Маратуки — Котловина — Гунаи — гора Гейман, а со стороны Горячего Ключа захватили гору Лысую. Ожесточенные бои развернулись за теснину, находящуюся между двумя высокими лесистыми горами и называемую Волчьими воротами. Посреди этой теснины, ширина которой только в одном месте едва достигает 300 м, протекает быстрая река Псекупс, приток Кубани. Вдоль реки идет дорога. У входа в теснину находится селение Безымянное, а у выхода — селение [28] Фанагорийское. Вход в Волчьи ворота саперы прикрыли заграждениями, а на высотах возвели прочные оборонительные сооружения. Это помогло стрелковым частям, занимавшим здесь оборону, не пропустить врага по р. Псекупе к горному перевалу и остановить его перед Волчьими воротами.
Первая попытка противника прорваться в Туапсе была отбита, однако фашистское командование не теряло надежды добиться успеха. Начав 14 октября второе наступление на Туапсе, гитлеровцы, потеснив части 18-й армии, к 17 октября заняли селение Шаумян, а к исходу 19 октября ценой огромных потерь прорвались через Волчьи ворота и овладели горным перевалом. Однако все дальнейшие попытки фашистов пробиться с перевала к городу неизменно встречали упорное сопротивление его защитников и оказались тщетными. 31 октября противник прекратил наступление и перешел к обороне.
Третью попытку овладеть Туапсе гитлеровцы предприняли 15 ноября. Сосредоточив на узком участке фронта несколько дивизий, они вновь потеснили наши войска, захватив южные склоны гор Индюк, Семашхо, Два Брата и Каменистая. Передовые части противника вышли к долине р. Туапсинка; до города оставалось только 30 км. Но здесь наши войска встали насмерть. Ни введенная гитлеровцами в бой мощная артиллерия, ни массированные удары авиации не смогли сломить сопротивление советских войск. К 22 ноября наступательный порыв противника иссяк; горные войска фашистов окончательно застряли в лесистых горах, так и не сумев преодолеть их.
26 ноября части 18-й армии перешли в наступление, сбросили противника с захваченных им высот и, действуя на труднодоступной местности при неблагоприятной погоде, ломая упорное сопротивление врага, стремившегося удержаться на каждом естественном рубеже, к 17 декабря вышли к долине р. Пшиш.
Основная тяжесть в оборонительных боях на подступах к Туапсе легла на пехоту, так как сложный рельеф местности в значительной степени ограничивал возможности использования артиллерии и даже авиации. Наши стрелковые подразделения, не имевшие специальной подготовки для действий в горах, вынуждены были в ходе тяжелых оборонительных боев овладевать сложным искусством ведения боя в горно-лесистой местности. Особенно трудно было воевать в горах, покрытых лесом. Каждую минуту можно [29] было ожидать внезапного нападения, неожиданных обходов и охватов, а зачастую и появления противника в своем глубоком тылу.
Плечом к плечу с пехотой сражались подразделения инженерных войск. Частые изменения линии фронта, вызываемые атаками противника и нашими ответными действиями, вынуждали строить все новые и новые оборонительные сооружения, устраивать новые заграждения. На этих работах были заняты все войсковые саперы, включая и подразделения армейских инженерных батальонов. При работах на переднем крае или вблизи него саперам нередко приходилось браться за оружие, и всегда они с честью выполняли свой воинский долг как с лопатой, так и с автоматом в руках. Можно привести несколько примеров.
Подразделения 50-го инженерного батальона, которым командовал майор Лепеношев, производили работы по постройке дзотов близ станции Гойтх. Неожиданно в этот район прорвалась большая группа гитлеровцев. Батальон занял оборону на близлежащих высотах и в течение четырех дней удерживал их до подхода резервов, отбивая яростные атаки врага.
На другом участке фронта, в районе селения Фанагорийского, подразделения 332-го инженерного батальона строили заграждения вдоль р. Псекупе. Перешедший в наступление противник, заняв Фанагорийское, атаковал батальон, стремясь прорваться на юго-запад. Саперы батальона в течение пяти суток сдерживали натиск фашистов, а затем, перейдя в контратаку, выбили их из западной части селения. Между саперами и вражескими солдатами разгорелись ожесточенные бои, не раз переходившие в рукопашную схватку. Все попытки врага, несмотря на активную поддержку авиации, почти непрерывно бомбившей позиции саперов, были тщетны — саперы удержали за собой часть селения и не пропустили врага в глубь нашей обороны.
На протяжении всей Туапсинской оборонительной операции инженерным частям Черноморской группы пришлось затратить много усилий на оборудование и содержание путей подвоза и эвакуации. Во время боев часто случалось, что на том или ином участке фронта даже и эти немногочисленные и с трудом поддерживаемые дороги перерезались противником, вклинивавшимся в нашу оборону. Так было, например, в полосе обороны 32-й гвардейской стрелковой дивизии в районе селения Куринского. Единственная дорога, которой пользовалась дивизия, оказалась перехваченной [30] противником, подвоз боеприпасов прекратился; создалось опасное положение — дивизии грозило окружение и уничтожение. На помощь дивизии пришел работавший в ее полосе по устройству заграждений 8-й инженерный батальон. Саперы батальона под руководством командира батальона майора Перелыгина в течение одних суток проложили в горах новую дорогу для гужевого транспорта длиной 7 км, по которой возобновился подвоз боеприпасов и продовольствия.
В это напряженное время саперам приходилось вступать в борьбу и с природой. Так, в полосе действий 56-й армии из-за проливных дождей вышла из берегов река Пшенахо, и вода начала размывать проходящую вдоль нее по склону горы армейскую дорогу. Создалась угроза прекращения доставки войскам боеприпасов и продовольствия. Для спасения дороги саперами была возведена земляная дамба и отрыт водоотводный канал длиной 300 м; таким образом удалось направить воды реки в обход угрожаемого участка дороги.
37 вновь построенных и десятки отремонтированных мостов, 50 км заново проложенных и 177 км отремонтированных дорог и колонных путей в трудных условиях горнолесистой местности и неблагоприятной погоды — таков неполный итог работы инженерных войск по дорожно-мостовому обеспечению оборонительных боев войск Черноморской группы на туапсинском направлении.
Механизированные соединения 1-й танковой армии немцев, достигнув в конце августа 1942 г. берегов Баксана и Терека, встретились с главными силами Северной группы войск Закавказского фронта. Здесь начались длительные и кровопролитные бои с участием крупных масс танков.
В ночь на 2 сентября немецко-фашистские войска, сосредоточив в районе Моздока две танковые и две пехотные дивизии, форсировали р. Терек. Противник применил внезапность: воспользовавшись темнотой, он на моторных лодках переправил на южный берег реки пехотный батальон, а с рассветом под прикрытием дымовой завесы и сильного артиллерийского огня по позициям наших войск приступил [31] к наводке понтонного моста. Несмотря на значительные потери от огня нашей артиллерии как в людях, так и в понтонном имуществе, противнику удалось к исходу дня переправить по мосту основные силы 3-й танковой и 37-й пехотной дивизий и овладеть селением Предмостным на южном берегу Терека. Однако все попытки гитлеровцев расширить захваченный плацдарм в этот день успеха не имели. Войска 9-й армии, занимавшей оборону на этом участке фронта, предприняв ряд контратак, поддержанных артиллерией и авиацией, не допустили распространения противника вдоль берега и на юг к Малгобеку. Активно действовали здесь подразделения 121-го армейского инженерного батальона, заминировавшие все выходы из захваченного противником селения Предмостного и связавшие тем самым маневр его танков.
Так началась Малгобекская оборонительная операция, имевшая большое значение в битве за Кавказ. В этой операции наши войска нанесли поражение 1-й немецкой танковой армии и сорвали план гитлеровского командования по захвату Грозненского и Бакинского нефтяных районов (рис. 5).
3 сентября немецко-фашистские войска, введя в бой одновременно более 100 боевых машин, нанесли нашим боевым порядкам массированный танковый удар в южном направлении вдоль дороги на Малгобек. Танкам удалось прорвать первую линию нашей обороны, однако большая часть пехоты, следовавшей за ними, была отсечена от них огнем и контратаками наших стрелковых подразделений. Прорвавшиеся вражеские танки устремились на юг, наступая в полосе шириной не более 2 км. Вскоре они попали под огонь нашей противотанковой артиллерии, стянутой к месту прорыва, и подверглись массированным штурмовым и бомбовым ударам с воздуха, но, несмотря на потери, продолжали рваться вперед.
Вместе с артиллеристами отважно сражались с вражескими танками саперы. В огне оборонительных боев, развернувшихся в эти дни под Малгобеком, саперы и артиллеристы осваивали и совершенствовали тактику совместных действий в борьбе с танками. И почти везде, попадая под огонь противотанковых орудий, вражеские танки, вынужденные менять боевой курс, натыкались на минные поля, установленные саперами. В эти дни советские саперы показали примеры беззаветного мужества и готовности к самопожертвованию. Вот некоторые из них. [33]
Старшему сержанту 121-го инженерного батальона Маранину и солдату того же батальона Гусеву было приказано заминировать на одном из противотанковых рубежей вход в лощину. Выполнив задачу, оба сапера остались у установленного минного поля для наблюдения. Спустя некоторое время появилась большая колонна танков противника, а вскоре раздался взрыв. Это передний фашистский танк подорвался на минном поле. Вражеская колонна остановилась. Саперы, обеспокоенные молчанием расположенной вблизи минного поля нашей противотанковой батареи, поползли к ней и обнаружили, что все орудия батареи, кроме одного, разбиты, а из личного состава остался в живых лишь один подносчик снарядов Худвин. Тем временем вражеские танкисты, отказавшись, по-видимому, от разминирования минного поля, решили обойти его и повернули машины как раз в направлении на огневую позицию батареи. Трое смельчаков — артиллерист и два сапера — приняли решение встретить врага орудийным огнем. Почти с первых выстрелов им удалось подбить два танка; остальные повернули назад.
На следующий день фашисты возобновили атаку. На этот раз на наши позиции двигалось двадцать пять танков, и семи из них удалось прорваться. Получив задачу во что бы то ни стало задержать прорвавшиеся танки, старший сержант Маранин и два сапера Гусев и Козлов поползли к танкам. Бутылками с горючей смесью и противотанковыми минами бесстрашные саперы подожгли два танка, а выпрыгнувших из танкового люка фашистов уничтожили огнем из автоматов. Вскоре запылал третий танк. За этот бой Маранину было присвоено звание младшего лейтенанта; трое смельчаков были представлены к правительственным наградам.
На другом участке, в районе Сагопшина, в 5 км южнее Малгобека, 3-му взводу того же батальона было приказано оборудовать огневые позиции для наших танков, использовавшихся на этом рубеже в качестве неподвижных огневых точек, а на флангах установить минные поля. Утром 12-сентября семьдесят фашистских танков атаковали эти позиции. Попав под огонь советских танкистов, вражеские машины свернули с боевого курса и наткнулись на минное поле. Потеряв пять танков на минах и до десятка подбитыми огнем наших танкистов, противник отступил.
Особенно следует отметить действия в этих боях подразделений 97-го минно-инженерного батальона под командованием [34] майора Г. А. Белозерцева{5}. Именно здесь солдаты и командиры батальона получили первый боевой опыт борьбы с вражескими танками с помощью инженерных средств, здесь они начали осваивать тактику действий по инженерному сопровождению танков на поле боя, отсюда пошла их слава как одного, из лучших инженерных батальонов фронта, которую они с честью пронесли через Северный Кавказ и Кубань до берегов Крыма. За время боев под Моздоком минеры батальона установили более 20 тыс. мин-сюрпризов и других взрывных заграждений, на которых подорвался не один десяток вражеских танков.
Можно привести много боевых эпизодов, ярко иллюстрирующих действия 97-го минно-инженерното батальона в этот период. Ограничимся двумя примерами.
Во время напряженных боев с танками противника в районе Верхний и Нижний Курп солдат батальона Виниченко был оставлен у минного поля с задачей закрыть в нем проход при появлении вражеских танков. Увидев приближающиеся к минному полю боевые машины, Виниченко быстро закрыл минами проход, а сам замаскировался в кукурузном поле для наблюдения. Подойдя на полном ходу к отлично замаскированному минному полю, три головных танка подорвались на минах, остальные остановились; из них выскочило несколько солдат, по-видимому, саперов. Они быстро проделали в минном поле проход, сняв с него десяток мин. Танки прошли по проходу и скрылись. Наблюдавший за этим Виниченко выполз из своей засады и, тщательно маскируясь, вновь закрыл проход минами. Вскоре появилась новая группа танков, двигавшаяся по следам первой колонны. Немцы обнаружили подбитые танки, но в то же время увидели следы только что прошедших машин и указки, которыми немецкие саперы обозначали проход, и уверенно повели по нему свои танки. Сразу же подорвался танк, шедший впереди. Растерявшиеся фашисты повернули машины назад.
Другой пример. При выполнении боевой задачи по установке минного поля саперы батальона решили обмануть врага. Они огородили проволокой небольшую полосу местности, пересекавшую дорогу и напоминавшую по своей форме контуры минного поля, и поставили таблички с надписью: «Мины», а рядом с обеих сторон установили [35] искусно замаскированные минные поля. С рассветом началась очередная танковая атака противника. До 40 танков двигалось в направлении минного поля. Подойдя к нему и увидев таблички, немецкие танкисты, очевидно, решили, что советские саперы не успели их снять, и, совершенно не остерегаясь, начали обтекать огороженный участок с обеих сторон, выйдя, таким образом, на оба минных поля. Пятнадцать подорвавшихся танков противника — таков был результат хитрости наших саперов.
Три недели без перерыва шли ожесточенные бои под Моздоком. Несмотря на количественное превосходство в силах, особенно в танках, противник достиг только местного успеха, потеснив части 9-й армии в излучине Терека; прорвать же многополосную оборону армии и выйти в долину Алхан-Чурт ему не удалось. Ослабленная упорным сопротивлением наших войск ударная группировка врага вынуждена была перейти на этом направлении к обороне.
В конце сентября немецкое командование, усилив ударную группировку 1-й танковой армии дивизией GC «Викинг», решило прорвать оборону наших войск в районе селения Эльхотово, с тем чтобы прорваться через Эльхотовские ворота к Орджоникидзе, а затем по долине р. Сунжа к Грозному.
После трехдневных боев гитлеровцам удалось захватить селение Эльхотово, но прорваться через Эльхотовские ворота они не смогли. Наши войска не пропустили противника, и немалая заслуга в этом принадлежит инженерным частям. Тысячи противотанковых мин, танковых ловушек и огневых фугасов, противотанковые рвы, полосы металлических ежей и проволочных заграждений в несколько рядов перегородили узкую долину Эльхотовских ворот, зажатую двумя грядами гор, тянущихся с юга на север вдоль Терека. Установленные инженерными частями заграждения не позволили танкам противника с ходу прорваться через эту долину, затруднили им маневрирование на поле боя и в значительной степени облегчили нашим войскам борьбу с ними. Совместными усилиями всех родов войск противник был здесь окончательно остановлен.
Стойкость советских войск поколебала уверенность фашистского командования в силе танкового тарана. Бои под Моздоком показали, что хорошо организованная оборона при умелом взаимодействии всех родов войск способна противостоять массированным танковым ударам. [36]
За месяц боев немецко-фашистские войска понесли значительные потери в танках. Не имея уже возможности восполнять их убыль и в то же время стремясь сохранить видимость своего превосходства в танках и тем самым поколебать стойкость наших войск, противник вместе с боевыми машинами использовал фанерные макеты танков, поставленные на мотоциклы. В одном из боев на поле одновременно появилось около 200 танков врага. Но советские воины, получившие уже большой опыт борьбы с танками, не дрогнули и встретили вражеский бронированный кулак сокрушительным огнем. Вскоре было замечено, что многие немецкие танки буквально разлетались в щепки от наших снарядов. Оказалось, что наряду с действительными танками гитлеровцы бросили в атаку фанерные макеты. Как потом удалось выяснить, в этой атаке участвовало 102 таких «танка».
Не добившись успеха в полосе 9-й армии, немецко-фашистское командование решило перенести свои усилия против войск 37-й армии с целью овладеть г. Орджоникидзе с запада. Эта задача возлагалась на 3-й немецкий танковый корпус. Главный удар намечалось нанести правым флангом, силами 13-й и 23-й танковых дивизий в направлении на Нальчик.
37-я армия с конца августа 1942 г. занимала оборону по западному берегу Терека от станицы Змейской до станицы Александровской и далее (с поворотом фронта на запад) по южному берегу Баксана до селения Гунделен. До начала наступления противника в течение почти двух месяцев армия закреплялась на занимаемых позициях и доукомплектовывалась. Использовав приспособленные ранее к обороне населенные пункты — Нальчик, Чикода, Дигора, Алагир и другие, — войска создали прочную оборону, глубина которой на отдельных участках достигала 20 км. На оборонительных рубежах было отрыто достаточное количество стрелковых окопов, преимущественно полного профиля, с легкими перекрытиями от осколков. Большинство ручных и станковых пулеметов помещалось в железобетонных колпаках, изготовление которых было организовано на промышленных предприятиях и в мастерских Нальчика. К 11 октября было установлено 570 таких колпаков, а к началу наступления немцев число их достигло 800. Артиллерия имела основные и запасные позиции, удовлетворительно оборудованные в инженерном отношении. Имелось достаточное количество командно-наблюдательных пунктов пехотных [37] и артиллерийских командиров, но не хватало убежищ для личного состава.
Большое внимание было уделено устройству заграждений. Местность благоприятствовала выполнению этой задачи, так как передний край на большинстве участков проходил по водным рубежам, которые уже сами по себе являлись серьезными противопехотными, а в некоторых местах и противотанковыми препятствиями. По всему фронту армии передний край был прикрыт противотанковыми и противопехотными минными полями, а там, где он проходил не по рекам, а также против имевшихся на реках бродов, кроме того, были установлены проволочные заграждения общей протяженностью около 20 пог. км.
На подступах к северным склонам гор по линии Змейская — Озрек — Аргудан — Псыгансу — Нальчик — Шалушка — Яникой силами местного населения строился армейский тыловой рубеж. К 25 октября на нем закончилось строительство восьми батальонных районов обороны. Город Нальчик был превращен в узел сопротивления с большим количеством оборонительных сооружений, в числе которых было около сотни дзотов и дотов. Все улицы, выходящие на север и северо-восток, были перекрыты баррикадами, противотанковыми надолбами и рвами (рис. 6).
В глубине обороны все танкоопасные направления пересекались противотанковыми рвами или эскарпированными участками возвышенностей. Общая длина таких заграждений превышала 28 км. Всего в полосе армии было установлено 16300 противотанковых и 26250 противопехотных мин, 75 обычных и свыше 250 противотанковых огневых фугасов и более 300 танковых качалок с бутылками горючей смеси{6}. Все мосты в полосе армии независимо от их величины были минированы или подготовлены к поджогу, основные дороги перекопаны и на них устроены деревянные переходы, также подготовленные к быстрому уничтожению. [38]
Вначале армия испытывала большие затруднения из-за недостатка средств заграждения, так как централизованного снабжения ими практически не было. В дальнейшем начальнику инженерных войск армии удалось организовать заготовку взрывчатых веществ, используя имеющуюся на месте селитру. Одновременно на предприятиях Нальчика было налажено изготовление корпусов противотанковых и противопехотных мин.
Из этого краткого обзора видно, что оборонительная полоса армии в инженерном отношении была оборудована достаточно хорошо и создавала войскам условия для длительной и упорной обороны. Однако с самого начала наступления противника события начали развиваться не в нашу пользу. Начало этому положила недооценка руководством армии такого важного вида боевого обеспечения, как маскировка. Достаточно сказать, что штаб армии с 20 августа, т. е. более двух месяцев, размещался в одном и том же месте — в санатории «Нальчик-Эльбрус», расположенном в нескольких километрах от Нальчика. Командный пункт с узлом связи и большим количеством подходящих к нему линий проводов замаскирован не был. Штабы многих дивизий по примеру штаба армии также длительное время не меняли пунктов своей дислокации. Это привело к тому, что разведка противника отлично знала местонахождение штаба армии и штабов некоторых войсковых соединений.
Наступление противник начал утром 26 октября бомбовым ударом авиации по боевым порядкам войск и по штабам. В первые же минуты были перебиты все линии проводной связи, соединявшие штаб армии со штабом Северной группы войск и с дивизиями, а также ряд дивизий со своими частями. Так как в армии не имелось ни запасного командного пункта, ни запасного узла связи, то управление войсками сразу же было нарушено; наладить его в условиях быстрого продвижения противника долгое время не удавалось.
Основной удар противник нанес на второй день наступления силами двух танковых дивизий и частью сил дивизии СС «Викинг» с плацдарма, захваченного гитлеровцами в сентябрьских боях, на левом берегу Терека в районе Майского и станицы Змейской. Использовав значительное превосходство в силах, особенно в танках, враг прорвал нашу оборону, захватил Нальчик и вышел на дороги юго-восточнее [40] города, перерезав, таким образом, основные коммуникации армии.
Направленные в прорыв танковые колонны врага стремились разъединить войска армии, чтобы уничтожить их по частям. В частности, гитлеровцам удалось отрезать от основных сил штаб 37-й армии с небольшой группой войск. В составе этой группы находились части 11-й стрелковой дивизии, 16-й армейский инженерный батальон и колонна армейского транспорта, в которой было около 200 автомобилей и большое количество повозок. Вся эта группа, отходя из района Нальчика к югу, углубилась в одно из ущелий. Как оказалось, ущелье не имело выхода на юг и упиралось в заросшие лесом крутые склоны горы, которую предстояло преодолеть. Если пехота могла пробиваться к своим войскам сквозь лесные дебри самостоятельно, то для того, чтобы вывезти из тупика артиллерию дивизии и транспорт, требовалось проложить колонный путь. Эту огромную и трудную работу выполнил 16-й инженерный батальон. Трое суток саперы батальона, прикрыв вход в ущелье несколькими рядами минно-взрывных заграждений, прокладывали колонный путь на северных скатах горы, сплошь заросших лесом и кустарником. Большое количество корней упавших деревьев, крупные камни и глубокие промоины шириной более 2 м сильно затрудняли работу. Крутизна скатов в отдельных местах превышала 60°. За трое суток непрерывной напряженной работы саперам удалось поднять на вершину горы, т. е. более чем на 1200 м, двести автомобилей и несколько орудий, не считая гужевого транспорта. На этом участке пути была сделана сплошная просека, топкие места выстланы фашинами из хвороста, на косогорах сделаны карнизы, а на крутых подъемах путь проложен в серпантинах. Далее трасса колонного пути, спустившись вниз, проходила по долине реки, затем вновь поднималась на 1500 м, пересекала вторую гору и выходила в долину р. Черек. Колонный путь на этом участке был проложен в основном по вьючным тропам, которые почти на всем протяжении приходилось расширять и очищать от упавших стволов деревьев и крупных камней. Перед самым выходом в долину р. Черек дорогу преградил происшедший недавно обвал скалы. Несколько дней пробивали саперы колонный путь и, несмотря на все трудности, выполнили эту задачу. Артиллерию и армейский транспорт удалось вывести из тупика, не потеряв ни одного орудия и автомобиля. [41]
На другом боевом участке, в районе Баксанского ущелья, 295-я дивизия отходила под натиском противника вдоль р. Баксан. Отрезанная от своих войск и путей подвоза, дивизия осталась почти без боеприпасов. Чтобы соединиться со своими войсками, нужно было пересечь Главный Кавказский хребет, путь к которому оставался еще свободным. Но это было сопряжено с огромными трудностями, так как на горах лежал уже глубокий снег. Однако другого выхода не было, и дивизия начала подготовку к переходу через хребет. Дивизионный инженер майор Кулешов, проведя инженерную разведку, установил, что горы имеют очень крутые скаты, все тропы либо покрыты слоем льда, либо занесены снегом, толщина которого достигала 2,5 м; во многих местах тропы перегорожены обвалами; в горах бушует буран.
Саперный батальон дивизии, усиленный стрелковыми подразделениями, приступил к подготовке преодоления гор. Все работали с полным напряжением, до изнеможения, понимая, что от быстроты выполнения работы зависит судьба дивизии. Одни саперы изготовляли сани и примитивные лебедки для подъема и спуска грузов, другие с приданными в помощь стрелками пробивали в горах тропы для движения. Вначале тропа обозначалась вехами, затем очищалась от снега до поверхности льда, и, наконец, во льду вырубались ступеньки. Вдоль каждой тропы натягивался канат или трос, а через определенные промежутки устанавливались лебедки для подтягивания саней с тяжелыми грузами. Легкие грузы, а также раненых предполагалось переправлять на волокушах вручную. Так были оборудованы три параллельные тропы. Многодневная крайне тяжелая работа в высокогорных условиях, при почти непрерывных буранах и метелях, была завершена 6 ноября.
С утра 7 ноября дивизия начала подъем. Весь путь был разделен на семь участков, каждый из которых обслуживался группой саперов в 15–20 человек. На четвертые сутки части дивизии подошли к гребню перевала, а на шестые вышли на его южные склоны. Этот марш, единственный в своем роде в битве за Кавказ, был совершен без потерь.
В это время основная группировка армии под натиском превосходящих сил противника, устремившихся после захвата Нальчика в направлении Чикола, Дигора, Алагир, Гизель, с боями отходила к предгорьям Главного Кавказского [42] хребта. Наши войска стойко сражались днем и ночью; не было времени ни на еду, ни на отдых. Бои велись в тяжелых метеорологических условиях, беспрерывно шел дождь с сильным ветром, дороги превратились в месиво. Орудия и автомобили с трудом двигались по грязи. Саперные подразделения, направленные для ремонта дорог, ничего в этих условиях не могли сделать. Они лишь помогали стрелкам и артиллеристам вытаскивать машины на руках, чтобы не оставить их противнику.
Когда танковые части врага вышли на линию Кашкатау — Жемтала — Алагир и перерезали дороги, идущие к г. Орджоникидзе, через который в основном шло снабжение 37-й армии, создалось критическое положение с подвозом боеприпасов и продовольствия. Попытка воспользоваться Военно-Осетинской дорогой окончилась неудачей. Направленный по ней транспорт оказался отрезанным от армия происшедшим обвалом, засыпавшим полотно дороги на большом участке, к тому же на Мамисонском перевале дороги лежал уже толстый слой снега.
В такой обстановке инженерным войскам была поставлена сложная и ответственная задача — оборудовать армейскую рокаду с выходом на Военно-Грузинскую дорогу южнее г. Орджоникидзе. Намеченная рокада начиналась в Карасу (конечный пункт колонного пути, проложенного 16-м инженерным батальоном), пересекала Военно-Осетинскую дорогу возле селения Гусара, а у селения Балты выходила на Военно-Грузинскую дорогу. Рокада в основном прокладывалась по существующим дорогам, совершенно не пригодным для автотранспорта. Нужно было в кратчайший срок переоборудовать эти дороги, чтобы, хотя бы временно, пустить по ним автомобили. Направленные в помощь армии из резерва начальника инженерных войск Северной группы части 11-й и 25-й саперных бригад в несколько дней выполнили эту работу, имевшую жизненно важное значение для армии.
Одновременно для того, чтобы не создавать перегрузку основной рокады, 336-й армейский саперный батальон прокладывал колонный путь по параллельному маршруту между населенными пунктами Чми, Даргвас, Лац, Унал. Пятнадцатикилометровый участок этого маршрута от Унала до Лаца проходил целиной по южным скалистым склонам гор, и трассу колонного пути здесь приходилось пробивать взрывным способом. [43]
Но не только дорожными работами занимались в эти дни инженерные части. В ходе оборонительных боев с наседавшим противником они установили более 25 тыс. противотанковых и противопехотных мин и много других взрывных заграждений. В этих боях успешно применялись подвижные отряды заграждений. Например, направленный на усиление армии из резерва начальника инженерных войск группы 97-й минно-инженерный батальон получил задачу провести последовательно заградительные работы на четырех рубежах. В связи с быстрым продвижением противника батальон не смог полностью выполнить поставленную задачу и перешел к новой тактике. В батальоне были сформированы четыре небольшие группы (до взвода саперов), имевшие по 650 противотанковых и 500 противопехотных мин с необходимым количеством принадлежностей. Передвигаясь на автомобилях, они устанавливали на основных направлениях движения вражеских танков минные поля, на которых противник нес значительные потери.
В конце октября к месту прорыва подошли соединения из резерва Северной группы войск. К этому же времени наладилось управление войсками армии. Сопротивление врагу непрерывно возрастало, и его натиск в связи с большими потерями заметно ослабевал. Немецко-фашистские войска уже не имели сил для наращивания нового удара и лишь на подступах к г. Орджоникидзе вели безуспешные атаки, разбивавшиеся о стойкое сопротивление наших частей. 5 ноября советские войска в результате упорных оборонительных боев остановили врага в районе селения Гизель и 6 ноября 1942 г. нанесли ему решительный контрудар. В результате упорных и ожесточенных боев, продолжавшихся вплоть до 12 ноября, противник был отброшен к Алагиру. Решающую роль в этих боях сыграли танковые соединения, прибывшие из резерва Северной группы войск. С их помощью войска 9-й и 37-й армий разгромили 13-ю немецкую танковую дивизию и нанесли серьезное поражение 23-й танковой дивизии и другим соединениям противника.
Контрудар наших войск под селением Гизель явился заключительным этапом Нальчикской оборонительной операции. Начавшаяся неудачно для нас, эта операция закончилась разгромом группировки немецко-фашистских войск, наступавшей западнее г. Орджоникидзе.
Поражение, нанесенное противнику, заставило гитлеровское [44] командование окончательно отказаться от наступательных действий на грозненском направлении и перейти к обороне.
Во время оборонительных боев, развернувшихся на грозненском направлении, инженерными частями было возведено огромное количество заграждений. Эти заграждения связали маневр механизированных соединений врага и помогли нашим войскам организовать жесткую оборону и не пропустить фашистских захватчиков к Орджоникидзе и Грозному.
Об огромных масштабах выполненных за этот период инженерными войсками заградительных работ наглядно свидетельствует схема заграждений, установленных под, Моздоком (рис. 7). Так, например, доступ к селению Эльхотово, через которое немцы пытались прорваться к г. Орджоникидзе, преграждали десять рядов минных полей, три линии взрывных фугасов, два противотанковых рва и ряд других заграждений.
Редко на полях Великой Отечественной войны можно было встретить такое насыщение заграждениями на большую глубину, редко можно было встретить и такое разнообразие их видов. Наряду с широко известными заграждениями только здесь, в долине Алхан-Чурт, были применены в массовом количестве так называемые огневые заграждения (ОЗ). Суть их заключалась в том, что на поверхность воды, заполнявшей противотанковый ров, оросительный канал или другой узкий и длинный водоем, выливалась нефть, распространявшаяся небольшим слоем по ней. Вся поверхность воды была разделена дощатыми перегородками, установленными через каждые 5–8 м так, чтобы вода могла протекать только под ними, а не сверху. Эти перегородки удерживали нефтяной слой на месте даже при наличии небольшого течения. От общего количества нефти 10% составлял зажигательный слой, содержавший 60% бензина, 25% мазута и 15% керосина. Смесь для создания зажигательного слоя выливалась последней, что обеспечивало надежное действие огневого заграждения. Для поджога заграждения использовались факельные вехи, бутылки с жидкостью КС или ранцевые огнеметы. 10 кг нефти, вылитой на 1 кв. м водной поверхности, обеспечивали горение в течение 10 минут с высотой пламени в 5–6 м. Сплошная линия огня получалась в том случае, если расстояние между местами зажигания не превышало 20 м. На наиболее важных направлениях, где могло потребоваться неоднократное [45] приведение огневого заграждения в действие, от резервуаров или других емкостей с нефтью прокапывались к заграждению неглубокие канавки, по которым в случае нужды можно было добавлять нефть. Там, где воды было недостаточно, огневые заграждения устраивались в сухом противотанковом рву или непосредственно на поверхности земли. В этом случае на местности подготавливалась полоса шириной 10 м, огражденная небольшим земляным валиком, образованным за счет выравнивания поверхности полосы. Применялись также валы из плотно уложенной соломы, заливавшейся нефтепродуктами.
Огневые заграждения были весьма эффективны как против пехоты, так и против танков; преодолеть их во время горения нефти было совершенно невозможно. Умелое сочетание таких внезапно возникавших действительно непреодолимых заграждений с хорошо организованным огнем противотанковой артиллерии обеспечивало отражение атаки любых сил противника. Конечно, эти заграждения носили чисто местный характер, так как в любом другом районе такой огромный расход нефти был невозможен.
На рис. 8 показана схема расположения огневых заграждений, созданных на оборонительных рубежах в районе Грозного. Как видно из схемы, часть заграждений подключалась непосредственно к нефтепроводам, поэтому заполнение, а также питание их нефтью не представляло никаких затруднений. Другая часть заграждений получала питание из нефтехранилищ, от которых либо прокладывались временные нефтепроводы открытого типа, либо нефть развозилась приспособленными для этой цели пожарными автомобилями.
Огневые заграждения поддерживались до декабря 1942 г., пока не была ликвидирована угроза прорыва противника в нефтяные районы Кавказа. Общее протяжение огневых заграждений превышало 200 км, а расход нефти достиг 72 тыс. т.
К этому же периоду относятся боевые действия 4-го гвардейского кубанского казачьего кавалерийского корпуса на правом фланге Северной группы Закавказского фронта.
Местность здесь была крайне неблагоприятна для действий войск. На сотни километров к северу от нижнего течения Терека простирались безводные полупустыни, солончаки, [47] покрытые песчаными бурунами. В этих степях действовали небольшие партизанские отряды, а гитлеровцы имели легкое прикрытие своего правого, открытого фланга, состоявшее из мелких моторизованных отрядов и одного кавалерийского полка.
В октябре 1942 г. командование Закавказского фронта решило выдвинуть в степь 4-й гвардейский кубанский казачий кавалерийский корпус с задачей нанести удар во фланг 1-й танковой армии немцев. В первых числах октября казаки выступили из района Кизляра и начали марш-маневр по безводной степи в направлении на Ачикулак, Буденновск, но вскоре были обнаружены противником. Гитлеровское командование выдвинуло навстречу советским казакам целый корпус, который занял оборону к северу от Моздока на рубеже Левокумское, Ачикулак, Каясулу. Очистив от немецко-фашистских захватчиков многочисленные разбросанные по степи населенные пункты, 4-й гвардейский корпус подошел к Владимировке, Ачикулаку, Каясулу, но здесь был остановлен организованным сопротивлением противника. Не имея в то время возможности прорвать хорошо укрепленные позиции врага (танков в корпусе не было), а также из-за недостатка кормов для лошадей казаки вынуждены были приостановить наступление.
Выдвижение казачьих соединений в безводные районы поставило перед инженерными войсками трудную задачу обеспечения водой крупных масс конницы.
Для выполнения этой задачи начальник инженерных войск Северной группы усилил корпус тремя ротами полевого водоснабжения и отрядом глубокого бурения, которым были переданы вся имевшаяся в резерве группы мягкая тара для перевозки воды и средства подъема воды из источников. Детально разработанный план водоснабжения предусматривал дополнительно к разведанным 42 шахтным колодцам постройку 25 колодцев и 2 артезианских скважин на пути движения корпуса. Для снабжения водой войск, удаленных от этих источников, было организовано 6 водопунктов, из которых вода доставлялась автомобилями, повозками и вьюками. Каждый водопункт оборудовался одним резервуаром на 6000 л и тарой для развозки воды, а также водоподъемниками и фильтрами. Запланированные мероприятия были полностью выполнены и обеспечили бесперебойное водоснабжение кавалерийского корпуса. [48]
В июне 1942 г. 46-я армия Закавказского фронта{7}, занимавшая, оборону по побережью Черного моря и на границе с Турцией, получила дополнительную задачу — в случае вторжения противника в районы Северного Кавказа не допустить выхода его частей к Черному морю и в Закавказские республики через перевалы Главного Кавказского хребта.
Однако недостаток сил, вызванный разбросанностью армии на большом фронте, а также и то, что некоторые наши командиры не придали должного значения подготовке перевалов к обороне, считая Главный Кавказский хребет непреодолимой преградой для противника, привели к тому, что к началу немецкого вторжения на Северный Кавказ перевалы через хребет к обороне подготовлены не были. В частности, на перевалы не были завезены в достаточном количестве взрывчатые вещества и другие материалы для устройства заграждений. Поэтому направленные в первых числах августа в горы саперные подразделения не смогли провести в требуемом объеме заградительные работы и вынуждены были ограничиться лишь разрушением отдельных участков обходных троп и установкой на дорогах небольшого количества мин. Вместе с тем выдвинутые на перевалы небольшие стрелковые и кавалерийские отряды 3-го стрелкового корпуса, не зная из-за плохой связи сложившейся общей обстановки на фронте, а также из-за недостаточного контроля со стороны штабов корпуса и армии проявили медлительность в оборудовании позиций. Так было, например, на Клухорском перевале. Прибывшая для его обороны 10 августа стрелковая рота одного из полков 394-й стрелковой дивизии, хотя и имела в запасе шесть суток до выхода к перевалу противника, не подготовила за это время никаких оборонительных сооружений, так как командир роты решил, что естественные каменные глыбы представляют вполне надежное укрытие. [49]
Вследствие указанных причин 49-й немецкий горнострелковый корпус, сосредоточенный в районе Невинномысска, начав в середине августа 1942 г. выдвижение к перевалам по долинам рек Кубань, Тиберда, Бол. Зеленчук и Лаба, в двадцатых числах захватил перевалы Хотю-Тау, Клухорский, Марухский, Санчаро и некоторые другие, оттеснив наши малочисленные отряды на их южные склоны.
В центральной части Главного Кавказского хребта создалась очень тяжелая обстановка. Она усугублялась еще и тем, что наши подразделения, выдвинутые к перевалам, были недостаточно подготовлены к действиям в горах, тогда как альпийские подразделения немцев длительное время готовились к горной войне и имели соответствующую экипировку.
Нужны были срочные меры для выправления положения.
По распоряжению Ставки в район перевалов были направлены хорошо оснащенные войска, а с действовавшими в горах отдельными отрядами налажена связь и организовано их снабжение по воздуху. Задача наших войск в известной мере была облегчена тем, что гитлеровцы, окрыленные легкими успехами и, видимо, уже не ожидавшие сопротивления, пренебрегли укреплением захваченных ими позиций. Благодаря этому подошедшим нашим подкреплениям сравнительно легко удалось отбросить гитлеровцев с южных склонов и вновь занять ряд важных перевалов, нанеся при этом противнику значительный урон.
Но гитлеровское командование все еще не отказалось от намерения преодолеть Главный Кавказский хребет через перевалы и гнало вперед свои альпийские части. В районе перевалов разгорелась ожесточенная борьба. Активно действовала авиация противника, бомбя и обстреливая на всех направлениях боевые порядки наших войск, контролируя пути подвоза и эвакуации. Сняв некоторое количество войск с туапсинского направления, противник довел число частей, действовавших в районе перевалов, до 15 егерских батальонов, 11 артиллерийских и 8 зенитных батарей. Одновременно немцы пытались дезорганизовать тыл наших войск, засылая шпионов и диверсантов, стремясь сорвать любыми способами мероприятия советского командования по обороне перевалов. Однако все попытки врага разбивались о стойкость и мужество наших воинов. Упорные бои продолжались до наступления в горах зимы. [50]
Выпавший снег и начавшиеся снежные метели и бураны приостановили к ноябрю 1942 г. активные действия на этом участке фронта.
Одновременно с усилением частей, действовавших в горах, командование Закавказского фронта приняло меры по инженерному укреплению позиций в районе перевалов. Объем намеченных работ был очень велик. Нужно было обеспечить полную непроходимость многих перевалов для движения, а на высотах и на тех перевалах, где находились наши части, создать систему прочной и устойчивой обороны (рис. 9).
Так как в районе перевалов пригодного для устройства завалов леса было мало, а каменистый грунт затруднял производство земляных работ шанцевым инструментом, основными видами заграждений, применявшихся саперами, были минные поля, фугасы, камнеметы и обрушение троп и скал при помощи взрывчатых веществ. На все эти работы требовалось большое количество минно-взрывных средств, между тем в первое время их не хватало. На предприятиях местной промышленности было организовано производство суррогатов взрывчатых веществ из селитры, на ряде предприятий Абхазии и Грузии изготовлялись противотанковые и противопехотные мины и взрыватели к ним и т. д. Это помогло наладить снабжение войск минно-взрывными средствами. Уже к началу сентября в горы было завезено 87 т взрывчатых веществ, а к 1 декабря количество их достигло 248,2 т. Одновременно увеличивался и завоз противопехотных и противотанковых мин. На 1 декабря войсками, державшими оборону в горах, было уже использовано 24,5 тыс. противопехотных и около 10 тыс. противотанковых мин. Для ускорения доставки минно-взрывных средств в горы часто приходилось прибегать к помощи авиации. Самолетами, например, было доставлено необходимое количество взрывчатых веществ в район Санчарских перевалов.
Наряду с материальным обеспечением заградительных работ на важнейшие перевальные маршруты для быстрого устройства заграждений по распоряжению командующего Закавказским фронтом был направлен ряд армейских и фронтовых инженерных частей.
В результате принятых эффективных мер Клухор-Марухское направление, по которому противник рассчитывал выйти на побережье Черного моря у Сухуми, было надежно [52] прикрыто плотной системой заграждений, выполненных частями 27-й инженерной бригады. Так же прочно были прикрыты выходы на Сухуми через Санчарские перевалы. Здесь в большом количестве были применены электризованные заграждения, установленные электроротой бригады.
Мощные заграждения были созданы на Военно-Осетинской и Военно-Грузинской дорогах — самых удобных для врага путях вторжения в Закавказье. В работах на обеих дорогах наряду с саперами принимали участие также и гражданские строительные организации. Учитывая особую важность этих дорог для обороны Кавказа, СНК и ЦК КП Грузии специальным постановлением обязали трест Храмгесстрой выделить 300 квалифицированных рабочих с необходимым количеством механизмов для выполнения земляных и скальных работ на Военно-Грузинской дороге, а начальника Главдорупра — выделить 100 человек для работ на Военно-Осетинской дороге. Все специальные работы, связанные с применением взрывчатых веществ и других минно-взрывных средств, производились на Военно-Грузинской дороге 321-м отдельным инженерным батальоном, а на Военно-Осетинской дороге — 51-м отдельным инженерным батальоном, впоследствии усиленным 146-м батальоном 27-й инженерной бригады.
Заградительные работы на Военно-Грузинской дороге в основном сводились к подготовке обрушения скал, нависших над полотном дороги, к разрушению самого полотна, когда дорога проходила по косогору и объезд был исключен, или к затоплению полотна дороги водами горных рек. Почти каждое заграждение усиливалось минными полями, расположенными на возможных объездах участка заграждения.
На рис. 10 приведены наиболее характерные заграждения, устроенные на Военно-Грузинской дороге. Для одного из них (б) было подготовлено для обрушения полотна дороги в р. Терек шесть пар шурфов, расположенных по обеим сторонам дороги и рассчитанных на закладку более 5 т взрывчатого вещества. На другом заграждении (а) была подготовлена к обрушению на полотно дороги скала путем устройства у ее основания двух штолен для закладки 3,5 т взрывчатого вещества.
Серьезное заграждение было создано в Дарьяльском ущелье, где для размыва дороги была подготовлена к взрыву бетонная перемычка на р. Кистинка. [53]
Всего на Военно-Грузинской дороге было устроено 47 минных полей с 6 тыс. мин, 49 фугасов, 10 участков с подготовкой обрушения полотна дороги, 12 участков с подготовкой обрушения скал на полотно дороги. Было заминировано много мостов, установлено 3,7 км проволочных заграждений, отрыто 1,3 км противотанковых рвов, подготовлено до десятка камнеметов.
После выполнения всех необходимых земляных или скальных работ близ участков заграждений, оборудовались специальные полевые склады; в них завозилось необходимое количество взрывчатого вещества и средств взрывания, выделялся транспорт и назначалась команда подрывников для перевода заграждений в боевое положение.
Когда в ходе боев под Моздоком и Нальчиком возникла угроза захвата противником г. Орджоникидзе, был отдан приказ привести заграждения северной части дороги в боевое положение. Представление об объеме и сложности этой работы дают работы по переводу в боевую готовность головного объекта. На этом объекте надо было раскрыть замаскированные [54] штольни, доставить людей к складу взрывчатых веществ, находившемуся в 1,5 км от объекта и на 30 м выше дороги, спустить ящики с взрывчатым веществом по специально подготовленным желобам в автомобили, перевезти ящики к штольням, выгрузить, уложить в специальные вагонетки и вкатить в штольни. После загрузки взрывчатых веществ надо было уложить в штольни в качестве забивки 1500 земленосных мешков. Все эти работы были выполнены командой в составе 13 подрывников с одним автомобилем за 8 часов напряженного и опасного труда.
При приведении заграждений в боевое положение обнаружилось, что немалое количество обходных дорог и троп оказалось вне системы заграждений, что, конечно, значительно снижало ее эффективность. В связи с этим на ряде участков были выполнены большие дополнительные работы. Был проведен также ряд организационных мероприятий для ускорения производства работ, так как ранее намеченный срок перевода заграждений в боевое положение, особенно головного объекта, расположенного близко к фронту, необходимо было сократить.
На Военно-Осетинской дороге наиболее характерным заграждением являлось разрушение дорожного полотна фугасами. Для этой цели в полотне дороги и по ее обочинам было отрыто свыше 350 колодцев, из них некоторые достигали глубины 3,5 м. Возле фугасов для затруднения объезда и обхода разрушенных участков дороги, а также для затруднения восстановительных работ в отдельных небольших очагах было установлено свыше 3 тысяч противотанковых и противопехотных мин. Наиболее мощным было заграждение на одном из участков, прорытом в скале. Здесь для завала дороги были сделаны две минные галереи и отрыто 18 колодцев для размещения зарядов взрывчатого вещества. Взрыв заграждения надежно закрывал дорогу, так как расчистка завала или прокладывание обходного пути представляло большие трудности.
Заградительные работы на Военно-Осетинской дороге были успешно выполнены, однако в плане перевода их в боевое положение была допущена серьезная ошибка, едва не выведшая эту важную автодорожную магистраль надолго из строя. Когда противник начал наступление на Нальчик и быстро продвигался к Алагиру, Военный совет 46-й армии издал постановление с указанием сроков разрушения Военно-Осетинской дороги. Когда эти сроки подошли, [55] начальник инженерных войск армии со своей стороны отдал боевое распоряжение о приведении в действие взрывных заграждений, хотя обстановка на фронте этого еще не требовала. Дорога была бы разрушена, если бы Военный совет Закавказского фронта вовремя не отменил отданных распоряжений. Впоследствии, когда гитлеровцы захватили Алагир, часть объектов дороги, преимущественно мосты, пришлось подорвать, чтобы остановить просачивание противника к югу, но в целом дорога была сохранена.
Инженерные работы в горах Главного Кавказского хребта не ограничивались устройством заграждений. Много сил было затрачено также и на возведение оборонительных сооружений на рубежах обороны. Однако надо сказать, что в первые дни боевых действий в горах стрелковые подразделения окапывались неохотно, главным образом потому, что всякое углубление в каменистый грунт было связано с затратой большого труда и времени, а, кроме того, в войсках утвердилось мнение, что каждая каменная глыба, каждый крупный камень может служить достаточным укрытием для бойца. Поэтому многие стрелковые подразделения не только не запасались шанцевым инструментом для выполнения оборонительных работ, но, наоборот, стремились избавиться от этого, как они считали, ненужного груза. Нередки были случаи, когда подразделения прибывали на оборонительный рубеж почти без шанцевого инструмента, тогда как в складах части, оставшихся в долине, инструмент имелся. Прошло немало времени, понесено было немало неоправданных потерь, пока инженерным начальникам и командирам соединений и частей удалось перебороть эти вредные настроения и заставить войска оборудовать свои позиции в инженерном отношении.
Мощная система оборонительных сооружений была возведена в районе Военно-Грузинской дороги. Здесь было создано 18 батальонных узлов обороны, 4 ротных и 4 взводных опорных пункта, построено 149 артиллерийских и пулеметных сооружений, 90 командных и наблюдательных пунктов, отрыто более 3,5 тыс. стрелковых, пулеметных и артиллерийских окопов, устроено 492 блиндажа, отрыто 23 км ходов сообщения, 1,6 км противотанковых рвов и установлено около 2 км проволочных заграждений. Вся система узлов обороны и опорных пунктов была тесно связана с системой заграждений, возведенных на дороге, и в целом прочно запирала вход в Грузию.
На Военно-Грузинской дороге было построено много оборонительных [56] сооружений нестандартного типа. Например, в Ларсе для обороны был использован так называемый Ермоловский камень объемом 9000 куб. м. Внутри камня были устроены казематы на две 45-миллиметровые пушки и три ручных пулемета, а сверху него оборудована площадка для зенитной установки. Для устройства этих помещений пришлось вынуть свыше 800 куб. м скальной породы и уложить около 170 куб. м бетона. У Чертова моста была построена двухэтажная железобетонная огневая точка оригинальной конструкции, нижний этаж которой, занимаемый убежищем, был оборудован в расщелине между двумя каменными глыбами. В Дарьяльском ущелье у развалин Замка Тамары в скале были построены огневые сооружения, толщина покрытий которых превышала 50 м. Объем произведенных при их строительстве скальных работ составил 530 куб. м.
Чтобы во время длительной зимовки в горах войска не лишились подвоза боеприпасов и продовольствия из-за снежных заносов на путях сообщения, были проведены важные организационные мероприятия. В частности, были сформированы горно-вьючные транспортные роты, подвозившие грузы туда, где не могли пройти автомобили и повозки. В горах на складах создавались неснижаемые запасы продовольствия и боеприпасов.
В этот период инженерные части переключили свои усилия на постройку дорог, прокладывание вьючных троп и устройство посадочных площадок для самолетов, которые значительно улучшили снабжение войск по воздуху. Если раньше более 50% грузов, сбрасываемых с самолетов, разбивалось и портилось, то с устройством площадок потери были сведены к нулю. Кроме того, стало возможно вывозить в тыл тяжелораненых самолетами, быстро доставлять срочные донесения и приказы.
В первых числах января 1943 г. в связи с общим отходом немецко-фашистских войск с Северного Кавказа гитлеровцы стали отводить свои части и с перевалов. Боевые действия на этом участке фронта закончились.
* * *
Оборонительный период битвы за Кавказ, начавшийся 25 июля 1942 г. на рубеже нижнего течения Дона, закончился в декабре 1942 г. [57]
Немецко-фашистские армии, дошедшие до Терека и предгорий Главного Кавказского хребта и даже захватившие перевалы в его центральной части, обескровленные упорным и все возраставшим сопротивлением советских войск, были остановлены. Они уже не имели сил преодолеть прочно занятую на этих рубежах оборону советских войск и прорваться к жизненным центрам Кавказа.
Контрудары советских войск в ноябре 1942 г. под селением Гизель и в декабре 1942 г. на моздокском и туапсинском направлениях вырвали инициативу из рук противника и явились заключительным этапом оборонительного сражения.
В успешном завершении этого тяжелого для наших войск периода битвы за Кавказ большая заслуга советских инженерных частей, создавших непреодолимую систему заграждений и оборонительных рубежей.
Инженерные заграждения, в первую очередь минно-взрывные, способствовали замедлению темпов наступления врага, давая возможность нашим войскам организовывать оборону на новых, выгодных в тактическом отношении рубежах. Роль минно-взрывных заграждений была особенно велика при организации отпора врагу на промежуточных рубежах малыми силами, а также в ходе оборонительных боев, когда они устанавливались на вероятных путях движения ударных группировок противника.
За пять месяцев оборонительных боев инженерные части установили более 167 тыс. противотанковых и свыше 33 тыс. противопехотных мин и израсходовали около 500 т взрывчатых веществ на устройство всевозможных фугасов, сюрпризов и прочих взрывных заграждений, которые не только задерживали врага, связывая его маневр, но и наносили ему существенные потери в живой силе и боевой технике. Только в боях под Малгобеком и Нальчиком на минных полях подорвалось свыше 100 танков противника и более 2 тыс. вражеских солдат и офицеров.
Наряду с этим боевые действия, развернувшиеся в высокогорных районах и на перевалах Главного Кавказского хребта, со всей очевидностью показали, что непроходимыми для вражеских войск являются только такие преграды и рубежи, которые умело и хорошо подготовлены к обороне. Ошибка, допущенная некоторыми командирами, считавшими, что Главный Кавказский хребет сам по себе является непреодолимой преградой, привела к тому, что противник временно захватил большинство перевалов хребта. [58]
Никакой пользы не принесли и те оборонительные рубежи и заграждения, которые строились без учета реальной обстановки и возможностей войск. Немало было противотанковых рвов и других земляных заграждений, заблаговременно отрытых на Кубани и в Ставрополье по рубежам рек и на городских оборонительных обводах, которые легко были преодолены противником и никак не оправдали огромных затрат труда на их устройство. То же самое можно сказать и о некоторых оборонительных рубежах между Доном и Кубанью, возведенных зимой 1941/42 г. и не сыгравших никакой роли в оборонительном сражении.
Оборонительные рубежи и заграждения, возводимые в тылу, становились прочной преградой на путях наступления противника в тех случаях, когда они строились с учетом реальной обстановки и своевременно занимались войсками второй линии, встречавшими противника, уже освоившись в новых оборонительных районах и дооборудовав их применительно к своим огневым возможностям. Так было, например, на рубежах по рекам Баксан и Терек, занятых основными силами Северной группы войск Закавказского фронта еще до подхода к ним наступавших колонн 1-й танковой армии немцев. На этих рубежах войска дали решительный отпор противнику и ликвидировали его попытки прорваться к нефтяным районам Кавказа.
4893 пог. км оборонительных рубежей с 125 тыс. огневых сооружений и 1630 км ходов сообщения, усиленных 1530 пог. км различных заграждений, возвели войска при активной помощи населения за 5 месяцев оборонительного периода битвы за Кавказ.
Войска научились строить оборону на равнине, по рубежам рек, в предгорьях и в горах.
Инженерные части фронта приобрели огромный опыт в строительстве оборонительных сооружений и заграждений в самых разнообразных условиях местности и боевой обстановки, освоили новый для них вид боевой деятельности — активное применение минно-взрывных средств в ходе боя.
Обстановка, сложившаяся к началу оборонительного периода битвы за Кавказ на других фронтах Великой Отечественной войны, не позволяла рассчитывать на какие-либо поставки инженерных средств и материалов из центра. Это потребовало от инженерного руководства фронта и армий большой и кропотливой работы по изучению и привлечению для различных инженерных и оборонительных [59] работ внутренних ресурсов народного хозяйства Северного Кавказа и Закавказских республик. Центральные комитеты Коммунистической партии Грузии, Армении и Азербайджана, обкомы ВКП(б) автономных республик Закавказья направили усилия всех партийных организаций на оказание всемерной помощи фронту. Многие заводы и десятки мелких предприятий местной промышленности, а также большое число изобретателей и рационализаторов из рабочих и инженерно-технического персонала были привлечены к конструированию и изготовлению средств вооружения. Их плодотворная работа помогла инженерным войскам не только выйти из критического положения, вызванного отсутствием взрывчатых веществ, мин, взрывателей к ним, шанцевого инструмента и других табельных средств инженерного вооружения, но и создать необходимые запасы их. [60]
Вырвав у врага на Волге стратегическую инициативу, советские войска развернули широкие наступательные операции на юго-западном направлении, начав массовое изгнание немецко-фашистских захватчиков из пределов Советского Союза.
К этому времени создались благоприятные условия для перехода в наступление и войск Закавказского фронта. Северо-кавказская группировка противника, ослабленная переброской части соединений для оказания помощи окруженным на Волге войскам Паулюса, оказалась почти в полном окружении. С севера над ее тылом нависали войска Южного фронта, успешно развивавшие наступление на Ростов, а с востока и юга ее плотным полукольцом охватывали войска Северной и Черноморской групп Закавказского фронта.
Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Закавказским фронтом, что в складывающейся обстановке основная задача войск фронта состоит не в выталкивании противника с Северного Кавказа, а в окружении и уничтожении его северо-кавказской группировки. Для обеспечения этого замысла Ставкой намечалось нанесение сходящихся ударов с севера и с юга в общем направлении на Тихорецк. Черноморская группа фронта должна была [61] прорвать оборону 17-й армии противника севернее Туапсе и выйти в район Тихорецка, а Северная группа — сковать 1-ю танковую армию немцев в районе Моздока, Прохладного и Нальчика. Южный фронт частью сил наносил удар в направлении на Сальск, Тихорецк, чтобы не допустить возможного отхода войск противника на север через Ростов. Уничтожение окруженной группировки врага предполагалось осуществить силами Северной и Черноморской групп Закавказского фронта.
В то время как в войсках Северной и Черноморской групп Закавказского фронта развернулась подготовка к наступлению, немецко-фашистское командование под угрозой окружения всей северо-кавказской группировки в первых числах января 1943 г. начало отводить 1-ю танковую армию из района Моздока, Прохладного и Нальчика в направлении на Армавир и Ростов.
Узнав о готовящемся отходе противника, войска Северной группы Закавказского фронта, в основном закончив подготовку к наступлению, начали преследование 1-й танковой армии немцев. 3 января, преодолевая сопротивление сильных вражеских отрядов прикрытия, наши части внезапным ударом овладели городами Моздок и Малгобек, 4 января был освобожден Нальчик, а 5 января — город Майское и крупные железнодорожные узлы Прохладный и Котляревский.
Свои главные силы противник отводил на рубеж р. Кума, где у него была заблаговременно подготовлена оборона. Многочисленные населенные пункты, пересеченная местность и обилие водных рубежей позволили немцам подготовить здесь хорошо оборудованный в инженерном отношении оборонительный рубеж, состоящий из большого количества крупных узлов сопротивления, на котором гитлеровское командование надеялось надолго задержать наши войска.
Наступление советских войск было сопряжено с большими трудностями: автотранспорта не хватало, двигаться приходилось по бездорожью при сильных ветрах и пурге, ведя ожесточенную борьбу за каждый населенный пункт. [62]
Но, несмотря на все, советские войска успешно продвигались вперед и наносили противнику удар за ударом.
Форсировав в нескольких местах р. Кума, наши части продолжали наступление. Враг, отступая к Георгиевску, предпринял несколько контратак, но ввиду безуспешности попыток удержаться в районе Георгиевска начал отводить свои войска в направлении Минеральных Вод. Чтобы воспрепятствовать этому и разгромить находящуюся в этом районе группировку противника, отрезанную от основных сил танковой армии, наше командование поставило танковой группе под командованием полковника Филиппова задачу прорвать оборону противника и стремительным ударом захватить Минеральные Воды, перерезав противнику пути отхода. Форсировав р. Кума западнее Георгиевска, танкисты прорвались к железнодорожной станции Минеральные Воды и захватили на ней несколько эшелонов противника с танками, боеприпасами и другим военным имуществом. Завязав бои с гитлеровцами в городе, танкисты выставили на северо-восточной окраине Минеральных Вод заслоны, которые вместе с подоспевшими стрелковыми соединениями встретили огнем отступавшие из Георгиевска части противника и уничтожили их. Так, применяя обходы и охваты, наши войска, глубоко вклиниваясь в боевые порядки противника, не давали ему возможности закрепляться на промежуточных рубежах.
11 января были освобождены от немецко-фашистских захватчиков города Георгиевск, Минеральные Воды, Пятигорск, Кисловодск, Железноводск.
Противник, стремясь вывести из-под удара свои войска, поспешно отступал, бросая раненых, боевую технику и имущество. Планомерный вначале отход немцев переходил в паническое бегство. Один за другим освобождали наши войска города и населенные пункты Ставрополья. С ходу прорвав оборону противника на рубеже р. Калаус, наши части 17 января заняли станцию Курсавка и город Черкесск, а 21 января в результате смелого маневра освободили от захватчиков город Ставрополь.
22 января правое крыло Северной группы соединилось с войсками 28-й армии Южного фронта в районе южнее Сальска.
На левом крыле Северной группы успешно действовала танковая группа под командованием полковника Титова в составе трех танковых бригад. Эта группа, имевшая в каждой бригаде по саперной роте, была усилена [63] 97-м минно-инженерным батальоном. Саперы, обеспечивая продвижение группы, не строили мостов и не прокладывали дорог, они лишь «проталкивали» танки по кое-как оборудованным объездам и по временным переходам и все время следовали с танковыми колоннами. Все было подчинено основному требованию — дать возможность танкам передвигаться с максимальной быстротой и появляться там, где противник их не ожидает. И это удавалось. Например, один из танковых батальонов неожиданно для противника появился в районе Армавира и внес такое замешательство в ряды врагов, что их хорошо подготовленная оборона не выдержала ударов наших стрелковых соединений. Гитлеровцы, бросая оружие, танки, эшелоны с военным имуществом, поспешно оставили Армавир.
Преследование противника проходило в полосе шириной примерно 150 км. Местность характеризовалась тучными черноземами, обилием рек, ручьев и искусственных каналов и почти полным отсутствием лесных массивов, пригодных для заготовки лесоматериалов. Учитывая эти особенности местности, а также неблагоприятную погоду, исключавшую движение вне дорог, гитлеровцы при отходе превращали эту полосу в «зону бездорожья», стремясь задержать наши войска и оторваться от них. Буквально все мосты, железобетонные трубы и другие искусственные сооружения на всех дорогах, независимо от их значения, противником уничтожались. Каждый телеграфный или телефонный столб, каждая шпала железнодорожной колеи, все, что могло быть использовано для восстановительных работ, фашисты портили, подрывали или сжигали. Это сильно затрудняло организацию преследования: успех его ставился в зависимость от быстроты восстановления маршрутов для движения войск.
В этих условиях все внимание инженерного руководства Северной группы войск, возглавляемого генералом В. П. Шурыгиным, было направлено на дорожно-мостовое обеспечение боевых действий группы. Преследование противника совершалось по двум маршрутам: северному — от станицы Наурской на Армавир через Прохладный, Георгиевск, Невинномысск и южному — от Беслана на Лабинск через Нальчик, Кисловодск, Черкесск, Отрадную. Сил для восстановления этих маршрутов на первый взгляд было достаточно. Общее количество инженерных частей, которыми располагало командование группы, доходило до 110 батальонов. Однако большинство из них совсем не имело автомобильного транспорта, поэтому маневренность, столь необходимая [64] при преследовании, была у них «раине низкой. Это обстоятельство имело решающее значение при разработке организации восстановительных работ на маршрутах.
Для восстановительных работ были образованы три дорожно-мостовых эшелона. В первом эшелоне находились дивизионные саперы, которые из-за своей малочисленности и полного отсутствия средств механизации лишь «проталкивали» передовые части через небольшие препятствия по временным переходам, стремясь в первую очередь разведать и использовать обходные пути. Во втором эшелоне действовали три фронтовых понтонно-мостовых батальона{8}. На эти батальоны, полностью моторизованные и имевшие на своем вооружении парки Н2П и средства механизации мостовых работ, легла основная тяжесть восстановительных работ. При подходе к реке понтонеры наводили паромную переправу для передовых частей, одновременно приступали к наводке понтонного моста и тут же развертывали строительство нового моста на жестких опорах или восстановление разрушенного. На небольших реках обходились без паромов, сразу же строили мост, одновременно организуя переправу вброд.
В связи с быстрым продвижением войск очень важно было ускорять, насколько возможно, открытие движения по восстановленным мостам и, что еще более важно, как можно скорее высвобождать понтонные батальоны с их парками для организации переправы войск на следующей водной преграде. Для этого понтонным батальонам дано было указание строить мосты только однопутные, в одну ленту движения, но под нагрузку 30 т. Штаб инженерных войск группы разработал типовой проект такого моста. Особенность его заключалась в том, что понтонными батальонами возводилась как бы одна правая половина моста, соответственно смещенная вправо относительно оси дороги; в конструкциях опор была предусмотрена возможность достройки их для уширения моста. Такой мост легко доводился до нормальной ширины двухпутного моста без прекращения движения. Опыт показал целесообразность такого мероприятия: понтонеры почти в два раза скорее заканчивали строительство мостов, а следовавшие за ними инженерные части третьего дорожно-мостового эшелона лишь достраивали [65] мосты. Этим значительно экономилось время, а главное, материалы, недостаток которых ощущался очень остро.
Была еще одна особенность в работе понтонно-мостовых батальонов. Специальным приказом начальника инженерных войск их командиры обязывались приводить в состояние, пригодное для движения автомобилей, весь путь, по которому следовал батальон для выполнения новой боевой задачи. Таким образам, с минимальной затратой сил и времени приводились в проезжее состояние участки рокад и пути, параллельные основному маршруту. Делалось это так: при выдаче батальону очередного боевого распоряжения штаб инженерных войск группы разрабатывал маршрут следования батальона с таким расчетом, чтобы в дальнейшем его можно было использовать при рокировках и других передвижениях войск. Важно отметить, что при такой организации батальоны фактически не затрачивали лишнего времени на передвижение. Получая свободный от войск маршрут, они хотя и расходовали известное время на ремонтные работы, но наверстывали его на скорости передвижения, значительно превышавшей скорость движения по сильно загруженному войсками основному маршруту, на котором неизбежны были «пробки» и другие задержки.
Основным ядром третьего дорожно-мостового эшелона были пять горно-минно-инженерных бригад. Эти бригады к тому времени еще не имели ни подготовки для работ в условиях гористой местности, ни специального оснащения, но среди их личного состава имелось значительное число квалифицированных строителей, опыт которых весьма пригодился на дорожно-мостовых работах. Среди командного состава бригад оказалось много инженеров с большим опытом практической или конструкторской работы. В задачу третьего эшелона входило повторное разминирование маршрутов, ремонт полотна дороги, достраивание мостов, начатых понтонными батальонами, и постройка высоководных мостов там, где в них была необходимость. В ходе выполнения этих задач батальоны бригад, почти не имевшие автомобильного транспорта и вынужденные передвигаться от объекта к объекту пешим порядком, растянулись по маршрутам на значительную глубину, доходившую до 150 км. Это обстоятельство значительно снижало эффективность использования бригад на дорожно-мостовых работах.
Принятая начальником инженерных войск группы организация восстановления маршрутов полностью себя оправдала. Инженерные части, ощущавшие острый недостаток в [66] автомобильном транспорте, горючем и лесоматериалах, сумели обеспечить войскам высокие темпы преследования, нередко доходившие до 60–80 км в сутки.
В качестве иллюстрации этой важной работы, выполненной инженерными частями, приведем несколько примеров.
По мосту через Терек у станицы Червленая шло интенсивное движение. На этом мосту, построенном 35-м понтонно-мостовым батальоном, ввиду значительной глубины реки (свыше 6 м) посредине была сделана наплавная часть на плашкоутах. Вследствие резкого падения уровня воды в реке наплавная часть значительно понизилась, и пользоваться мостом стало невозможно. Понтонеры 37-го батальона ночью за 4 часа построили второй ярус моста на козловых опорах, поставленных на плашкоутах, и вновь открыли по нему движение.
В селении Ардон при отходе наших войск осенью 1942 г. был взорван мост железобетонной конструкции через р. Ардончик, рамной системы, на двух опорах, с ребристым верхним строением. Во время оккупации Ардона немцы рядом со взорванным мостом построили деревянный, но при отходе уничтожили и его. Командир батальона 4-й горно-минно-инженерной бригады, следовавшей по этому маршруту, ознакомившись с обстановкой, принял решение не строить новый мост, что заняло бы много времени и потребовало бы много строительного материала, а использовать остатки взорванного железобетонного моста. Детальное его обследование показало, что взрывом перебита одна из опор, а верхнее строение моста не повреждено и может быть с успехом использовано вновь. Умело подорвав вторую опору, саперы достигли того, что приподнятый конец верхнего строения опустился на гравийный грунт берегового откоса; при этом проезжая часть заняла положение, близкое к горизонтальному, и понадобилась лишь небольшая присыпка грунта для сглаживания сопряжения моста с берегом. Мост стал несколько ниже, но свое назначение выполнял прекрасно.
На рис. 11 изображены мосты, восстановленные понтонно-мостовыми батальонами на маршруте Нальчик — Пятигорск. В одном из них (через р. Баксан) наряду со свайными башенными опорами, вновь установленными понтонерами, были использованы остатки подорванных железобетонных опор. На другом мосту (через р. Залка) были применены рамные опоры, поставленные на обрушенную плиту верхнего строения. [67]
В городе Кропоткине гитлеровцы во время его оккупации построили через р. Кубань 60-тонный сборно-металличекий мост. При отступлении немцы пытались полностью уничтожить мост, но сделать этого им не удалось: наши войска уже вступали в город. Немецкие саперы сумели лишь обрушить верхнее строение моста, перебив в восьми местах рабочие пояса металлических ферм.
Мост представлял собой сложную инженерную конструкцию (рис. 12). Длина его достигала 123,8 м при общей ширине 5,4 м и ширине проезжей части 3,3 м. Вес 1 пог. м моста составлял 839 кг. Фермы пролетного строения собраны были из стандартных 2,5-метровых секций, последовательно наращиваемых одна на другую в две полосы (фермы). Мост имел две береговые и три промежуточные опоры, из которых одна была ряжевая, а две плавучие из спаренных секционных понтонов. Каждый понтон составлялся из девяти секций и имел в длину 20 м при ширине 3,75 м и высоте 2 м. Весил понтон 13400 кг.
Инженерная разведка, высланная на р. Кубань, детально обследовала разрушенный мост и установила, что он может быть восстановлен, так как понтоны и большая часть секций верхнего строения получили лишь незначительные повреждения.
Командование приняло решение восстановить мост и поручило штабу инженерных войск группы разработать соответствующий проект. Работы по восстановлению моста были выполнены за три недели двумя батальонами 4-й горно-минно-инженерной бригады.
Находясь на основной фронтовой дорожной магистрали, этот мост долгое время бесперебойно обеспечивал движение всех видов грузов (включая и танки KB), несмотря на неоднократные подъемы и спады уровня воды в реке, которые неизбежно приводили к разрушению низководных мостов. Когда началась подготовка к форсированию Керченского пролива нашими войсками, мост был демонтирован. Из его элементов было собрано два перевозных самоходных парома, которые в первые дни Керченской операции явились единственным средством переправы танков через пролив.
В этот же период стремительного преследования врага войсками Северной группы было выполнено много маскировочных работ, из которых наибольший интерес представляет имитация сосредоточения крупной группировки войск на [68] южном берегу Таганрогского залива якобы с целью форсировать его по льду и выйти в тыл противнику в районе Таганрога и Мариуполя.
Для имитации была выделена 276-я стрелковая дивизия, усиленная 26-й маскировочной ротой, звеном самолетов, взводом танков и радиосредствами. Планом предусматривалось показать подготовку трасс по льду залива в направлении на Таганрог и Мариуполь и выход в исходные районы трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады. 8 февраля в намеченные районы на участке побережья от Маргаритовки до косы Должанка были высланы квартирьеры. На домах населенных пунктов они сделали отметки с указанием номеров подразделений, переселили часть жителей для освобождения помещений, намеченных под размещение штабов. Днем начали прибывать части сосредоточивавшихся войск. В светлое время войска подходили к местам расквартирования с песнями, стремясь произвести как можно больше шума, а ночью в темноте бесшумно покидали населенные пункты, с тем чтобы на следующий день возвратиться в них вновь. Так продолжалось в течение трех суток. Выполняя этот маневр, каждый стрелковый полк 276-й дивизии успешно имитировал сосредоточение целой дивизии. Одновременно по ночам взвод танков и артиллерийские тягачи шумом своего передвижения и работой моторов имитировали сосредоточение танковой бригады, а маскировочная рота строила макеты танков в районе намеченного сосредоточения бригады и на подходах к нему. К утру 9 февраля было построено 15 макетов, через сутки — еще 35 макетов, а к рассвету 11 февраля общее число их было доведено до 90.
Одновременно с показом сосредоточения войск полковые и дивизионные саперы производили усиленную разведку ледовой обстановки на заливе. Саперы двигались по заранее выбранным маршрутам, устанавливали вехи, вели работу по замеру льда, ограждали заборами полыньи и т. п. Из местных жителей были завербованы проводники через залив, знающие его северные берега. Начальник гарнизона г. Ейска издал специальный приказ, на основании которого были взяты на учет во всех близлежащих населенных пунктах сани, салазки, лыжи, коньки, а также весельные и моторные переправочные средства. Часть этого имущества была собрана и сосредоточена на берегу залива в местах начала ледовых трасс. Приданное дивизии авиационное звено производило систематические облеты трасс через [69] залив и ежедневно бомбило районы, якобы намеченные для выхода войск на северном берегу залива. Во все дни имитации в станицах Староминской, Александровке, Старо-Щербиновской и в г. Ейске работали радиостанции, принимавшие радиопередачи, направляемые из главной станции, находившейся при штабе 58-й армии. Текст передач был заранее подготовлен и касался вопросов предстоящей «операции». В ответ радиостанции передавали данные о ходе сосредоточения войск.
Все эти мероприятия, подчиненные единому замыслу и проводившиеся в точном соответствии с подробно разработанным планом, создали впечатление активной подготовки к форсированию залива не только у местного населения, но и у самих участников имитации, так как подлинный характер действий войск был известен лишь немногим ответственным офицерам. Это во многом способствовало успеху имитации. Противник был обманут.
Начиная с 9 февраля и особенно в течение 10, 11 и 12 февраля авиация противника производила усиленные разведывательные полеты над южным побережьем залива в районе Ейска. Увеличилось число вражеских лазутчиков, которые должны были уточнить силы находившихся в районе Ейска советских войск. Захваченные нашими органами агенты показали, что немецко-фашистское командование предполагает наличие в этом районе крупных советских сил, что, опасаясь переправы их через залив, гитлеровцы усиливают свои гарнизоны в Таганроге и Мариуполе, что в ряд населенных пунктов, не имевших ранее гарнизонов, введены воинские подразделения и т. д. Таковы были ответные мероприятия противника.
17 февраля в связи с изменившейся обстановкой под Ростовом имитация была прекращена.
Продвижение войск Северной группы на запад сопровождалось строительством тыловых оборонительных рубежей. Мероприятие это считалось очень важным, и командование фронта неуклонно требовало его выполнения на всем протяжении второго периода битвы за Кавказ. Как только началось преследование отступающих войск противника, была организована рекогносцировка новых и восстановление старых оборонительных рубежей и оборонительных обводов у крупных населенных пунктов, расположенных по Тереку. Но в связи с быстрым продвижением войск и выходом передовых частей на линию Черкесск — Ставрополь [70] необходимость в этих рубежах отпала и работы были перенесены на рубеж по западному берегу Кубани в район Невинномысска, Черкесска и на Ставропольский оборонительный обвод. Однако и здесь они не успели получить развития и после освобождения нашими войсками города Краснодара были вновь перенесены еще дальше к западу. Началось строительство рубежа по линии Гривенская — Ахтырская и оборонительных обводов вокруг Краснодара и Тихорецка. Вначале эти работы выполнялись силами полевых войск, а затем были переданы строительным частям 25-го управления оборонительного строительства и 105-го управления военно-полевого строительства. Активную помощь военным строителям оказывало местное население. На рубеже Гривенская — Ахтырская с энтузиазмом трудилось около 4 тыс. человек, в Краснодаре — более 2,3 тыс. человек, а в районе Тихорецка — свыше 6,5 тыс. человек. Уже к 5 апреля 1943 г. на рубежах был возведен костяк оборонительной системы, построены около 200 пулеметных сооружений с противоосколочным покрытием, свыше 2000 окопов разного назначения, 21 км ходов сообщения, десятки командно-наблюдательных пунктов и сотни землянок и убежищ. На Краснодарском и Тихорецком оборонительных обводах полным ходом шло восстановление противотанковых рвов и оборонительных сооружений, возведенных нашими войсками в 1942 г.
В результате самоотверженной работы военных строителей и местного населения к концу мая на тыловых рубежах было закончено строительство 101 батальонного района обороны и, таким образом, создана в тылу войск прочная оборонительная основа для ликвидации возможных прорывов вражеских войск.
Один за другим освобождали советские войска города Ставрополья и Краснодарского края. В середине января войска Южного фронта перерезали пути отхода кавказской Группировке противника на Ростов. Для немецко-фашистских захватчиков оставался один путь — на Таманский полуостров и через Керченский пролив в Крым. Стремясь вывести свои армии из-под удара и задержать советские войска, враг ввел в бой новые части и соединения, ранее выведенные в резерв, и значительно усилил авиацию. Изменение в соотношении сил, особенно в авиации, в пользу противника, а также начавшаяся весенняя распутица на дорогах снизили темпы наступления советских войск. Пользуясь этим, немецко-фашистское командование развернуло крупные [71] оборонительные работы в своем тылу, создав целую систему основных и промежуточных оборонительных рубежей, прочно запиравших Таманский полуостров с востока.
Выход наших войск в районы Прикубанской низменности совпал с периодом весенней распутицы. Надо сказать, что к началу Великой Отечественной войны на Кубани было мало шоссейных дорог. Основой дорожной сети являлись так называемые «грейдеры» (профилированные грунтовые дороги). Отличные в сухое время года, эти дороги весной, во время таяния снега и обильных дождей, становились совершенно непроходимыми для любого вида транспорта, превращаясь как бы в корыто, заполненное до краев густой вязкой грязью. Движение по ним любого транспорта в этот период практически было невозможно.
В середине февраля 1943 г. потепление, сопровождавшееся обильным снеготаянием и дождями, наступило так быстро и неожиданно, что буквально за один-два дня фронт лишился почти всей дорожной сети, служившей для подвоза боеприпасов и продовольствия от железнодорожных станций снабжения по грунту. Нужны были экстренные и действенные меры, чтобы восстановить в кратчайшие сроки пути подвоза и обеспечить продвижение по ним грузов. На черноземной почве нельзя было оборудовать колонные пути по целине, так как уже после однократного проезда в одном направлении образовывался глубокий след, в котором вязла следующая сзади повозка или автомобиль. Пропускную же способность грейдеров можно было восстановить только одним путем — устройством водоотводов и очисткой полотна дороги от грязи. На эту работу при большой протяженности путей подвоза и отсутствии в войсках средств механизации дорожных работ нужно было затратить очень много сил, и все же ее необходимо было выполнить. Инженерные части полностью переключились на восстановление войсковых дорог, но сил было мало, тем более что часть инженерных батальонов пришлось направить на ремонт тыловых маршрутов, так как автодорожное управление фронта явно не справлялось со своими задачами. К дорожным работам в порядке трудовой повинности было привлечено все взрослое местное население. Тысячи людей на огромной площади в несколько сотен квадратных километров трудились над восстановлением дорог. Работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Организация ее была предельно простой. За каждым саперным подразделением, выделенным на дорожные работы, закреплялись участок [72] дороги и населенные пункты, жители которых обязывались местными властями выполнять на этом участке ремонтные работы до их окончания. Обычно десять человек из местного населения работали под руководством одного сапера. Контроль за ходом работ осуществляли офицеры штаба инженерных войск Северо-Кавказского фронта, каждый день облетавшие на самолетах У-2 весь прифронтовой район.
Одновременно с восстановительными работами на дорогах были приняты экстренные меры к тому, чтобы не допустить прекращения снабжения войск. На протяжении нескольких дней боеприпасы и продовольствие доставляли только на руках. На расстояние иногда свыше 100 км местные жители, преимущественно женщины, как эстафету, от села к селу переносили к передовой снаряды, мины, патроны, продукты. Использованы были также реки, по которым на лодках, плотах и других плавучих средствах сплавлялись грузы. Большую помощь войскам в этом мероприятии оказали понтонеры. Так, например, 37-й понтонно-мостовой батальон на паромах своего парка и на отремонтированной 100-тонной барже сплавил вниз по Кубани не одну сотню тонн грузов. Кроме того, всем частям, работавшим на дорогах, было дано указание «проталкивать» по своему участку застрявшие в грязи автомобили и повозки.
Почти две недели продолжалась борьба с распутицей. Общими усилиями инженерных войск и местного населения дорожные затруднения, грозившие тяжелыми последствиями, были ликвидированы.
После освобождения Краснодара наши войска продолжали развивать наступление в западном направлении по обоим берегам Кубани. Вскоре передовые части 9-й армии и правофланговые соединения 37-й армии подошли к правому притоку Кубани — р. Протока, на рубеже которой противник создал сильную промежуточную позицию и готовился оказать упорное сопротивление.
Глубоководная Протока шириной 100–120 м сама по себе была серьезным препятствием для наступающих войск. Левый ее берег, находившийся в руках противника, представлял собой сухую, несколько возвышенную равнину, почти сплошь занятую населенными пунктами и фруктовыми садами, на правом берегу были рисовые поля, превратившиеся в эту весну в огромные труднопроходимые болота. [73]
Противник организовал оборону по линейному принципу, расположив огневые средства так, чтобы держать под сильным огнем зеркало воды и противоположный берег. Вдоль берега были отрыты окопы полного профиля, ходы сообщения и легкие убежища, а на многочисленных изгибах реки построены дерево-земляные пулеметные сооружения. Дома в населенных пунктах, близко расположенные к воде, были приспособлены под огневые точки. Правый берег на всем протяжении, а местами и левый берег были минированы.
С серьезными трудностями встретились соединения 37-й армии при выдвижении к Протоке. Заняв станицу Ивановскую в 30 км от реки, они подошли к заболоченной полосе рисовых полей, через которые к Протоке вела единственная дорога. Эту дорогу, не имевшую никаких объездов и ответвлений, противник прочно заградил, применив весьма эффективный прием. На всем протяжении дороги были разбросаны сожженные танки, тягачи, прицепы, груженные камнем, и другие тяжелые машины, объехать которые было невозможно, а сдвинуть с места крайне трудно. Трое суток армейские саперы расчищали путь, и лишь только после этого наши части смогли выйти к Протоке.
На противоположном берегу реки располагалась большая станица Славянская, превращенная фашистами в крупный узел обороны. Использовав задержку советских войск, противник подтянул к Славянской резервы и отбил все попытки наших частей форсировать реку с ходу. Через несколько дней, в течение которых проводились безуспешные атаки, инженерная разведка обнаружила, что на одном из участков реки, южнее Славянской, противника нет. Начальник инженерных войск армии направил в этот район саперов, которые на трех лодках А-3 беспрепятственно переправили через реку передовые подразделения одной из дивизий. Вскоре на западном берегу сосредоточилась вся дивизия. Внезапным ударом с юга она овладела станицей Славянской.
Несколько по-иному сложилась обстановка в полосе 9-й армии, действовавшей севернее станицы Славянской. Попытка форсировать Протоку с ходу также не удалась, и армия, приостановив наступление, начала планомерную подготовку к форсированию. Надо сказать, что, несмотря на наличие большого количества рек на Кавказе, войскам Северо-Кавказского фронта ранее не приходилось проводить форсирование с планомерной подготовкой. В частности, [74] 9-я армия такого опыта не имела. Это обстоятельство усложняло обстановку и требовало от инженерных войск армии и их начальника, генерала А. С. Баженова, больших усилий.
Никаких руководств и пособий по форсированию рек в армии не оказалось, не было их также и во фронте. Поэтому генерал Баженов еще на подходе к реке позаботился о разработке этих пособий. Войска армии получили «Краткие указания по организации форсирования», а также памятки по преодолению водных преград для солдат и сержантов. Кроме того, войска получили чертежи плавсредств из местных подручных материалов — плотиков из камыша, плотов на металлических бочках различной грузоподъемности и т. д. — и под руководством саперов приступили к их изготовлению.
Количество заготовленных войсками плавсредств превышало 1000 штук, в том числе было изготовлено 356 плотов на бочках грузоподъемностью от 2 до 30 т, 197 плотов из бревен, 395 плотиков из камыша. Все эти средства за один рейс могли поднять около 3500 человек. Кроме того, армия располагала 1 1/4 комплекта парка Н2П и одним комплектом парка МДПА-3, которые ей были приданы из фронтового резерва заблаговременно в предвидении форсирования Протоки. Помимо бригадных и корпусных саперов, начальник инженерных войск армии в своем распоряжении имел два армейских инженерных батальона и шесть фронтовых, из них два понтонно-мостовых.
В течение недели со всеми войсками армии проводились специальные тренировки. Стрелковые подразделения по очереди отводились в тыл к р. Казачий Ерик, на которой обучались подноске и спуску на воду плавсредств, посадке в них и высадке. С офицерским составом проводились занятия по организации, планированию и содержанию переправ, несению комендантской службы на пунктах переправ и т. д. Одновременно с учебой производилось оборудование исходных позиций в инженерном отношении.
Сложной и ответственной работой инженерных подразделений в подготовительный период явилось оборудование подъездных путей. Готовых выходов к реке в районе форсирования не было, заболоченные рисовые поля широкой полосой отделяли реку от районов сосредоточения войск и переправочного имущества. Дороги в войсковом тылу из-за весенней распутицы были труднопроходимы. Однако все [75] эти препятствия были преодолены упорным трудом инженерных подразделений, и армия к намеченному сроку была готова к форсированию.
По решению командующего армией форсирование реки на главном направлении намечалось 9-м и 11-м гвардейским стрелковыми корпусами на участке сада «Гигант». Вспомогательный удар на участке колхоза им. Калинина наносил 11-й стрелковый корпус.
Форсирование началось в ночь на 19 марта. Части 43-й бригады 9-го стрелкового корпуса успешно переправились через реку и, несмотря на сильный огонь противника, захватили плацдарм на ее западном берегу. Этот местный успех был использован командованием армии и развит. Сюда были направлены переправочные средства с других участков форсирования, и началась интенсивная переправа всех трех корпусов.
Большую роль в успешном форсировании реки 43-й бригадой сыграл штурмовой мост, наведенный батальоном 1-й горно-минно-инженерной бригады. Чтобы не демаскировать подготовку к форсированию, саперы батальона заготовляли звенья штурмового моста в роще за несколько километров от реки, так как ближе не было никакого укрытия. Каждое звено представляло собой две доски с подвязанными к ним тремя металлическими бочками из-под горючего. Заготовленные звенья саперы на руках поднесли к берегу в ночь на 19 марта, а в 2 час 30 мин утра приступили к наводке моста. Они сразу же попали под сильный огонь противника. Неоднократно приходилось заменять бочки, получившие пробоины, выводить из линии моста разбитые звенья и заменять их новыми. Сильный ветер и поднявшаяся волна затрудняли работу. Невзирая на потери в людях и имуществе, саперы продолжали наводку моста. Через 2 часа мост был готов, и по нему непрерывным потоком устремились на левый берег стрелковые подразделения, обеспечившие закрепление захваченного плацдарма. К утру понтонеры навели в этом районе паромную переправу, а вскоре вступил в действие 16-тонный понтонный мост. Движение по мосту было односторонним — только в сторону фронта. Эвакуация раненых производилась двумя специально выделенными для этой цели паромами на лодках А-3.
Так хорошая подготовка войск за короткий период, умелая организация форсирования и быстрая переброска всех переправочных средств на участок, где обозначился успех, обеспечили решение трудной боевой задачи. [76]
Много трудностей доставила инженерным войскам одна из наиболее значительных рек Северного Кавказа — Кубань Имеющая в верхнем течении горный характер, Кубань, выйдя на равнину ниже Невинномысска, превращается в многоводную широкую реку. Здесь долина реки сильно расширяется, а берега становятся настолько пологими, что только искусственно насыпанные валы сдерживают воды реки в русле. На многих участках уровень воды в реке превышает прибрежную низменность. Во время половодья (а оно длится на Кубани с мая по август) река в низовьях, прорывая обвалование, часто выходит из русла, в результате чего создаются огромные заболоченные пространства — кубанские плавни.
На р. Кубань инженерным войскам Северо-Кавказского фронта пришлось на протяжении всего второго периода битвы за Кавказ строить мосты и организовывать переправы, защищать боевые порядки наступающих войск и их коммуникации от затопления, обеспечивать форсирование кубанских плавней и, наконец, создавать мощные водные заграждения при закреплении освобожденной от врага территории.
Когда на Кубани началось весеннее половодье, наши войска находились еще на подступах к Краснодару, и их боевые порядки не могли пострадать от наводнения. Приходилось считаться с паводком лишь при организации переправ через Кубань и при строительстве мостов. Часто бывало так, что пристань паромной переправы или береговой устой построенного саперами моста вследствие неожиданного значительного подъема воды оказывались затопленными, либо, наоборот, при неожиданном спаде воды приходились на сухом месте. В обоих случаях нужно было принимать срочные меры к перестройке береговых опор.
После освобождения района Краснодара инженерные войска получили возможность регулировать сброс воды в Кубань, используя Тщикское водохранилище, построенное еще до войны в устье левого притока Кубани — р. Белой для борьбы с наводнениями, а также для орошения засушливых районов. Можно было затопить вражеские тылы в низовьях Кубани, спустив всю воду из водохранилища в реку, но оперативная обстановка не позволяла сделать этого. С развитием наступательных действий в низовьях Кубани инженерным войскам пришлось решать как раз противоположную задачу — оградить районы, занятые нашими войсками, от затопления. Такая опасность была [77] вполне реальной и не только из-за начавшегося летнего паводка и вызванного им резкого подъема воды. Дело в том, что как вражеские части прикрытия, так и наши наступающие войска, стремясь занять возможно лучшие позиции, широко использовали обвалование берегов реки для устройства в нем стрелковых ячеек, пулеметных гнезд и даже артиллерийских окопов. Решая свои задачи, командиры не думали о возможных последствиях устройства оборонительных построек в валах, ограждавших реку, и саперам пришлось немало поработать, заделывая прорывы в обваловании реки, которые неизбежно образовывались на месте наспех сделанных в валах окопов. Чтобы избежать этой опасности в дальнейшем, специальным приказом командующий фронтом запретил устройство позиций в обвалованиях Кубани и ее притоков.
Особенно сильный паводок произошел в первых числах апреля 1943 г., когда войска правого крыла фронта, форсировав Протоку, вышли на рубеж р. Курка, а действовавшая в центре 56-я армия — на ближние подступы к важному опорному пункту противника — станице Крымской. Паводок начался неожиданно 6 апреля. Несмотря на то что сброс воды из Тщикского водохранилища немедленно был прекращен, к 12 час 7 апреля уровень воды в Кубани поднялся на 1,7 м, а через сутки — на 3,1 м. Резко поднялась вода также и в р. Протока, в результате чего все низководные мосты через нее оказались затопленными. К утру 8 апреля удалось сохранить лишь один наплавной мост на металлических бочках и только потому, что в линию моста были дополнительно введены два парома из имущества парка Н2П. Создалось весьма тяжелое положение со снабжением войск правого крыла и центра фронта боеприпасами и продовольствием. На борьбу с половодьем были мобилизованы все переправочные средства, имевшиеся в распоряжении фронта и местных организаций. Все инженерные части, располагавшиеся вблизи рек Кубань и Протока, были подняты по тревоге и направлены для выполнения аварийных работ. В результате принятых энергичных мер к середине дня 8 апреля уже действовали: на Протоке — понтонный мост Н2П, наплавной мост на цистернах (рис. 13) у станицы Славянской и три 16-тонных парома у колхоза им. Калинина, а на Кубани — паромные переправы у станиц Марьяновской, Молдаванской и Троицкой. Быстрыми темпами шла заделка прорывов в обваловании, к которым уже подступала вода, грозя затопить боевые порядки войск. Максимального [78] подъема уровень воды в Кубани достиг к утру 9 апреля, когда вода поднялась на 4,1 м. После этого начался спад воды. Инженерные части с честью вышли из этой ожесточенной борьбы — все фронтовые и армейские коммуникации продолжали действовать, снабжение передовых частей не было нарушено.
Бои на туапсинском направлении закончились в конце ноября победой наших войск. Измотав и обескровив противника в оборонительных боях, войска Черноморской группы окончательно остановили его, захватили инициативу в свои руки и создали благоприятные условия для перехода в наступление. Успех этот был достигнут благодаря упорству и героизму всех родов войск, в короткий срок овладевших искусством ведения боевых действий в горнолесистой местности.
Учитывая сложившуюся на фронте обстановку, командование Черноморской группы начало подготовку к наступлению. Главный удар, по решению командующего Закавказским фронтом, намечалось нанести из района Рожет на Майкоп силами 46-й армии. Местность на этом направлении мало благоприятствовала организации наступления: горы, поросшие густым лесом, были труднопроходимы, пригодных для движения автомобильного транспорта и артиллерии дорог не было.
В подготовительный период инженерным войскам Черноморской группы{9} предстояло выполнить большие дорожные работы. Для сосредоточения и развертывания войск необходимо было построить 155 км дорог и более 1 пог. км мостов.
Наиболее сложные инженерные работы пришлось выполнить на южном маршруте в полосе 18-й армии протяженностью 91 км. Тридцать километров этого маршрута проходило по дороге с гравийным покрытием, сильно разрушенным и нуждавшимся в капитальном ремонте, на остальном [79] участке — по вьючным тропам, наспех приспособленным саперами для пропуска транспорта во время отхода наших войск из Майкопского района в августе 1942 г. Кроме того, нужно было преодолеть горный хребет, представлявший значительные трудности для движении во время снегопадов и обледенения склонов.
Строительство дороги на этом маршруте началось еще в ноябре, но проходило неудовлетворительно из-за плохой организации и недостатка шанцевого инструмента.
Ознакомившись с ходом дорожных работ, Военный совет Черноморской группы принял решение значительно усилить состав инженерных войск, занятых на подготовке маршрута. 6 декабря на наиболее трудный участок его протяженностью 28 км прибыла 27-я инженерная бригада, усиленная тремя саперными и двумя мостостроительными батальонами. Почти половина этого участка маршрута проходила по склонам гор с крутизной 30–40°, на которых укрепление полотна обычным способом не достигало цели. Здесь, впервые в практике инженерных войск на Кавказе, бригада в большом масштабе применила укладку камня в клетки из бревен, прочно закрепленных в полотне дороги анкерными кольями. На остальной, более пологой части маршрута саперы делали сплошную жердевую выстилку.
На всем протяжении маршрут пересекался большим количеством мелких ручьев, промоин, расщелин и других небольших препятствий. Их было так много, что пришлось построить более 800 пог. м мостовых переходов различных конструкций, хотя ширина препятствий редко была более 1–2 м.
Для обеспечения бесперебойной подачи грузов через горный хребет в период дождей и снегопадов началось строительство канатной подвесной дорога. Строительство первой очереди этой дороги закончилось к 1 января 1943 г. Канатная дорога обеспечивала подачу на вершину хребта до 20 т грузов в час.
Однако еще до окончания работ по подготовке дорожной сети стало очевидно, что выбранное направление главного удара уже не отвечает сложившейся обстановке и не сможет обеспечить развертывания необходимых для наступления сил.
В первых числах января 1943 г. Ставка Верховного Главнокомандования пересмотрела задачи Черноморской группы в общем наступлении на северо-кавказскую группировку противника и указала, что основные усилия надо направить [80] не на майкопское, а на краснодарское направление. Прорыв обороны противника южнее Краснодара в районе Горячего Ключа обеспечивал войскам Черноморской группы выход в район Тихорецка, что лишало противника возможности отводить свои войска на запад через Таманский полуостров. Развивая дальнейшее наступление, войска лруппы должны были занять Батайск, Азов и Ростов и во взаимодействии с Северной группой и войсками левого крыла Южного фронта пленить или уничтожить северо-кавказскую группировку врага.
В связи с изменением направления главного удара Черноморская группа должна была произвести перегруппировку войск, сосредоточив основные силы в районе Горячего Ключа, где планировалось нанесение главного удара. На этом направлении необходимо было подготовить дорожную сеть и создать необходимый запас материальных средств. Выполнение этой задачи осложнялось не только тяжелыми условиями местности и погоды, но и крайне сжатыми сроками. Сюда были переброшены все инженерные и строительные части, которыми располагала группа.
Основные усилия инженерных войск сосредоточились на подготовке маршрута в полосе наступления 56-й армии Протяженностью 58 км. Особенно труден был северный участок маршрута от станицы Сторожевой до ИТК. На всем протяжении участка полотно дороги имело покрытие из естественного грунта, которое необходимо было непрерывно ремонтировать.
Малочисленность выделенных для ремонта дороги сил (фактически работал один инженерный батальон) определяла и его способ: полотно дороги очищалось от грязи, а колеи и выбоины засыпались гравием или закладывались кусками дерева. Конечно, такой ремонт в условиях сырой кавказской зимы не мог дать желаемых результатов: дорога оставалась труднопроходимой.
Когда началась подготовка к наступательной операции, командование Черноморской группы войск выделило для подготовки маршрута значительные силы. 1 января сюда прибыло семь батальонов 13-й инженерной бригады, а 10 января — шесть батальонов 27-й инженерной бригады и строительная колонна 105-го УВПС из 1000 человек.
К началу ремонтных работ состояние дороги было исключительно плохое. Полотно ее было сплошь покрыто слоем разжиженного грунта глубиной 30–35 см. Ночью, во время [81] заморозков, грязь замерзала и полотно дороги превращалось в кочковатую поверхность, по которой транспорт почти не мог двигаться.
Прибывшие на маршрут инженерные части до начала наступления смогли лишь очистить полотно дороги на всем протяжении от грязи и уложить хворостяную выстилку для однопутного движения. Очевидно, такое решение было продиктовано не соображениями технического порядка, а лишь необходимостью подготовить маршрут к указанному командованием сроку. Эта же необходимость вынудила строителей дороги значительно превысить допускаемые уклоны.
Как и следовало ожидать, хворостяная выстилка оказалась слабым дорожным покрытием в условиях горной местности. Из-за непрерывно выпадавших дождей и интенсивного движения она начала разрушаться с первых же дней эксплуатации. Сосредоточение войск задерживалось, начало наступления на направлении главного удара было перенесено с 12 на 16 января.
На других направлениях подготовка дорожной сети проходила в более благоприятных условиях и была закончена к сроку. Выбранные для движения войск маршруты в основном проходили по улучшенным дорогам и нуждались лишь в поддержании в проезжем состоянии во время снегопада и обычно сопутствующего ему гололеда.
16 января 1943 г. войска Черноморской группы, закончив подготовку, перешли в наступление. Несколькими днями раньше наступление начали войска правого крыла группы на майкопском направлении. Прорвав оборону немцев на направлении главного удара в районе Горячего Ключа и развивая наступление в сторону Краснодара, войска группы в первый день боев продвинулись на 12 км. Оказывая упорное сопротивление и медленно отходя под натиском советских войск, противник в большом масштабе применял заграждения, что значительно усложняло работу инженерных подразделений, сопровождавших боевые порядки наших войск. Все мосты на дорогах, независимо от их величины, противник уничтожал, разрушал береговые опоры и производил бессистемное минирование объездов, полотна дороги и обочин отдельными минами, установленными под слоем грязи на глубине 20–25 см, что крайне затрудняло их поиск. Даже после прохода двух эшелонов разграждения нередки были случаи подрыва техники на дорогах, [82] которые стали уже тыловыми. В среднем на 1 пог. км дороги противник установил до 25 противотанковых и противопехотных мин и до 60 кг взрывчатого вещества в минах-сюрпризах. На отдельных участках, где устраивать объезды было особенно трудно, эта норма увеличивалась почти втрое. Отмечались также случаи сбрасывания на дороги мин замедленного действия на парашютах. Такая мина, упавшая на дорогу или рядом с дорогой, вынуждала останавливать движение до тех пор, пока саперы не обезвреживали ее. Последнее было связано с большим риском для саперов, так как срок замедления устанавливался обычно весьма малым. Например, в ночь на 27 февраля в районе Фальшивого Геленджика с самолета была сброшена мина замедленного действия. Прибывшие к месту ее падения саперы скатили мину с дороги, решив подорвать ее с помощью заряда взрывчатого вещества, за которым и отправились в свое подразделение. Через 1–2 минуты после этого взрыватель сработал и мина взорвалась, не повредив, однако, дороги. Применяя такие методы минирования, противник, как видно, рассчитывал не столько на уничтожение нашей техники, сколько на моральное воздействие на войска, создавая нервозную обстановку как в передовых частях, так и в тылу.
Начавшееся наступление совпало с периодом затяжных дождей, снегопадов и заморозков. Мелкие речки и горные ручьи, превратившись в бурные потоки, выводили из строя и без того труднопроходимые горные дороги. Дороги превратились в сплошное месиво, в котором застревали не только повозки и автомобили, но даже артиллерийские тягачи и тракторы. К 20 января стало очевидно, что из-за состояния дорожной сети ввести танки в бой не удастся. По той же причине от боевых порядков пехоты отстала артиллерия. Легкие орудия пехотинцы с трудом тащили на себе, а артиллерия средних и крупных калибров осталась на прежних позициях. Трудное положение создалось и с подвозом боеприпасов. Все это отразилось на темпе наступления наших войск, которое развивалось медленно. За 8 дней войска продвинулись всего на 25–30 км. Воспользовавшись этим, противник к 24 января перебросил на краснодарское направление до пяти пехотных дивизий, стремясь во что бы то ни стало задержать наступление советских войск.
Особо тяжелое положение на дорогах создалось в полосе 56-й армии. Как уже упоминалось, хворостяная выстилка, [83] примененная для ремонта основного маршрута, оказалась непригодной в данных условиях и, хотя движение проходило только в одном направлении — в сторону передовой, по всему маршруту начали образовываться «пробки», которые лишь с трудом и с большой затратой времени удавалось ликвидировать специально выделенными для этой цели саперными подразделениями с тракторами. Уже на второй день весь маршрут был сплошь забит транспортом, крайне медленно продвигавшимся вперед. Это объяснялось не только плохим состоянием дорог, но и нечеткой организацией службы регулирования движения, которая в условиях горной местности и при наличии только одной дороги должна была работать намного лучше.
Чтобы не сорвать наступление, необходимо было немедленно начать капитальный ремонт дороги, не прекращая по ней движения.
К этой крайне важной и срочной работе приступили подразделения 13-й и 27-й инженерных бригад и строительная колонна 105-го УВПС. Практически им пришлось заново переделывать свою работу, не давшую положительного эффекта.
Много пришлось приложить энергии и настойчивости командирам указанных инженерных частей — полковникам Н. Я. Васильеву и В. И. Железных и подполковнику Лисогору, чтобы надежно обеспечить движение транспорта.
На рис. 14 показана трасса этого маршрута на участке Сторожевая — ИТК и распределение сил для ремонта.
К началу работ движение по маршруту было крайне затруднено, особенно на участках с подъемами более 25°. Саперам часто приходилось отрываться от ремонтных работ, чтобы помочь транспорту преодолеть подъем или вытащить из грязи застрявшую повозку или автомобиль. Обстановка на дороге была настолько напряженной, что инженерные подразделения не имели даже времени оборудовать себе место ночлега. Утомленные тяжелым трудом, люди отдыхали под открытым небом у костров не более 4–5 часов в сутки, с тем чтобы с рассветом вновь приняться за работу, не тратя времени на переход от места ночлега до района работ. Дополнительные трудности вызывало почти полное отсутствие в подразделениях автомобильного и конного транспорта. Все приходилось подносить на руках, начиная от заготовленных в лесу материалов и кончая продуктами питания. Людей было мало, да и тех приходилось отрывать [85] от дорожных работ. Например, в 13-й инженерной бригаде почти одна треть личного состава была занята на подноске различных грузов.
Лишь в результате упорного многодневного труда удалось на протяжении всех 33 км дороги заменить хворостяную выстилку настилом из накатника и жердей, а на крутых подъемах — камнем, уложенным в бревенчатые клетки.
Об огромных работах, проделанных инженерными частями на дороге, наглядно свидетельствуют данные табл. 2, в которой показан общий объем выполненных на дороге работ и относительная трудоемкость устройства различных видов покрытий, примененных при строительстве дороги.
Таблица 2
Хотя смена дорожного покрытия и была закончена к 8 февраля, подразделения обеих инженерных бригад и строительная колонна УВПС продолжали оставаться на дороге, так как поддержание ее в проезжем состоянии требовало больших сил. За каждым инженерным подразделением был закреплен определенный участок дороги, по всей трассе оборудованы площадки для разъезда транспорта и сделано многое другое, что упорядочило движение по дороге и ликвидировало «пробки». Значительно улучшена была организация службы регулирования движения.
Однако дорожные затруднения в полосе армии еще не [86] кончились. Боеприпасы, продовольствие и горючее Доставлялись автотранспортом только до ИТК, а дальше к передовой грузы переправлялись либо на подводах, либо самолетами. Дорога, очищенная от противника до самого выхода на шоссе Краснодар — Новороссийск, была настолько разбита, что движение по ней было крайне затруднено. Ремонт этой дороги в короткий срок выполнили подразделения 174-го инженерного и 19-го понтонно-мостового батальонов, сделав в общей сложности более 2 пог., км настила из накатника и жердей. Кроме того, на дороге пришлось восстанавливать разрушенный мост через реку Афипс. И только после этого армейский автотранспорт получил выход в долину Кубани.
Тем временем войска 46-й армии, успешно развивая наступление на майкопском направлении, очистили от немецко-фашистских захватчиков майкопский нефтяной район. Вскоре после этого передовые части армии вышли на р. Кубань и соединились с левофланговыми частями 37-й армии Северо-Кавказского фронта{10}. Существенное улучшение дорог в полосе 56-й армии позволило подтянуть тяжелую артиллерию и танки и наладить снабжение боеприпасами. Эти обстоятельства дали возможность частям армии сломить сопротивление врага и выйти из гор на равнину Кубани.
12 февраля, форсировав Кубань, части 56-й армии ворвались на южную окраину Краснодара. Одновременно части 37-й армии, наступая с севера и северо-запада, проникли в северные предместья города. К исходу дня после ожесточенных уличных боев Краснодар был полностью очищен от немецко-фашистских захватчиков. В боях за Краснодар отличился 37-й понтонно-мостовой батальон, восстановивший в сжатые сроки высоководный мост через Кубань. Противник, подготовив мост к полному уничтожению, сумел подорвать лишь 20% пролетов моста и попытался сжечь его; этому воспрепятствовали наши части, стремительно ворвавшиеся в город. Понтонный батальон, заблаговременно извещенный о стоящей перед ним задаче, выслал свою разведку к реке вместе с наступающими [87] передовыми частями и немедленно после освобождения нашими войсками района города, где находился мост, приступил к восстановлению моста. Условия работы оказались сложными: взрывом были уничтожены пролеты моста, находившиеся на глубоком фарватере реки, а использовать подорванные опоры даже в подводной части не представлялось возможным. Тем не менее понтонеры, работая слаженно и с полной отдачей сил, через 2 часа уже наладили пешеходное движение через реку, проложив мостки по обрушенным частям моста, а через сутки с небольшим по правой стороне моста уже двигался автотранспорт. К исходу третьих суток краснодарский мост был восстановлен полностью. Следом за понтонерами на мост прибыли железнодорожные части; усилив под левой половиной моста опоры, они проложили по мосту железнодорожную колею. В первых числах марта, меньше чем через месяц после освобождения Краснодара, на левый берег Кубани пошли железнодорожные составы. Небезынтересно отметить, что за все время оккупации немцы так и не сумели наладить железнодорожное сообщение через Кубань.
Отступая, враг бросил в районе Краснодара большое количество боевой техники и имущества. Много трофеев в виде переправочных парков, шанцевого инструмента, бурового оборудования, колючей проволоки и минно-подрывного имущества получили и наши инженерные войска и успешно использовали их в дальнейших операциях по освобождению Кавказа.
Пока 56-я армия громила противника на подступах к Краснодару, войска 47-й армии начали наступление на новороссийском направлении. Однако, несмотря на все усилия, прорвать оборону противника не удалось. Фашистское командование отлично понимало опасность прорыва советских войск на этом направлении и не жалело резервов.
Овладев Краснодаром и отбросив от него противника на 40–60 км, наши войска встретили организованное сопротивление врага на заранее подготовленном оборонительном рубеже и были им остановлены. Задачу, поставленную Ставкой Верховного Главнокомандования перед Черноморской группой, — выйти в район Тихорецка и отрезать пути отхода кавказской группировки противника на Таманский полуостров — выполнить не удалось. [88]
В первой половине 1943 г., стремясь оказать помощь 47-й армии в освобождении Новороссийска, командование фронта решило провести крупную десантную операцию. Эта операция связана с героической семимесячной обороной небольшого клочка советской земли в районе горы Мысхако.
Замысел операции по освобождению Новороссийска предусматривал прорыв сухопутного фронта противника в северо-западном и северо-восточном направлениях. С выходом частей 47-й армии на этот рубеж Черноморский военно-морской флот должен был высадить десант из соединений 18-й армии северо-западнее Новороссийска в районе Южной Озерейки и вспомогательный десант из частей морской пехоты в западном предместье Новороссийска — Станичке{11}.
В последующем войска 18-й армии и части десанта должны были совместными усилиями разгромить окруженного в Новороссийске противника и освободить город и порт.
Десантная операция началась в ночь на 4 февраля 1943 г. В 0 час 45 мин советская авиация нанесла бомбовые удары по Южной Озерейке, Глебовке, Васильевкне, Станичке и Анапе. В 1 час началась демонстративная высадка десанта в районе Анапы, а около 4 час к Южной Озерейке подошли высадочные суда с десантом. Противник встретил десант сильным артиллерийским огнем, несколько болиндеров и катеров были потоплены. После безрезультатных попыток основных сил десанта подойти к берегу командир отряда вынужден был отказаться от высадки десанта в районе Южной Озерейки.
По-другому сложилась обстановка в районе высадки вспомогательных сил десанта.
В 1 час, когда катера с десантом подходили к берегу, началась артиллерийская подготовка места высадки. Одновременно на море была поднята дымовая завеса, под прикрытием которой катера прорвались к берегу. Гитлеровцы открыли по десанту сильный огонь; несмотря на это, десантники [89] в течение 5 минут высадились на берег и выгрузили боеприпасы и продовольствие. Катера, высадив десант, отшвартовались от берега и направились к причалам Цемесской бухты за другими эшелонами. В течение ночи в район Станички было высажено около 900 солдат и офицеров морской пехоты. Десантом командовал энергичный и опытный офицер — майор Ц. Л. Куников{12}.
Несмотря на сильный огонь противника, морякам удалось закрепиться на берегу и не только удержать за собой захваченную полоску земли, но и отбросить гитлеровцев на западную окраину Станички. С рассветом 4 февраля противник предпринял ряд ожесточенных атак с целью сбросить десант в море; но моряки, поддержанные береговой артиллерией и авиацией, отбили все его атаки и прочно закрепились на плацдарме. Создались благоприятные условия для использования здесь сил основного десанта, которому не удалось высадиться в районе Южной Озерейки. Однако штормовая погода сильно мешала начавшимся морским перевозкам войск на плацдарм, и наращивание сил десанта шло медленно. Тем временем противник подтянул к району высадки крупные силы с других участков фронта, сосредоточив против плацдарма пять дивизий. Это стало возможным потому, что прорыв наших войск на сухопутном фронте не удался и к началу десантной операции активные боевые действия там фактически прекратились. К 9 февраля, хотя численность десанта и удалось довести до 13500 человек, соотношение сил было уже не в нашу пользу. После десятидневных ожесточенных боев десантники были вынуждены отказаться от наступательных действий и перешли к жесткой обороне, закрепившись на рубеже Станичка, южная часть Федотовки, гора Мысхако.
Попытка овладеть Новороссийском не удалась, но усилия войск не пропали даром — захваченный плацдарм создавал реальную и постоянную угрозу правому крылу обороны противника и отвлекал на себя значительные силы врага.
Так в составе 18-й армии образовалось новое объединение — десантная группа войск (ДГВ) под командованием генерала Гречкина. Начальником инженерных войск группы был назначен корпусной инженер 16-го стрелкового корпуса подполковник Козловский. [90]
Плацдарм Мысхако вошел в историю Великой Отечественной войны под названием «Малая Земля». Вначале он составлял лишь узкую полоску берега длиной 4 км, глубину которой удалось довести до 5–6 км лишь в результате упорных многодневных боев. Общая площадь плацдарма едва составляла 28 кв. км.
Единственным путем, связывавшим десантников с основными силами советских войск, было море. Однако это не был свободный путь. Противник не только заминировал воды перед плацдармом, но и установил магнитоакустические мины в Геленджикской и Цемесской бухтах, откуда на «Малую Землю» направлялись транспорты с пополнением и продовольствием. Все морские коммуникации враг держал под интенсивным артиллерийским огнем.
Берега «Малой Земли» были обрывисты и неудобны для разгрузки, к тому же настолько хорошо пристреляны противником, что крупные суда подойти к ним не могли. Транспорты, направляемые на Мысхако под охраной кораблей флота, приходилось останавливать в море в 1,5–2,0 км от берега и разгружать в мотоботы, которые доставляли груз на берег, а с берега брали раненых, чтобы доставить их на суда. Понятно, что в таких условиях снабжение десантных войск было крайне затруднено. Приходилось нести значительные потери как в плавсредствах, так и в доставляемых грузах. Довольно часто случалось, что в течение ночи произвести выгрузку не удавалось и суда возвращались с грузом в свои порты, не взяв на борт ни одного раненого. В апреле, например, было возвращено около 500 т неразгруженных грузов, в том числе 312 т боеприпасов и 123 т продовольствия. Конечно, о разгрузке в светлое время нечего было и думать, а при больших штормах она не производилась и ночью.
В числе десантников на «Малой Земле» были и саперы. Потребность в них ощущалась повсюду: нужно было помогать войскам строить оборонительные позиции, минировать передний край, строить причалы для мотоботов, прокладывать к ним в крутых берегах подъездные пути и т. д. Сил же было мало. Кроме трех саперных рот стрелковых бригад, имелось только два инженерных батальона — 50-й армейский и 338-й корпусной.
Небольшой по своим размерам, расположенный почти всюду на открытой местности, плацдарм простреливался противником вдоль и поперек. Десантники несли потери. Надо было срочно устраивать для людей и техники надежные [91] укрытия. Однако необходимость проведения крупных оборонительных работ на плацдарме не была сразу осознана всеми командирами. Не проявлял в этих вопросах должной настойчивости и начальник инженерных войск группы подполковник Козловский. Понадобилось много приказов, выездов на плацдарм старших инженерных начальников и даже специальное постановление Военного совета армии, чтобы покончить с недооценкой проведения оборонительных работ. Поэтому укрепление плацдарма в инженерном отношении проводилось в первое время не в таких темпах, как этого требовала обстановка. Лишь когда из разведданных стало очевидным, что противник готовит на Мысхако генеральное наступление с задачей сбросить советский десант в море, сосредоточивает крупные силы и подвозит тяжелую артиллерию, оборонительные работы получили необходимый размах.
Трудности, вставшие перед десантниками при возведении оборонительных сооружений, усугублялись недостатком лесоматериалов. Подвоз их морем вначале был невозможен из-за недостатка плавсредств, занятых в первую очередь доставкой боеприпасов и продовольствия. Поэтому строительство оборонительных сооружений велось почти исключительно за счет использования местного подручного материала, получаемого преимущественно от разборки различных деревянных построек, а также железнодорожной колеи на ветке Новороссийск — Станичка. Инженерные работы приходилось производить только в ночное время, так как днем этому препятствовал сильный огонь противника. Но, несмотря на все эти трудности, инженерное оборудование плацдарма с каждым днем наращивалось и совершенствовалось. По фронту и в глубину протянулись ходы сообщения и траншеи с многочисленными огневыми сооружениями. На переднем крае были созданы противопехотные и противотанковые заграждения, дополненные на танкоопасных направлениях в глубине обороны минными полями.
Не менее важной задачей инженерных частей являлись постройка причалов и оборудование подъездных путей к ним. И здесь основной трудностью было отсутствие материалов. Была предпринята даже попытка направить на Мысхако своим ходом понтонный парк Н2П, чтобы из его имущества собрать пристани. Однако из этой попытки ничего не вышло. Не подготовленные для морских переходов паромы парка при выходе из бухты в открытое море [92] были затоплены поднявшимся волнением. С большим трудом саперам удалось построить три причала: первый длиной 50 м под нагрузку 16 т, возле устья речки; второй длиной 40 м под нагрузку 10 т, в районе совхоза «Мысхако»; третий грузоподъемностью 5 т, в 1 км южнее совхоза. В качестве опор на причалах применялись рамы и ряжи, загруженные камнем. Для экономии лесоматериалов при постройке третьего причала был использован корпус затонувшей близ берега канонерской лодки. К ней швартовались мотоботы, а с нее на берег были переброшены мостки. Глубина воды у концов причалов достигала 1,6–1,8 м, что вполне обеспечивало подход к ним мотоботов.
Инженерные работы не были еще закончены, когда 17 апреля противник начал тщательно подготовленное наступление. В течение пяти суток десантники днем и ночью отражали яростные атаки врага. По насыщенности огнем и по напряженности бои носили исключительно ожесточенный характер. Обороняемый плацдарм был мал, а сил с обеих сторон было введено много.
Противник начал наступление полуторачасовой артиллерийской подготовкой, выпустив по переднему краю наших войск и по их тылам более 2,5 тыс. снарядов. Одновременно началась бомбардировка с воздуха. Авиация противника методически, через короткие промежутки, появлялась группами по 50–60 самолетов и бомбила не только район плацдарма, но и сухопутные и морские коммуникации, огневые позиции и боевые порядки по всему фронту 18-й армии. В течение первого дня наступления противник сделал около 2000 самолето-вылетов. Это в значительной мере оковало огневые средства армии и затруднило оказание артиллерийской поддержки десантным войскам.
Одна атака противника сменялась другой, но все они неизменно разбивались о стойкость обороны советских воинов. Лишь в некоторых местах врагу ценой огромных потерь удалось вклиниться в глубину нашей обороны на 500–800 м.
Защитники плацдарма ощущали острый недостаток в боеприпасах, так как ни 17, ни 18 апреля враг не допустил к району Мысхако ни одного нашего морского транспорта. Уже на второй день боев зенитная артиллерия обороны не могла вести огонь с требуемой интенсивностью — снаряды были на исходе. Слабо помогала десантникам и авиация. Около 60 самолетов, действовавших в то время на новороссийском направлении, вели неравные и напряженные воздушные [93] бои и из-за своей малочисленности не смогли оказать существенной поддержки наземным войскам.
Положение резко изменилось, когда фронтовая авиация, получив крупное пополнение бомбардировщиками и истребителями, смогла направить значительные воздушные силы в район Мысхако. 20 апреля в 11 час 30 мин, за полчаса до очередной атаки гитлеровцев, появились одна за другой большие группы наших самолетов, всего около 200 машин. Враг не ожидал такого мощного удара с воздуха. За этот день фашисты потеряли более 1700 солдат и офицеров, главным образом от воздушной бомбардировки.
Утратив господство в воздухе, не добившись успеха на земле и потеряв свыше 7000 человек, 46 самолетов, 16 танков и более 50 артиллерийских орудий, противник прекратил атаки.
Выдержав натиск врага, части десантной группы немедленно приступили к восстановлению разрушенных оборонительных сооружений и к дальнейшему совершенствованию обороны в инженерном отношении. Теперь уже никого не приходилось убеждать в необходимости оборонительных работ. На собственном опыте десантники убедились, как усиливает оборону хорошо оборудованная позиция. Но с работами надо было спешить, так как, по полученным данным, гитлеровцы в начале июня намечали новое наступление с вводом в бой только что появившихся тяжелых танков «Тигр».
Саперов ценили и берегли на «Малой Земле». Много можно было бы назвать воинов-саперов, снискавших заслуженное уважение пехотинцев и артиллеристов. Наиболее популярен среди них был участник двух мировых войн младший лейтенант П. Бибо, которого называли не иначе, как мастером саперного дела.
К концу мая оборонительные работы приобрели широкий размах. Были созданы две оборонительные линии с рядом отсечных позиций. Вблизи переднего края строились блиндажи типа «лисьих нор», а непосредственно у стрелковых окопов, закрытых оборонительных сооружений и на огневых позициях артиллерии отрывались щели. Начаты были работы по отрывке подземных галерей для оборудования командных пунктов десантной группы войск и стрелковых корпусов, для полевого госпиталя и складов. Решение расположить эти жизненно важные для обороны объекты под землей диктовалось не только стремлением увеличить их инженерную защиту, но и соображениями [94] экономии лесоматериалов, недостаток которых продолжал остро ощущаться. Каждый кусок дерева был на учете; даже снарядные ящики использовались для обшивки стен оборонительных сооружений и укрытий.
Одновременно совершенствовалось и инженерное обеспечение разгрузки судов на причалах. Противник держал этот район, хорошо просматриваемый как с воздуха, так и с земли, под методическим огнем и часто выводил из строя то один, то другой причал. Саперам приходилось затрачивать много времени и, главное, много дефицитных материалов на восстановительные работы. Вследствие этого снижались темпы разгрузки, а потери от огня противника были значительны.
Тогда саперы 50-го инженерного батальона решили построить «переливной» причал с верхним строением, расположенным несколько ниже уровня воды, что делало его почти незаметным для наблюдателей, а для отвлечения внимания противника на некотором удалении оборудовать ложный причал обычной конструкции. С соблюдением всех мер маскировки строился «переливной» причал, а из старых тросов, обрезков свай, мешковины и другого подручного материала возводился ложный. Возле ложного причала саперы сложили несколько штабелей кирпича, придав им форму склада боеприпасов. Кроме того, специальная команда из пяти саперов имитировала непрекращающуюся работу причала.
Эта хитрость вполне удалась. Противник так и не распознал обмана и, старательно освещая район ложного причала по ночам, обстреливал его артиллерийским и минометным огнем, бомбил с воздуха и даже выпустил в него до десятка торпед. В течение 10 суток пять смельчаков саперов привлекали к ложному причалу внимание и огонь гитлеровцев, восстанавливая причиняемые причалу повреждения. Поистине надо иметь много мужества, чтобы длительное время выполнять работу, единственным результатом которой должно быть навлечение на себя огня противника. Лишь 25 июня при очередном бомбометании гитлеровцам удалось прямым попаданием бомбы полностью разрушить ложный причал, который после этого уже не восстанавливался. За все время имитации действительный «переливной» причал, хорошо замаскированный, работал безотказно, не привлекая огня противника.
Активные действия войск Северо-Кавказского фронта на других участках отвлекали силы врага от решительных [95] действий против плацдарма под Новороссийском. Однако наступления можно было ожидать каждую минуту. Поэтому оборона войск десантной группы все время совершенствовалась, ее инженерное оборудование улучшалось, возрастала и уверенность войск в ее непреодолимости. На 1 августа оборона состояла уже из трех хорошо оборудованных оборонительных рубежей, находившихся на расстоянии 1–1,5 км один от другого. Отсечные позиции и ходы сообщения связывали все три рубежа в единую оборонительную систему. Вдоль рубежей шли три сплошных минных пояса, дополненных отсечными минными полями. Наиболее мощным был минный пояс, проходивший вдоль переднего края, глубина его равнялась 100 м. Мины, установленные на танкоопасных направлениях, были усилены толовыми зарядами или поставлены попарно, так как уже выяснилось, что взрывной силы одной мины недостаточно для подрыва новых тяжелых немецких танков «Тигр».
Так день за днем группа десантных войск, полностью изолированная с суши от основных сил армии, совершенствовала и укрепляла свою оборону. К сентябрю 1943 г. район Мысхако представлял собой хорошо оборудованный в инженерном отношении плацдарм, способный выдержать любые атаки противника (рис. 15). На площади в 28 кв. км было отрыто более 32 пог. км ходов сообщения, в системе которых размещалось более 3 тыс. стрелковых ячеек, 2500 окопов разного назначения, построено 500 огневых сооружений с противоосколочным покрытием, 230 наблюдательных пунктов, свыше 1800 блиндажей и землянок и около 1500 щелей.
Большое внимание на плацдарме уделяли устройству подземных сооружений. Командный пункт десантной группы войск и 20-го стрелкового корпуса был оборудован под землей на глубине 6,6 м под железобетонными погребами винодельческого совхоза недалеко от Станички (рис. 16). Десятки штолен, пробитых саперами в твердом грунте, соединяли 32 подземных помещения, в которых разместились командный пункт и электростанция группы. Саперы построили также подземный госпиталь, где было безопасно и удобно производить обработку раненых перед отправкой их на «Большую Землю». В подземных помещениях располагались и склады группы. Для размещения всех этих объектов под землей саперы отрыли около 200 пог. м одних только штолен сечением 1,3 X 2 м, соединявших подземные помещения. Сотни кубических метров твердого [98] грунта вынули саперы из подземных выработок, построив под землей целый городок. Почти все шпалы с разобранного полуторакилометрового участка железнодорожного полотна пошли на крепление подземных выработок. Это была тяжелая, изнурительная работа, которую, кроме того, приходилось вести почти без средств механизации.
Таблица 3
В табл. 3 показано наращивание мощи инженерного оборудования полосы обороны десантной группы войск по основным показателям в течение летних месяцев до начала общего наступления войск Северо-Кавказского фронта и изгнания немецко-фашистских захватчиков с Кавказа. Даже в глубине обороны плотность заграждений превышала среднюю норму. Такого плотного минирования в середине 1943 г. не было еще ни на одном рубеже. Плотность минных заграждений была настолько велика, что всякое движение вне траншей и ходов сообщения было совершенно невозможно. На каждый погонный километр фронта обороны на плацдарме приходилось 3 км ходов сообщения, которые позволяли его защитникам попадать в подразделения и на тыловые объекты, не выходя на поверхность. Следует также отметить, что наряду с большим количеством огневых сооружений на плацдарме было построено много блиндажей, землянок и других укрытий. [99]
Можно с уверенностью сказать, что развертывание инженерных работ, о которых противник в общих чертах, конечно, знал, в значительной мере повлияло на то, что немецко-фашистское командование отказалось от дальнейших попыток ликвидировать советский плацдарм на Мысхако.
Внимание командования 18-й армии к инженерному обеспечению десантной группы войск, конкретная помощь, оказанная начальником инженерных войск армии полковником Е. М. Журиным, творческая инициатива командиров инженерных частей и героический труд солдат всех родов войск создали предпосылки для успешного решения сложной боевой задачи — создания в условиях полной изоляции с суши мощного укрепленного плацдарма на небольшом клочке земли.
К героическим защитникам Мысхако с полным правом можно причислить саперов 50-го и 338-го инженерных батальонов, вынесших на своих плечах основную тяжесть создания неприступной обороны на Мысхако.
Пользуясь временной стабилизацией фронта на центральном участке юго-западного направления и готовясь к новому летнему наступлению в феврале 1943 г., немецко-фашистское командование решило удержать за собой Кубанский плацдарм, с тем чтобы сковать в этом районе возможно больше советских войск и при благоприятных условиях вновь попытаться захватить Кавказ. Таким образом, в стратегических планах противника Кубанский плацдарм вновь приобретал важное значение. Началась усиленная подготовка плацдарма к жесткой обороне. Эвакуация частей 17-й немецкой армии через Керченский пролив была приостановлена; армию опять начали усиливать новыми соединениями, особенно авиацией, численность которой к апрелю достигла 1000 самолетов. По всей глубине плацдарма, от низовьев Кубани до Керченского пролива, развернулось строительство оборонительных рубежей. Тысячи мирных жителей, согнанных гитлеровцами силой, под конвоем солдат рыли траншеи, противотанковые рвы и окопы. Саперные и строительные части возводили долговременные [100] оборонительные сооружения, оборудовали минометно-артиллерийские позиции, строили блиндажи, устанавливали проволочные и минно-взрывные заграждения. Кубанский плацдарм покрывался целой сетью оборонительных полос, рубежей и отсечных позиций. Основой оборонительной системы плацдарма и ее важнейшей частью была так называемая «Голубая линия»{13}, протянувшаяся огромной дугой от приазовских плавней через станицу Курчанскую, селение Киевское, станицы Баканскую и Неберджаевскую до Черного моря у Новороссийска.
После освобождения Краснодара на Северо-Кавказском фронте наступила оперативная пауза, вызванная главным образом весенней распутицей, лишившей наши войска не только основных путей сообщения, но и многих полевых аэродромов, на которые базировалась советская авиация. Наши войска вели бои лишь на отдельных направлениях, медленно продвигаясь на запад. Эту паузу противник использовал для создания сильной оборонительной позиции на подступах к центральному участку «Голубой линии» на рубеже Троицкая, Крымская (рис. 17). Условия местности благоприятствовали созданию в этом месте прочной обороны. Левый фланг позиции прикрывался широкой полосой прикубанских плавней и заболоченными поймами рек Адагум и Вторая; правый фланг, упираясь в западные отроги Главного Кавказского хребта, смыкался с «Голубой линией», проходившей здесь по оборонительному рубежу, который немецко-фашистские войска занимали и совершенствовали с сентября 1942 г.
На северном участке от станицы Троицкой до хутора Красного позиция проходила по насыпи железной дороги и вдоль узкого гребня небольших высот. Пользуясь тем, что к востоку от позиции на этом участке простиралась на несколько километров низменная, труднопроходимая для автотранспорта и артиллерии равнина, противник не создал здесь глубокой обороны, ограничившись расположением огневых средств в одну линию, преимущественно на открытых площадках, и постройкой на обратных скатах высот и по западной стороне насыпи блиндажей и укрытий.
Центральный участок позиции от Красного до хутора Шептальского был доступен для действий всех родов войск, поэтому его укреплению немцы уделили особое внимание. [102]
Ключом всей позиции являлась станица Крымская, через которую проходили основные железнодорожные и грунтовые пути к Тамани и Новороссийску; станица была превращена гитлеровцами в мощный узел обороны. Здесь впервые на Кавказе противник в массовом масштабе применил траншеи, образовавшие две, а местами три линии обороны. Все каменные дома в станице были приспособлены к обороне и имели постоянные гарнизоны. Многочисленные доты из камня, бетона и дерева, окопы, пулеметные, орудийные и минометные площадки, всевозможные укрытия для людей и техники дополняли и усиливали оборону станицы.
Заграждения были устроены лишь на основных направлениях, и плотность их была незначительной. Противник, по-видимому, рассчитывал на естественные преграды, которых в этом районе было много. Достаточно сказать, что вдоль позиции протекали три реки — Адагум, Вторая и Шибик, преодоление которых усложнялось наличием заболоченных пойм.
Такова была позиция противника у Крымской, к которой во второй половине марта вышли войска Северо-Кавказского фронта.
Задачу прорыва этой позиции командование фронта возложило на 56-ю армию, войска которой должны были прорвать оборону на участке севернее и южнее шоссейной и железной дорог Краснодар — Крымская, уничтожить противостоящего противника и овладеть станицей Крымской.
4 апреля армия приступила к выполнению задачи, но успеха не имела. После десятидневной подготовки армия вновь перешла в наступление, но и на этот раз не добилась никаких результатов. Противник сосредоточил здесь крупные силы и занял прочную оборону. К тому же его авиация, базировавшаяся на постоянных аэродромах, использовав временный выход из строя большинства наших полевых аэродромов и достигнув благодаря этому господства в воздухе, сковала действия наших войск, непрерывно нанося удары по их боевым порядкам. В эти дни авиация врага делала по 1500–2000 самолето-вылетов в день.
Более благоприятные условия для наступления на станицу Крымскую сложились, когда войска правого крыла фронта сбили противника с укрепленного рубежа по р. Протоке и выдвинулись к р. Курке. На рубеже этой реки они были остановлены частями противника, занявшими [103] заблаговременно подготовленную оборону. Наступавшие вдоль р. Кубани соединения 37-й армии, выйдя к р. Курке, оказались намного западнее станицы Крымской и, таким образом, глубоко нависли над северным флангом позиции врага.
Командование фронта решило воспользоваться выгодным положением 37-й армии и спланировало новую наступательную операцию на центральном участке. Главный удар наносили войска 56-й армии севернее Крымской с задачей, прорвав оборону врага, перерезать дороги, идущие от станицы в юго-западном направлении, и во взаимодействии с 37-й армией уничтожить группу немецко-фашистских войск, занимавших оборону в этом районе. 37-я армия должна была форсировать плавни и р. Адагум, овладеть хуторами Ленинским и Батарейным и железнодорожной станцией Кеслерово и, перерезав пути отхода противнику на станицу Варениковскую, тем самым содействовать 56-й армии в уничтожении противостоящего врага.
Закончив к концу апреля подготовку к новому наступлению и произведя частичную перегруппировку сил, войска 56-й армии после двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки 29 апреля перешли в наступление. Наши атакующие части были встречены массированным ружейно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем как из глубины обороны, так и с переднего края. Авиационная и артиллерийская обработка позиций врага оказалась малоэффективной; основную массу огневых средств противника подавить не удалось. Одновременно вражеская авиация, пользуясь недостаточным воздушным прикрытием наших войск, наносила сильные удары в основном по боевым порядкам нашей артиллерии, вынуждая артиллеристов либо прекращать огонь, либо преждевременно менять огневые позиции. Все это ослабило наступательный порыв наших войск, и после двух дней упорных боев на переднем крае наступление было приостановлено.
Новое наступление началось 3 мая. Направление главного удара было перенесено с северного участка на южный, как более доступный и менее укрепленный. В связи с этим была произведена крупная перегруппировка сил. На направлении главного удара войска были усилены новыми, не участвовавшими в предыдущих боях стрелковыми соединениями, танковыми и артиллерийскими частями. Сломив сопротивление противника, наши части прорвали его оборону южнее Крымской и вышли на шоссе Крымская — Неберджаевская. [104] Под угрозой окружения немецко-фашистское командование вынуждено было оставить станицу Крымскую и отвести войска на свою основную оборонительную полосу — «Голубую линию». Так завершилась многонедельная борьба за этот важный узел обороны противника на подступах к Таманскому полуострову. Участвовавшие в этой операции соединения 37-й армии хотя и не выполнили свою задачу{14}, но создали для противника на его северном фланге опасное положение, отвлекли на себя часть резервов противника и тем способствовали успешному прорыву его обороны частями 56-й армии.
В боях за Крымскую инженерные части, действовавшие в полосе наступления 56-й армии, проделали большую работу. В ходе наступления и при подготовке каждого из его этапов было построено 65 мостов общим протяжением более 600 пог. м, оборудовано 13 бродов, снято около 5000 мин противника, блокировано и взорвано 12 дотов и т. д.
В наступлении на станицу Крымскую активное участие принимала танковая группа Северо-Кавказского фронта в составе двух танковых бригад. Командование фронта уделило много внимания инженерному обеспечению боевых действий этой группы. Ей было придано из резерва начальника инженерных войск фронта два батальона — 97-й понтонно-мостовой и 97-й минно-инженерный, а из состава штаба инженерных войск фронта выделен офицер (майор Н. К. Кузнецов) для непосредственного руководства инженерным обеспечением группы. Две роты минно-инженерного батальона были приданы бригадам, а третья оставлена в резерве. Роты понтонно-мостового батальона были нацелены на организацию переправ через реки Адагум, Вторую и Шибик. В каждой стрелковой бригаде из приданных саперов были созданы группы разведки и группы сопровождения.
Группы разведки, имея определенную инженерную задачу по разведке заграждений и естественных преград, действовали в составе танковой разведки. Каждый танковый батальон выделял для нее по два танка, в экипажи которых были включены саперы-разведчики. Данные танковой разведки, а также материалы, поступавшие от войсковых инженеров из корпусов и дивизий, с которыми была установлена связь, быстро обрабатывались, наносились на [105] схемы и передавались командирам танковых подразделений. Благодаря правильно организованной разведке и своевременной информации командиров танков число танков, подорвавшихся на минных полях в глубине обороны противника, имевших на отдельных участках очень большую плотность, было невелико — четыре танка за весь период операции.
Группы сопровождения танков, по две на каждый танковый батальон, состояли из 5 саперов. Каждая группа оснащалась двумя миноискателями, пятью щупами, тремя кошками, десятью толовыми 200-граммовыми шашками, двадцатью зажигательными трубками, указателями и вехами. Кроме того, каждый танк на своих бортах нес по два бревна для оборудования простейших переходов через естественные препятствия.
Много внимания в подготовительный период к наступлению было обращено на взаимодействие саперов и танкистов. Проводились инструктивные совещания командиров танковых и саперных рот, командиров танков и старших групп сопровождения. Очень важным считалось, чтобы саперы группы сопровождения и танкисты, которых эта группа обеспечивала, знали друг друга в лицо, чтобы они совместно вырабатывали способы сигнализации и устанавливали сигналы, не похожие на общепринятые сигналы, применяемые в бою и обычно подаваемые цветными ракетами.
Во время наступления, с выходом танков на исходный рубеж, саперы группы сопровождения занимали места на головных танках вместе с десантом и, как правило, находились на броне танков до момента входа их в зону плотного артиллерийского и минометного огня. В дальнейшем саперы следовали за своими танками пешим порядком, стремясь по возможности не отставать от них, и по сигналу танкистов выдвигались вперед для устройства проходов в заграждениях или для разведки обходных путей.
В боях за станицу Крымскую между саперами и танкистами было установлено четкое взаимодействие, чем предотвращались неоправданные потери в танках на минных полях противника.
Особое место в инженерном обеспечении танковой группы занимали маскировочные мероприятия, предназначенные отвлечь внимание наблюдателей и агентуры противника от района сосредоточения танковых бригад. [106]
По заранее разработанному плану и чертежам технического отдела штаба инженерных войск фронта в мастерских Краснодара было изготовлено 40 макетов танков, рассчитанных на буксировку их тягачом или танком. Эти макеты днем 20 апреля были погружены на железнодорожные платформы, накрыты брезентом и отправлены на станцию Линейную. Как отмечалось в донесении коменданта эшелона, движение эшелона было обнаружено воздушной разведкой противника — немецкий самолет несколько раз пролетел над поездом, по-видимому, фотографируя его. На станции Линейной макеты были выгружены и тремя танками отбуксированы в близлежащую рощу. С 22 по 29 апреля макеты в светлое время небольшими партиями передвигались на буксире за танками к выбранному ложному району сосредоточения — у хутора Красный Октябрь. Одновременно с перемещением подвижных макетов в ложном районе ночами строились неподвижные макеты танков из подручных материалов. Часть их через некоторое время разбирали и вновь ставили в другом месте, с тем чтобы воздушное наблюдение противника могло установить деятельность танковых частей в районе сосредоточения. Этому способствовала также доставка передвижных макетов боевыми танками, оставлявшими на местности многочисленные следы гусениц.
В табл. 4 приведены данные по имитации района ложного сосредоточения танков.
Таблица 4
Район ложного сосредоточения танков с первого же [107] дня имитации был обнаружен вражеской воздушной разведкой и неоднократно подвергался артиллерийскому обстрелу из тяжелых орудий и ударам бомбардировочной авиации. Только за четыре дня, с 22 по 25 апреля, было зафиксировано попадание в район 95 артиллерийских снарядов и 58 авиабомб. К концу имитации все 40 подвижных макетов танков были в большей или меньшей степени повреждены и нуждались в ремонте. Около 20 неподвижных макетов были разрушены прямым попаданием бомб или артиллерийских снарядов.
Имитация района сосредоточения танков была выполнена 26-й отдельной маскировочной ротой, личный состав которой отлично справился с этой работой.
Почти полгода войска 9-й и 37-й армий Северо-Кавказского фронта, наступая вдоль Кубани, вели боевые действия в плавнях. Начинаясь у станицы Троицкой, плавни широкой полосой, доходящей местами до 20 км, тянутся вдоль Кубани до Староречья, западнее станицы Варениковской. По всей этой огромной площади разбросано бесчисленное множество небольших лиманов, соединенных между собой целой сетью протоков, ериков и каналов. Ежегодно с апреля и примерно по июнь плавни затопляются паводковыми водами из левобережных притоков Кубани, образующимися в результате выпадания обильных дождей и интенсивного снеготаяния в горах. Под водой скрываются лиманы, протоки и ерики; плавни превращаются в сплошное водное пространство площадью свыше 1300 кв. км, обильно поросшее камышом высотой до 3 м. Даже хорошо зная местность, двигаться по плавням в это время года крайне опасно. Хотя глубина воды, покрывающей плавни, обычно не превышает 0,6–1 м и допускает движение вброд, на каждом шагу можно неожиданно попасть в топкую грязь или в яму, глубина которых доходит до 3–5 м. Там, где в камышовых зарослях имеются прогалины, они почти сплошь заполнены плавающими островками, образованными из многолетних слоев перегнившего камыша. Эти островки очень обманчивы — они сразу же опускаются на дно, как только на них ступает нога человека. После паводка, при спаде воды, на возвышенных местах остается жидкая [108] илистая грязь, очень медленно высыхающая и труднопроходимая.
Передвигаться по прикубанским плавням трудно как вброд, так и на лодках. Тем более трудно переправлять через них какие-либо грузы. Нужен большой опыт, чтобы не сбиться в плавнях с направления. Местность крайне однообразная. Из-за плотной стены высокого камыша обзор ограничен буквально двумя — тремя метрами.
Гитлеровцы при строительстве оборонительных рубежей в низовьях Кубани подводили их к плавням, мало заботясь о защите упиравшихся в них флангов, так как считали плавни непроходимыми и даже называли их нейтральными водами. Однако для советских воинов они были прежде всего советской землей, которую нужно было освобождать от врага. В мае 1943 г. корреспондент фашистской газеты «Фолькишер беобахтер» писал: «Невзирая на это, нейтральные воды стали районом боевых действий. Что казалось невозможным, стало возможным. Советские солдаты ни с чем не считаются, ни с тяжелыми лишениями, ни с самыми скверными природными условиями. Они начали наступать через нейтральные воды северного фланга».
Много отваги и мужества проявили советские солдаты в сложной, полной неожиданностей борьбе с врагом, развернувшейся в прикубанских плавнях. Здесь велись боевые действия, начиная с вылазок разведывательных групп, проникавших через плавни в тыл врага, и кончая крупными операциями армейского масштаба. Одна из таких операций была проведена в канун майского праздника 1943 г. 37-я армия должна была ударом через плавни содействовать 56-й армии в овладении мощным узлом обороны гитлеровцев — станицей Крымской {15}.
Успешное выполнение задачи, поставленной перед 37-й армией, во многом зависело от правильно организованного инженерного обеспечения и умелых действий инженерных частей. Нужно было провести крупные силы пехоты с артиллерией и минометами через плавни к северному берегу р. Адагум, обеспечить форсирование войсками этой реки и содействовать им в прорыве обороны противника по южному берегу Адагума и в закреплении достигнутого успеха.
Для решения этих задач в распоряжении начальника инженерных войск армии генерала А. И. Голдовича были, [109] кроме дивизионных и полковых саперов, три инженерных батальона и два понтонно-мостовых батальона фронтового усиления, приданные для наводки переправ через Кубань в полосе армии. Кроме того, армия сверх табельной потребности получила 250 плавательных костюмов и 150 куб. м лесоматериала.
По решению командующего 37-й армией удар через плавни наносился двумя дивизиями — 295-й и 389-й. В первом эшелоне наступал специально сформированный для этой цели отряд из добровольцев (около 1500 человек). Отряд был разбит на три штурмовых добровольческих батальона; в состав каждого из них вошли, кроме стрелковых рот, минометные и артиллерийские подразделения.
План инженерного обеспечения операции предусматривал: формирование из добровольцев от инженерных частей сводного инженерного батальона в составе трех рот по четыре взвода из 36 человек каждый; изготовление 400 деревянных лодок грузоподъемностью на 5–7 человек; постройку 110 паромов под огневые средства для ведения огня на плаву (12 паромов для 76-мм орудий, 16 — для 45-мм пушек и 78 — для станковых пулеметов); подготовку деталей и материалов для постройки штурмового моста через плавни; наводку понтонных мостов через р. Кубань у хутора Урма и станицы Троицкой и постройку моста через р. Адагум в хуторе Садовом для обеспечения бесперебойного снабжения передовых частей боеприпасами и продовольствием. В плане были определены задачи добровольческого инженерного батальона: одной ротой батальон обеспечивал форсирование плавней и р. Адагум добровольческим отрядом и сопровождение его боевых порядков после форсирования, второй ротой — закрепление захваченных рубежей на южном берегу Адагума и третьей ротой — форсирование плавней основным составом 295-й стрелковой дивизии. Из оставшихся в распоряжении начальника инженерных войск двух инженерных рот, не вошедших в состав добровольческого батальона, одна получила задачу обеспечивать форсирование плавней основным составом 389-й стрелковой дивизии, а другая была оставлена в резерве.
Подготовка к операции (рис. 18), назначенной на 30 апреля, началась за 10 суток. Все это время в плавнях действовали инженерные разведывательные группы дивизионных саперов 295-й и 389-й стрелковых дивизий, производивших разведку маршрутов. Из десяти разведанных и [111] обозначенных путей через плавни решено было подготовить для движения три наиболее удобных в тактическом отношении маршрута с таким, расчетом, чтобы каждый добровольческий штурмовой батальон получил отдельный выход через плавни к р. Адагум.
Первый маршрут проходил от южного выступа рощи западнее хутора Урма в направлении на хутор Ленинский на южном берегу реки. Глубина воды в начале маршрута составляла 1–1,3 м, а в конце его увеличивалась до 1,5–2 м.
Второй маршрут начинался с выступа мыса на западной окраине хуторов Прикубанских и выходил примерно против станции Кеслерово, имея глубину от 0,4 до 1,5 м.
Третий маршрут был проложен по притоку р. Адагум — ручью Адагумка шириной от 5 до 8 м и глубиной до 3 м.
К 28 апреля на выбранных маршрутах саперы сделали в камышовых зарослях просеки шириной 3 м для беспрепятственного прохода лодок и паромов. Просеки старались проложить изломанными, криволинейными, чтобы исключить возможность продольного обстрела их и затруднить прицельное бомбометание с воздуха. За сутки до начала операции на маршрутах были установлены указатели с цифрами присвоенных им номеров. На каждый маршрут были назначены комендант и группа регулировщиков.
Пока производилась разведка маршрутов, армейские инженерные части занимались изготовлением плоскодонных деревянных лодок. Постройку лодок сильно затрудняло отсутствие необходимых материалов и инструментов, но все трудности, связанные с этим, преодолевались слаженной и инициативной работой личного состава. Некоторые бригады плотников из 3–5 человек изготовляли по 10 лодок в день. Как только была готова очередная партия, лодки спускались на воду и подвергались тщательной проверке. В это же время формировался сводный добровольческий инженерный батальон.
Весь личный состав инженерных частей армии выразил желание вступить в ряды добровольческого инженерного батальона. Из этой массы добровольцев были отобраны наиболее физически крепкие воины. Командиром добровольческого батальона был назначен опытный боевой офицер — командир 16-го армейского инженерного батальона Герой Советского Союза майор Радкевич. [112]
Со всеми добровольческими подразделениями проводились практические занятия по посадке в лодки, движению в плавнях на веслах и при помощи багров и высадке. Специальные занятия проводились с младшими командирами по ориентированию в плавнях по компасу и т. д. Кроме того, 28 апреля были проведены показные учения по использованию паромов для переправы орудий, минометов и пулеметов со стрельбой с них на плаву.
Много внимания было уделено распределению переправочного имущества и изготовленных саперами плоскодонных лодок (табл. 5). 29 апреля плавсредства были сосредоточены на заранее разведанных и хорошо укрытых от наблюдения противника базах на каждом маршруте.
Таблица 5
Предполагалось, что после форсирования добровольческим отрядом плавней и р. Адагум 50% плавсредств будут возвращены в исходный район для переправы дивизии. С этой целью были выделены особые группы саперов из резерва начальника инженерных войск, которые должны были собрать освободившиеся лодки и паромы и отбуксировать их на исходные базы.
Дни подготовки операции совпали с очередным подъемом воды в Кубани, создавшим опасность затопления войск в исходных районах из-за крупных повреждений в обваловании реки на участке между хуторами Урма и Прикубанский. Потребовалось заделать во многих местах образовавшиеся прорывы и усилить береговые валы, ослабленные постройкой в них оборонительных сооружений. Более 1200 куб. м земли и большое количество фашин [113] уложили саперы в основание береговых валов при ремонте обвалования, чем предотвратили опасность заболачивания исходных районов.
К утру 29 апреля подготовка к наступлению была закончена, а в ночь на 30 апреля батальоны добровольческого отряда погрузились на лодки и паромы и вошли в плавни.
1-й штурмовой батальон в темноте потерял ориентировку. Наткнувшись на мель, через которую пришлось перетаскивать паромы и лодки волоком, батальон лишь к 14 час 30 мин 30 апреля достиг северного берега р. Адагум. Попытка форсировать реку на этом участке успеха не имела из-за сильного огня противника, и батальон отошел в плавни.
2-й штурмовой батальон к 8 час 30 апреля без задержек достиг северного берега р. Адагум, успешно форсировал реку и при поддержке артиллерии атаковал противника, ворвался в Кеслерово и начал просачиваться за полотно железной дороги, перерезав, таким образом, железнодорожное сообщение между Крымской и Варениковокой.
3-й штурмовой батальон к 3 час 30 апреля выдвинулся по ручью Адагумка к р. Адагум, форсировал ее и к 7 час достиг северо-западной окраины хутора Ленинского. Однако в 11 час 30 мин подошедшие резервы гитлеровцев, поддержанные сильным артиллерийско-минометным огнем, вынудили батальон отойти в плавни.
К исходу 1 мая добровольческий отряд, использовав успех 2-го штурмового батальона и сосредоточив все свои силы в районе Кеслерово, захватил железнодорожную станцию Кеслерово.
Сразу же после того, как штурмовые батальоны зацепились за берег противника и вступили в бой, инженерные роты, выделенные для обеспечения действий вторых эшелонов, под руководством старшего лейтенанта Ромашко приступили к строительству штурмового моста через плавни. За четверо суток непрерывной работы саперы перекрыли мостом 4,5 км плавней. Мост был весьма примитивный: он представлял собой узкую полоску настила из 5–6 жердей или пары досок, поддерживаемого сотнями самых разнообразных опор — козловых, рамных, свайных и других. На глубоких местах, при пересечении лиманов, опорами служили лодки или фашины, связанные из тростника. Ходить по мосту было довольно трудно: из-за недостатка материала во многих местах перил не было, настил же, прогибаясь под тяжестью человека, иногда на полметра уходил [114] в воду. Тем не менее сообщение через плавни было налажено, доставка боеприпасов и продовольствия добровольческим подразделениям улучшилась.
Много трудностей в процессе строительства моста пришлось преодолеть саперам. Район постройки все время находился под минометным огнем противника, так как уже на второй день строительства воздушная разведка противника обнаружила его. Саперам по нескольку часов без перерыва приходилось находиться в воде, часто погружаясь выше пояса. Особенно трудно было с подноской материалов: их приходилось доставлять к месту на руках, иногда на очень большие расстояния. Много труда было затрачено на строительство штурмового моста, просуществовал же он всего два дня.
В первые дни операции добровольческий отряд успешно отбивал ожесточенные контратаки противника, стягивавшего к месту прорыва подкрепления. Однако вскоре из-за ошибок, допущенных командиром отряда, выпустившим из своих рук управление подразделениями и своевременно не позаботившимся о закреплении захваченных позиций, отряд утратил инициативу и, теснимый противником, начал медленно отходить к своему берегу.
Неудачей, постигшей добровольческий отряд, закончились бои в плавнях на этом участке. Однако приобретенный опыт боевых действий крупных сил в плавнях войска фронта успешно использовали в последующих боях на заболоченных участках Таманского полуострова.
Свою главную, наиболее оборудованную в инженерном отношении позицию в низовьях Кубани гитлеровцы назвали «Голубой линией». К ее сооружению немецко-фашистские войска приступили в феврале 1943 г. и за четыре месяца, к моменту выхода наших войск в низовья Кубани, успели создать мощный оборонительный пояс, упиравшийся правым флангом в Черное море, а левым — в приазовские плавни.
Левофланговый участок «Голубой линии», начинаясь у Курчанского лимана, проходил по выгодному для обороны рубежу р. Курки. Этот водный рубеж протяженностью 56 км немецко-фашистские войска, использовав высокие [115] земляные валы, насыпанные вдоль берегов реки, превратили в сильную позицию, прочно прикрывавшую коммуникации гитлеровцев в северной части Таманского полуострова. Далее «Голубая линия» поворачивала на восток и шла вдоль болотистой реки Адагум до селения Киевского, прикрываясь с фронта широкой полосой прикубанских плавней, а затем вновь поворачивала к югу.
Центральный участок «Голубой линии» представлял собой узкое холмистое плато, доступное для действий всех родов войск. Укреплению этого участка, протяженностью 32 км по фронту, гитлеровцы уделили основное внимание. Здесь «Голубая линия» имела две позиции с большим количеством узлов обороны и опорных пунктов. Основой первой позиции являлись два узла обороны: Киевский запиравший дорогу на Тамань через станицу Варениковскую, и узел обороны на высоте 195,5, прикрывавший шоссейную и железную дороги на Новороссийск через станицы Нижне-Баканскую и Верхне-Баканскую. Крупное селение Молдаванское, находящееся в центре плато, противник превратил в мощный узел обороны второй позиции, преграждавший советским войскам путь к центру Таманского полуострова в случае прорыва первой позиции. Этот узел обороны прикрывался с фронта опорным пунктом на вые. 114,1, очень выгодно расположенным в тактическом отношении и представлявшим серьезное препятствие для наступающих войск.
Правофланговый участок «Голубой линии» от станицы Неберджаевской до Новороссийска, протяженностью 25 км, проходил по труднодоступной горной местности и укреплялся противником с ноября 1942 г.
Направив на «Голубую линию» в июне 1943 г. из Крыма 38 артиллерийских батарей и заняв ее основными силами 17-й армии, пополненной новыми соединениями, немецко-фашистское командование достигло весьма большой для того времени оперативной плотности — 5–6 км фронта на одну дивизию. Количество артиллерии на отдельных участках доходило до 60 стволов на 1 км.
Узлы обороны и опорные пункты находились в тесном огневом и тактическом взаимодействии. В промежутках между ними располагались огневые средства в прочных оборонительных сооружениях. Узлы обороны и опорные пункты, подготовленные к круговой обороне, имели две — три линии траншей. На расстоянии 20–60 м от первой линии траншеи были выдвинуты вперед, преимущественно на [116] скаты высот или на окраины населенных пунктов, деревоземляные или железобетонные огневые сооружения. Расположенные в 50–75 м одно от другого, они предназначались для фланкирования переднего края обороны и подступов к заграждениям. Уступом сзади располагалась вторая линия огневых сооружений, прикрывавшая промежутки между сооружениями первой линии фронтальным огнем. Многочисленные стрелковые ячейки были примкнуты к траншеям или выдвинуты вперед на незначительное расстояние. В глубине опорного пункта были расположены блиндажи и землянки для личного состава, артиллерийские и минометные позиции. Все сооружения, возведенные в опорном пункте, были соединены ходами сообщения с траншеями. На горном участке позиции оборона строилась по принципу создания многоярусного огня, сочетавшегося с лесными завалами и целой системой противопехотных, преимущественно минно-взрывных, заграждений.
Передний край центрального участка прикрывался сплошной полосой заграждений, плотность которых на танкодоступных направлениях доходила до 1200 противотанковых мин на 1 км фронта. Для борьбы с танками, прорвавшимися к огневым сооружениям, в каждом сооружении имелся запас снаряженных противотанковых мин. которые при приближении атакующего танка гарнизон должен был устанавливать на бруствере или покрытии сооружения. Кроме того, для защиты от атакующей пехоты в большом количестве были установлены мины-сюрпризы натяжного действия, управляемые из сооружения; их дополняли проволочные противопехотные заграждения, установленные в большом количестве по всей позиции Хорошо развитая система ходов сообщения позволила противнику установить минные поля в глубине опорных пунктов, заполнив ими промежутки между траншеями, что должно было затруднять и задерживать продвижение атакующих подразделений.
В табл. 6 приведены плотности оборонительных сооружений и заграждений на отдельных участках «Голубой линии» по состоянию на 15 августа 1943 г.
Таблица 6 (стр. 117)
После освобождения станицы Крымской и выхода к главному рубежу вражеской обороны войска Северо-Кавказского фронта в течение 16 суток готовились к новой наступательной операции, имевшей задачу прорвать «Голубую линию» противника и выйти на Таманский полуостров.
Прорыв обороны намечалось осуществить силами 37-й [117] и 56-й армий на участке между селениями Киевским и Молдаванским с последующим развитием ударов в направлении станиц Варениковской и Гастагаевской. Главный удар наносился левым флангом 37-й армии. После выхода ее частей к Варениковской переходили в наступление войска 9-й армии на правом фланге и войска 18-й армии на левом фланге с плацдарма Мысхако.
Инженерное обеспечение этой операции началось с больших подготовительных мероприятий. Начиная с 14 мая разведывательные подразделения инженерных частей непрерывно вели разведку обороны противника, действуя как самостоятельно, так и в составе общевойсковой разведки. Много поисковых групп саперов было направлено в тыл врага для вскрытия системы заграждений в глубине его обороны. Только перед фронтом 56-й армии, например, действовало 14 таких групп.
Значительные силы были затрачены на дорожно-мостовые работы для обеспечения выхода войск в исходные районы и перегруппировки сил, проведенной уже в ходе, операции. Инженерные части 37-й и 56-й армий построили вновь и усилили более 50 мостов общей длиной около 300 пог. м и проложили 17 км колонных путей по труднодоступной болотистой местности. На армейских инженерных летучках и в войсках были созданы значительные запасы средств заграждения для закрепления местности.
За несколько дней до начала наступления саперы проделали [118] перед передним краем обороны проходы как в своих минных полях, так и в заграждениях противника. Более 5 тыс. мин было снято в эти дни только в полосе 37-й армии. К проделыванию проходов в минных полях противника, кроме того, планировалось привлечь артиллерию в период артиллерийской подготовки перед началом наступления.
Важнейшим элементом инженерного обеспечения операции являлось сопровождение танков на поле боя. Оно было осложнено тем, что в отличие от предшествовавших боев танки в этой операции действовали в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, а инженерные части еще не имели достаточного опыта их сопровождения. 37-я армия была усилена тремя танковыми полками, а 56-я — двумя. Каждому танковому полку придавалась для инженерного сопровождения саперная рота.
Подготовке к инженерному сопровождению танков было уделено много внимания. В 37-й армии, например, для постройки мостов и переходов в глубине обороны противника через р. Кудако и через противотанковые рвы инженерные части заготовили 300 железнодорожных шпал и 4 колейных моста. Колеи мостов изготавливались из длинных смычных брусьев парка МДП-АЗ, по семи брусьев на колею. Шпалы и колеи мостов, по согласованию с танкистами, должны были перевозиться на бортах танков. С танковыми экипажами были проведены специальные занятия по укладке и креплению мостовых элементов на танках. Учитывая большие потери саперов, сопровождавших танки, от огня противника в предшествовавших боях, решено было для их передвижения по полю боя использовать вышедшие из строя танки, переоборудовав их под транспортеры, буксируемые танками. С этих танков были сняты башни, вооружение, моторная группа и внутренние переборки. В таком транспортере размещалось 15–20 саперов. Опробование на совместных тренировках саперов и танкистов штурмовых мостов и транспортеров, а также присланных из центра пяти опытных противоминных прицепных тралов системы майора Мугалева дало положительные результаты. Транспортеры и тралы были также включены в план инженерного обеспечения.
На специальных тренировках отрабатывались вопросы взаимодействия саперов с танкистами. В частности, было признано целесообразным разделить приданных танковому полку саперов на две группы. Первая группа назначалась [119] для непосредственного сопровождения первого эшелона танков и должна была обеспечивать его проход через минные заграждения. Вторая группа передвигалась вместе с командным пунктом танкового полка в готовности усилить первую группу при организации переходов через естественные препятствия и противотанковые рвы.
Наступление началось 26 мая. В первой половине дня наши войска, ведя упорные бои, вклинились на 3–5 км в оборону противника, захватив при этом ряд опорных пунктов первой позиции, но завершить прорыв «Голубой линии» не смогли. Атаки советских войск сменялись контратаками гитлеровцев, пытавшихся восстановить утраченные позиции. Бои с неослабевающей силой продолжались до наступления темноты и возобновились с утра 27 мая с еще большим напряжением. Особенно активно действовала авиация противника, сковывая действия наших войск. Только за 4 час первого дня наступления, с 16 до 20 час, на участке прорыва было зафиксировано свыше 1500 самолето-пролетов вражеской авиации.
В развернувшихся ожесточенных боях ни одной стороне не удалось достигнуть своих целей: немецко-фашистские войска не смогли восстановить положение, а наши войска не смогли завершить прорыв. 30 мая наступление было приостановлено и возобновилось 2 июня. Когда же стало ясно, что бои принимают затяжной характер, командующий войсками фронта с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования 5 июня отдал приказ о прекращении наступления. Войска 37-й и 56-й армий перешли к обороне на достигнутых рубежах.
В этих боях наши войска понесли значительные потери в танках. В специальном приказе об итогах операции командующий войсками фронта генерал И. Е. Петров, в частности, отметил неудовлетворительную инженерную разведку глубины обороны противника, которая явилась причиной больших потерь танков на минных полях, а также слабое взаимодействие саперов с танкистами.
Итак, казалось бы, несмотря на продуманную и тщательно проведенную подготовку, инженерное обеспечение танков непосредственной поддержки пехоты в ходе боя оказалось неудовлетворительным.
Началось с того, что на исходный рубеж для атаки прибыла лишь незначительная часть транспортеров с саперами. Большинство транспортеров, плохо прикрепленных к танкам, оторвалось от них почти в самом начале движения, [120] а те, которые прибыли на рубеж, сильно снижали маневренность танков. Саперов пришлось пересадить на броню.
Через свои минные поля танки в обеих армиях были пропущены без потерь, но на минных полях противника, перед его передним краем, они начали подрываться. Здесь сказалось нечеткое взаимодействие танкистов с саперами, несущими комендантскую службу на проходах. Например, часть танков 257-го танкового полка, пройдя по проходам свои минные поля и попав под сильный артиллерийский огоны противника, сбилась с боевого курса и направилась вдоль переднего края противника, вместо того чтобы пересечь его по подготовленным проходам. В результате полк понес потери в танках там, где их могло бы не быть. Кроме того, наша инженерная разведка, как оказалось, обнаружила не все минные поля, установленные противником перед передним краем. Так было, например, на одном из участков в полосе 37-й армии, где танки неожиданно наткнулись на вторую полосу минирования непосредственно перед первой траншеей.
Пройдя передний край и войдя в зону плотного заградительного огня, танки ускорили движение и оторвались от пехоты. Саперы, передвигавшиеся на броне танков и не защищенные от огня противника, с трудом выполняли свою задачу. Обнаружив минное поле, они соскакивали с танка и под шквальным огнем проделывали проход, неся при этом большие потери. Несмотря на это, саперы действовали мужественно, стремясь во всем помогать танкистам. Характерен такой эпизод. Саперы 16-го армейского инженерного батальона Волков и Николаев передвигались в глубине обороны противника на броне танка. Неожиданно танк наскочил на мину и подорвался. Оба сапера резким толчком были сброшены с танка и получили контузию. Гитлеровцы открыли по подбитой машине огонь из противотанковых орудий и пулеметов. Почти сразу же танк был подожжен термитным снарядом. От удара снаряда люк заклинился, и танкисты не могли выбраться через него из горящего танка. Сапер Николаев, пострадавший меньше своего товарища, превозмогая боль, взобрался на танк, чтобы открыть люк и спасти экипаж. Отважному саперу удалось откинуть люк, но это стоило ему жизни. Вражеская пуля попала в Николаева, когда спасенные им танкисты выбирались из горящего танка.
Чем дальше продвигались танки в глубину обороны [121] противника, тем больше несли потерь саперы и в конце концов вынуждены были покинуть танки. Мало помощи танкам оказали и противоминные тралы. Взаимодействие танков-тральщиков с другими танками нарушилось сразу же после перехода через передний край. Танки с тралами действовали самостоятельно и своей специальной задачи не выполнили.
Так обстояло дело с инженерным обеспечением танков во время первых боев на «Голубой линии», где плотность минирования местности противником значительно превышала те, с какими войска фронта встречались раньше.
После неудачной попытки прорвать «Голубую линию» войска Северо-Кавказского фронта перешли к обороне, укрепляя занимаемые позиции в инженерном отношении и готовясь к решающим боям с целью уничтожения группировки противника, запертой на Таманском полуострове. Лишь на отдельных участках фронта велись бои местного значения. Иногда эти бои принимали характер длительной борьбы за обладание выгодной позицией, к которой обеими сторонами, помимо пехоты, привлекались крупные силы авиации и танков. Особенно упорные бои развернулись в полосе 56-й армии за выс. 114,1, превращенную в важный опорный пункт гитлеровцев.
С выс. 114,1, возвышающейся на 30–50 м над окружающей местностью и глубоко врезавшейся в линию обороны нашего 10-го стрелкового корпуса, противник мог просматривать оборону всего правого фланга 56-й армии на значительную глубину. Пользуясь этим, гитлеровцы вели прицельный огонь по сооружениям нашей обороны и держали части корпуса в постоянном напряжении, сковывая, а порой пресекая всякое движение днем не только по переднему краю, но и в глубине обороны. Одновременно высота закрывала от нашего наблюдения глубину обороны противника и являлась хорошим исходным районом для его активных действий. Гитлеровцы придавали высоте большое значение в системе своей обороны и непрерывно укрепляли ее в инженерном отношении. Оборудованный на высоте опорный пункт состоял из двух сплошных линий траншей с большим количеством дерево-земляных и бетонных огневых сооружений. Высота была опоясана проволочной сетью в два ряда кольев и малозаметными препятствиями. Скаты высоты, обращенные в нашу сторону, были плотно заминированы противотанковыми минами. [122]
16 июня части 10-го стрелкового корпуса, усиленные одним танковым полком, после 40-минутной артиллерийской подготовки в сочетании с штурмовыми и бомбовыми ударами авиации начали атаку опорного пункта противника. Гитлеровцы, не ожидавшие нашего удара, растерялись и, не сумев организовать отпор и ввести в действие резервы, оставили высоту. Однако уже в ночь на 17 июня противник организовал сильную контратаку с большим количеством танков. Затем контратаки следовали одна за другой, и после трех дней упорных боев наши части были вынуждены отойти на ранее занимаемые позиции.
Основной причиной неудачных действий корпуса являлось нечеткое взаимодействие родов войск, особенно стрелковых частей, с артиллерией сопровождения. Неудовлетворительным было и использование саперных подразделений. Например, два инженерных батальона, специально выделенных командующим армией для закрепления захваченных позиций, использовались общевойсковыми командирами главным образом как стрелковые подразделения для отражения контратак. В результате этого высота после ее захвата частями корпуса почти не была прикрыта заграждениями, что, конечно, облегчило противнику восстановление положения. Всего на западных скатах высоты наши саперы установили около 800 противотанковых и противопехотных мин, а это не составляло даже трети средней нормы минирования. Следует также отметить, что начальник инженерных войск 56-й армии полковник А. И. Жиров не позаботился обеспечить корпус средствами заграждения: мин не хватало, а переносных проволочных заграждений (проволочных спиралей, рогаток, малозаметных заграждений и пр.), наиболее удобных для быстрого прикрытия захваченного рубежа, ни в корпусе, ни в приданных инженерных батальонах вообще не было.
22 июня атака опорного пункта на высоте была повторена. В бою участвовало на этот раз пять танковых полков, действия которых обеспечивали пять инженерных батальонов. Танки были без потерь пропущены через передний край по проходам в минных полях, сделанным саперами в ночь перед атакой (по девяти 30-метровых проходов на каждый танковый полк); но в глубине обороны противника взаимодействие танков с саперами нарушилось, и танки, неся потери от огня и на минных полях противника, повернули назад, не выполнив своей задачи. Атака высоты снова не удалась. [123]
Учитывая возможность ответных действий противника, инженерные войска армии перед фронтом 10-го стрелкового корпуса провели большие заградительные работы. В течение июня было установлено свыше 5000 противотанковых и противопехотных мин и построено 4800 пог. м проволочных заграждений. К началу августа в полосе корпуса была создана прочная оборона. 13,5 тыс. мин, 12 км проволочных заграждений, 2,8 км лесных завалов, 106 дерево-земляных огневых сооружений, 294 блиндажа, свыше 5 км ходов сообщения, не считая сотен окопов и открытых площадок для огневых средств, обеспечивали жесткую оборону корпуса на случай перехода противника в наступление.
7 августа после тщательной подготовки 56-я армия силами 11-го гвардейского и 10-го стрелковых корпусов предприняла на центральном участке новое наступление с целью улучшить свои позиции. Однако шестидневные упорные бои не принесли нашим войскам успеха — сломить сопротивление упорно оборонявшегося противника не удалось.
На этом активные действия в полосе 56-й армии были прекращены до общего наступления войск Северо-Кавказского фронта, начавшегося в сентябре 1943 г.
При подготовке к августовским боям в полосе 56-й армии командующий фронтом в специальной директиве потребовал улучшить организацию инженерного обеспечения наступательных операций. По его указанию для обеспечения более квалифицированного руководства и контроля за работой войсковых инженеров и за действиями армейских и приданных инженерных частей в помощь начальнику инженерных войск 56-й армии были выделены семь старших офицеров из штаба инженерных войск и резерва. В план инженерного обеспечения наступления армии были внесены существенные коррективы. В частности, число инженерных подразделений, выделенных для сопровождения танков, было уменьшено вдвое, так как принятое в армии соотношение — по одному инженерному батальону на танковый полк — было неоправданно велико и приводило лишь к большим потерям саперов. Было отменено двойное подчинение инженерных подразделений, приданных танковым частям, — командиру танковой части и дивизионному инженеру той дивизии, в полосе которой действовали танки; инженерное подразделение, выделенное для сопровождения танков, стало подчиняться только командиру танковой [124] части. Были приняты два способа передвижения саперов сопровождения в глубине обороны противника — в боевых порядках пехоты и в танках (по одному саперу на танк), а применявшийся ранее третий способ — десантом на танках — был запрещен. Было также запрещено использование для обозначения проходов в минных полях широких белых лент и деревянных прямоугольников, резко демаскирующих проход; их заменили оправдавшими себя в других армиях фронта пирамидками из земли с окрашенной известью гранью, обращенной в свою сторону.
Проведенные мероприятия содействовали улучшению инженерного обеспечения боевых действий. Инженерные части провели танки и боевые порядки пехоты через передний край обороны противника без потерь на минных полях. Значительно улучшилось и взаимодействие их с танками в глубине обороны. Однако танкисты нередко нарушали выработанные совместно с саперами правила движения в зоне минирования, что неизбежно приводило к неоправданным потерям. Например, по договоренности танки должны были обходить подорвавшиеся на минах машины по их правому борту (там, где саперы делали проход в минном поле). Несмотря на это, зафиксировано было несколько случаев, когда танки обходили подорванный танк слева и сами подрывались на минах.
В этих боях саперы показали немало примеров образцового выполнения боевой задачи.
Например, в один из танков KB был посажен минер 13-й инженерной бригады Косинов. В глубине обороны путь танку преградило минное поле. Косинов выбрался из танка через нижний люк, быстро снял 10 мин и, вскочив на броню танка, повел его по сделанному проходу. Но почти тут же в танк попал снаряд, и он загорелся. Косинов был ранен, но и раненый он остался верен своему долгу: превозмогая боль, он вынес из горящего танка двух танкистов, получивших тяжелые ожоги.
Сержант той же бригады Буцаев, находясь в танке, заметил через смотровую щель, что идущий впереди танк подорвался на мине. Сержант вылез из танка, пополз к подбитому танку и стал справа от него проделывать проход в минном поле. Сержант уже снял 8 мин, когда осколком снаряда получил ранение в живот. Силы оставили его. Все это видел сапер Топка из другой группы сопровождения танков, находившейся в боевых порядках пехоты. Топка поспешил на помощь своему раненому товарищу, [125] снял еще 15 мин, занял его место в танке и сопровождал танк до конца боя.
Сержант 97-го минно-инженерного батальона Андреев находился в танке KB, когда в его башню попал снаряд. Экипаж был сильно оглушен, а танкист, подававший снаряды, ранен. Огонь из танка прекратился. Андреев был контужен, однако занял место раненого танкиста. Танк снова начал вести огонь. При дальнейшем движении танка по полю боя сержант, все время наблюдавший за местностью, заметил признаки минирования. Танк остановился, Андреев вылез из него и, сняв 9 мин, пропустил танк через минное поле.
Так смелые действия саперов предупреждали подрыв наших танков на минных полях противника.
Боевая деятельность инженерных частей, участвовавших в августовских боях, и усилия инженерного руководства фронта по подготовке и проведению инженерного обеспечения были высоко оценены командованием Северо-Кавказского фронта. В приказе с выводами по проведению операции 56-й армией командующий фронтом генерал И. Е. Петров отметил, что инженерные войска исправили ошибки, допущенные в предшествовавших боях, и храбро и умело выполняли работы по разграждению.
В то время как в полосе 56-й армии велись бои местного значения, на остальных участках Северо-Кавказского фронта шла подготовка к общему наступлению, имевшему целью окончательный разгром кавказской группировки противника и полное освобождение Кавказа. Войсковые соединения, получившие пополнение личным составом и вооружением, занимались совершенствованием своих позиций в инженерном отношении, производилось слаживание отделений, расчетов и экипажей. В стрелковых и артиллерийских частях шла интенсивная подготовка стрелков-саперов, способных самостоятельно, без помощи специалистов, обезвреживать мины и другие взрывные заграждения, проделывать для себя проходы в минных полях и т. д. Десятки организованных во всех армиях подвижных, классов обеспечивали наглядное обучение воинов минно-подрывному делу. На полигонах, выбранных и оборудованных так, что [126] они были сходны с отдельными участками обороны противника, проводились войсковые учения, на которых отрабатывались вопросы взаимодействия родов войск. В частности, большое внимание уделялось отработке взаимодействия саперов с танкистами.
В конце августа во фронте были организованы специальные сборы начальников инженерных войск армии, корпусных инженеров и командиров инженерных соединений и частей фронтового подчинения. Основным вопросом на этих сборах было инженерное обеспечение боевых действий танков. В докладах и выступлениях участников был подытожен опыт, накопленный фронтом, подробно разобраны ошибки, допущенные в 56-й армии при организации инженерного обеспечения танков в июльских боях, и выработаны основные положения этого сложного вида инженерного обеспечения боевых действий войск. Сущность этих положений сводилась к следующему.
Инженерные части всеми доступными способами в подготовительный период вскрывают систему минирования противником переднего края, за 1–2 суток, до наступления проделывают в минных полях противника проходы и ознакамливают с ними танковые экипажи. С началом атаки саперы-проводники пропускают танковые подразделения через передний край по проделанным проходам. В случае необходимости к проделыванию проходов в минных полях противника могут быть привлечены артиллерийские и минометные части при условии, что границы этих полей точно ориентированы на местности.
Если в войсках нет специальных танков для траления мин, сопровождение танков в глубине обороны осуществляется специальными группами сопровождения. Саперы для формирования этих групп выделяются из расчета одна саперная рота на танковый полк. За каждым танковым взводом закрепляется по одной группе сопровождения в составе 5–7 саперов. Задачей этих групп является пропуск танков через минные заграждения. При командире саперной роты, передвигающемся с командным пунктом танкового полка, должен находиться небольшой резерв саперов, которыми он усиливает в случае надобности группы сопровождения при встрече танков с естественными препятствиями или противотанковыми рвами. Резерв саперов, передвигаясь на автомобиле, имеет с собой 3–4 звена колейного моста для переброски через неширокие препятствия. [127]
Группы сопровождения передвигаются по полю боя либо в танках (по одному саперу на танк), либо в боевых порядках пехоты. Категорически запрещается передвижение саперов на броне танков, вызывающее большие потери саперов и в конечном слете не дающее эффекта. В любом случае группы сопровождения обязаны не терять из виду танков, за которыми они закреплены, и немедленно оказывать им помощь в преодолении заграждений. При обнаружении минного поля по внешним демаскирующим признакам либо по взрывам мин саперы должны приступить к проделыванию прохода в нем, а танкисты обязаны прикрыть их на это время огнем.
С началом движения танков в зоне плотного артиллерийского огня противника связь групп сопровождения с командиром роты обычно нарушается и группе приходится действовать самостоятельно. На это обстоятельство должно обращаться внимание при подготовке и подборе личного состава группы.
В подготовительный период необходимо проводить совместные инструктажи командиров танковых и саперных подразделений, а также командиров машин и старших групп сопровождения. Во время инструктажа должны устанавливаться сигналы, способ их подачи, правила движения танков по проходам (например, с какой стороны обходить сапера, поставленного маяком на проходе, или с какого борта обходить подорвавшийся на мине танк), обозначение проходов и т. д. Желательно, чтобы экипажи танков и закрепленные за ними саперы сопровождения знали друг друга в лицо.
Эти положения были изданы в виде инструкции и стали в армиях фронта обязательными при организации инженерного обеспечения наступления.
На основе опыта 97-го минно-инженерного батальона, отлично обеспечивавшего на протяжении нескольких наступательных боев одни и те же танковые части, было признано целесообразным специализировать часть инженерных рот (примерно по одной роте в каждом инженерном батальоне) на сопровождении танков и закрепить эти роты за определенными танковыми частями.
На сборе были рассмотрены и обсуждены приемы минирования местности, применявшиеся нашими войсками, и осуждена шаблонность принятых схем минирования, облегчавшая врагу выполнение разградительных работ. Учитывая [128] особенности театра военных действий, начальник инженерных войск фронта предложил перейти к новому способу минирования местности — очагами (рис. 19). Эти очаги, состоящие из разного количества мин (от 5 до 30), располагаются в полосе минирования глубиной 150–200 м на неравных расстояниях друг от друга (от 10 до 18 м). В формулярах минных полей фиксируется не положение каждой мины, а только примерные границы очага с указанием количества мин в нем. Из нескольких полос минирования на танкоопасных направлениях создаются минные рубежи глубиной 2–3 км. Промежутки между полосами минирования также заполняются очагами мин, но расположенными более редко — в 200–300 м один от другого.
Проведенные сборы оказали положительное влияние на дальнейшую работу инженерных войск фронта.
Активно готовясь к наступлению, войска Северо-Кавказского фронта одновременно укрепляли свою оборону. Большие работы были проведены по совершенствованию в инженерном отношении позиций, занятых войсками, и по строительству в глубине обороны тыловых армейских оборонительных полос.
Наряду со строительством оборонительных сооружений, число которых к 1 июля на рубежах фронта достигло [129] огромной цифры — 25780, создавались мощные заграждения как на переднем крае, так и в глубине обороны. Из табл. 7 видно, какая большая работа была проделана инженерными частями по усилению обороноспособности войск заграждениями.
Таблица 7
Несомненный интерес представляют заградительные работы, проведенные перед тыловым армейским рубежом 9-й армии. Передний край этого рубежа примыкал к низменности, среди которой на возвышенных местах, как островки, располагались несколько станиц и отдельных рощ, соединенных между собой узкими лентами дорог, проходящих по небольшим насыпям. Многочисленные оросительные каналы и ерики в разных направлениях пересекали эту низменность. В мирное время здесь были рисовые поля.
Характер местности подсказывал возможность создания в этом районе мощного водного заграждения. Штаб инженерных войск фронта провел детальную рекогносцировку района и разработал проект затопления полосы вдоль магистрального Черноерковского канала шириной 2–3 км и длиной около 30 км. В последних числах июня, после утверждения проекта Военным советом Северо-Кавказского фронта, инженерные части приступили к работе. Для затопления необходимо было сбросить огромные массы воды из Тщикского водохранилища по рекам Кубани и Протоке в оросительную систему. На Черноерковском канале для регулирования подачи воды в различные места затопляемой площади 6-я гидротехническая рота построила пять водорегулирующих плотин общей длиной около 100 м. Для [130] выпуска воды из каналов и ериков были проделаны многочисленные прокопы со стенками, укрепленными фашинами. Эти прокопы закрывались специальными заслонками. Одновременно был произведен ремонт всей системы обвалования каналов, чтобы вода нигде не могла прорвать насыпь.
Когда все эти подготовительные работы, выполнявшиеся двумя инженерными батальонами и тремя ротами полевого водоснабжения, были закончены, начался сброс воды из Тщикского водохранилища. Ежедневно в зону затопления поступало 1,5 млн. куб. м воды, и к началу августа весь намеченный район был затоплен.
Чтобы не причинить вреда переправам и мостам через реки и каналы на всем пути от водохранилища до зоны затопления (примерно около 200 км) и не допустить даже временного затопления участков дорог, которыми пользовались войска 9-й армии, требовалась четкая, слаженная работа многочисленных водомерных постов, расставленных на пути движения воды, и своевременная регулировка шлюзов водохранилища.
Проведенное затопление местности в сочетании с созданием опорных пунктов в станицах, расположенных в зоне затопления, и с подготовкой к минированию всех незатопленных путей сообщения прочно прикрыло одно из возможных оперативных направлений контрнаступления противника. Одновременно это позволило уменьшить количество наших войск в этом районе и усилить войска на направлении главного удара в готовившейся наступательной операции.
К этому же периоду относится начало сплошного разминирования районов Северного Кавказа, освобожденных от оккупантов, что имело важное значение для восстановления экономики района. Специальные формирования инженерных войск, широко привлекая местное население для выявления минных полей и боеприпасов, начав свою работу от берегов Терека, продвигались на запад, ведя работу широким фронтом. К 1 июня было уже снято и обезврежено более 300 тыс. противотанковых и противопехотных мин и уничтожено свыше полумиллиона неразорвавшихся снарядов и авиабомб, фугасов и взрывных сюрпризов.
Специальные инженерные части за это время проделали большую работу по восстановлению разрушенного фашистами при отступлении водоснабжения городов и железнодорожных станций (табл. 8). [131]
Таблица 8
23 августа 1943 г. разгромом немецко-фашистских войск закончилось одно из самых крупных сражений Великой Отечественной войны — Курская битва. Победоносные советские войска освободили Орел и Белгород и, штурмом овладев Харьковом, устремились к Днепру. Южнее войска Южного фронта прорвали оборону противника на р. Миус, очистили от оккупантов Донецкий бассейн и вышли к р. Молочной. Настал благоприятный момент для ликвидации группировки врага на Таманском полуострове. В войсках Северо-Кавказского фронта шли последние приготовления к прорыву «Голубой линии».
Июльские и августовские бои в полосе 56-й армии показали, что прорвать оборону врага в центре «Голубой линии» будет крайне трудно, тем более что гитлеровцы, ожидавшие нового наступления советских войск именно здесь, продолжали укреплять в инженерном отношении центральный участок позиции и держали на нем наиболее сильную группировку войск. Вместе с тем заболоченная местность на левом крыле «Голубой линии», а также горный рельеф на ее правом крыле препятствовали развертыванию на этих направлениях крупных масс артиллерии и танков, необходимых для обеспечения прорыва заблаговременно укрепленных позиций.
Наиболее выгодным направлением для нанесения главного удара являлся район Новороссийска. Освободить Новороссийск было нелегко, но в то же время овладение этим районом решало судьбу всей «Голубой линии», так как ставило обороняющиеся на ней войска под угрозу окружения. [132]
Большое значение имело также то обстоятельство, что близость моря позволяла командованию эффективно использовать в операции силы Черноморского флота. Кроме того, можно было рассчитывать, что этот удар явится полной неожиданностью для противника, считавшего новороссийский узел своей обороны наименее уязвимым из всей позиции.
Эти соображения легли в основу плана Новороссийско-Таманской операции войск Северо-Кавказского фронта, завершившей освобождение Кавказа от немецко-фашистских захватчиков.
Прорыв обороны в районе Новороссийска возлагался на войска 18-й армии. Они должны были нанести сходящиеся удары восточнее и западнее (с плацдарма Мысхако) Новороссийска и при поддержке морского десанта, высаживаемого в Новороссийском порту, окружить и ликвидировать новороссийскую группировку врага. Днем позже в наступление переходили войска правого крыла фронта, нанося удар на станицу Варениковскую и город Темрюк, а затем и войска центрального участка.
18-й армии и флоту предстояло решить трудную боевую задачу, от успешного выполнения которой зависел исход всей операции.
Оставленный нашими войсками в ноябре 1942 г. Новороссийск был одним из наиболее укрепленных районов правого крыла «Голубой линии», оборону которого противник совершенствовал почти в течение года. Узкий проход между морем и горами южнее города длиной около 3 км и шириной от 0,5 до 1 км, выводящий к поселку Мефодиевскому на восточной окраине Новороссийска, являлся единственным путем к городу для соединений 18-й армии, наступавших вдоль восточного берега Цемесской бухты. Эту горловину противник заполнил густой сетью оборонительных сооружений, минных полей и проволочных заграждений. Прорвавшись через нее, наступающий вновь наталкивался на три линии траншей с многочисленными дотами, непосредственно прикрывавшими восточную часть Новороссийска. Вдоль всей набережной в каменных зданиях и портовых сооружениях, приспособленных для обороны, были установлены пулеметы, минометы и орудия, державшие бухту под сильным многослойным огнем. Вход в порт прикрывался боковыми заграждениями и минными полями. Все пристани и выходы на берег в порту и на городских набережных были сплошь минированы. Внутри города, [133] спускающегося к морю амфитеатром, в крупных каменных жилых зданиях и корпусах промышленных предприятий гитлеровцы оборудовали опорные пункты. Стены и перекрытия зданий, занятых огневыми средствами, они усилили бетонной и кирпичной кладкой, а подвалы использовали в качестве убежищ. Все крупные здания, не занятые для обороны, фашисты минировали и впоследствии, в ходе уличных боев, взрывали их, чтобы создать дополнительные, неожиданно возникающие преграды нашим штурмующим войскам. При помощи управляемых мин был, например, взорван целый городской квартал в южной части Новороссийска. Западную окраину города со стороны мысхакского плацдарма гитлеровцы прикрыли пятью линиями траншей и проволочными заграждениями в 7 рядов кольев. Так же прочно были прикрыты подступы к Новороссийску со стороны горы Сахарная Голова, перевалов Неберджаевский и Маркотх. Здесь также было возведено большое количество дотов и искусственных заграждений. Высоты, окружающие город, противник превратил в опорные пункты, разместив на них многочисленные артиллерийские и минометные батареи, державшие под огнем все районы и окраины города.
Наши войска деятельно готовились к штурму Новороссийска. Еще с 16 августа артиллерия армии начала планомерное разрушение оборонительных сооружений противника и уничтожила к началу штурма около 100 дотов и дзотов и несколько десятков блиндажей.
Большое внимание уделялось инженерной подготовке войск. В каждом соединении были созданы отряды разграждения и отряды закрепления захваченных рубежей, а в частях, выделенных для прорыва, еще и штурмовые группы. Со всеми стрелковыми подразделениями проводились занятия по программе, включавшей такие вопросы саперного дела, как обнаружение мин и их обезвреживание, способы преодоления заграждений (в частности, переход по минированному участку с помощью перекидных щитов) и т. д. Особенно тщательно проводилась инженерная подготовка личного состава подразделений морского десанта. На специально построенном в прибрежной полосе инженерном полигоне они тренировались в высадке на берег, в преодолении минных и проволочных заграждений и в инженерном закреплении местности. Все десантные отряды были полностью обеспечены инженерным имуществом и необходимыми материалами. [134]
За двое суток до начала наступления войсковые и армейские саперы проделали перед передним краем обороны 45 проходов в проволочных заграждениях и 140 проходов в минных полях.
Все было готово к прорыву.
9 сентября с наступлением темноты в Геленджике и Кабардинке началась посадка на плавсредства личного состава и погрузка вооружения и боеприпасов первого эшелона десанта. В 22 час десантные отряды под прикрытием истребительной авиации вышли в море. При переходе десант противником не был обнаружен и в 2 час 45 мин 10 сентября подошел к исходной линии. Тотчас началась артиллерийская подготовка высадки. Около тысячи орудий громили позиции противника. Гитлеровцы были захвачены врасплох, но вскоре, оправившись, открыли ответный огонь из 40 артиллерийских батарей и большого числа шестиствольных минометов. От зажженных огнем нашей артиллерии домов в городе начались пожары; дым от них закрыл акваторию порта, маскируя высадку, но в то же время затруднил ориентировку, так что часть судов не сумела выйти в заданные районы.
Вслед за артиллерийской подготовкой катера группы прорыва ворвались в порт и нанесли торпедные удары по укреплениям противника, уничтожив и повредив около 30 дотов и дзотов, расположенных непосредственно у воды.
К 3 часам рейдовые катера высадили на западный и восточный молы автоматчиков, которые стремительным ударом очистили молы от противника и уничтожили боносетевые заграждения между молами, открыв десантным судам проход к берегу. Эти узкие ворота в порт, ширина которых не превышала 80 м, простреливались противником с обеих сторон огнем всех видов.
Первыми прорвались в эти ворота и начали высадку в порту моряки 393-го отдельного батальона морской пехоты под командованием капитан-лейтенанта В. А. Ботылева; вскоре за ними высадились и основные силы первого эшелона десанта. Еще на подходах к причалам морякам начали попадаться минно-взрывные заграждения, а дальше приходилось преодолевать сплошное минное поле, в которое гитлеровцы превратили всю прибрежную полосу. Десантники, хорошо обученные приемам обезвреживания мин и оснащенные средствами преодоления минных полей, умело прокладывали себе путь и стремительно продвигались вперед. К 6 час 45 мин батальон под командованием [135] капитан-лейтенанта Ботылева уже овладел вокзалом и несколькими крупными зданиями на набережной. Эти здания в течение последующих 5 дней являлись основными опорными пунктами десанта. Укрепившись в них, моряки отбили 28 ожесточенных атак гитлеровцев, в которых участвовали танки и самоходные орудия.
Одновременно с высадкой морского десанта в наступление перешли части 18-й армии (восточнее Новороссийска) и войска, находившиеся на мысхакском плацдарме. После трехдневных упорных боев оборона противника восточнее Новороссийска была прорвана, и наши части завязали уличные бои в городе.
С первых же часов уличных боев начала ощущаться острая потребность в танковой поддержке. Каменные здания были неуязвимы для стрелкового оружия, выкатывание же орудий средних и тяжелых калибров для стрельбы прямой наводкой приводило к большим потерям. По улицам, сплошь простреливаемым пулеметным и минометным огнем, могли пройти только танки. Но для того чтобы ввести их в бой, нужно было преодолеть балку Камышовую шириной 4 м и глубиной свыше 6 м с отвесными берегами; мост через эту балку был разрушен противником. Балка простреливалась продольным огнем с горы Сахарная Голова, и попытки построить через нее мост были безуспешны.
Прибывший в этот район начальник инженерных войск 18-й армии полковник Е. М. Журин, оценив положение, принял единственно возможное в создавшихся условиях решение — сделать каменно-земляную перемычку через балку. Дно балки покрывали крупные камни и обломки скалы; саперы начали подтаскивать их к месту постройки перемычки. Это была трудная и опасная работа. Пользуясь неровностями дна балки и укрываясь за каменными глыбами, саперы 383-го инженерного батальона камень за камнем выкладывали тело перемычки. Материала становилось все меньше, его приходилось подтаскивать издалека, а противник открывал огонь буквально по каждому человеку, показавшемуся из-за укрытия. К исходу дня саперы закончили строительство перемычки. Хотя она имела посредине довольно большую впадину, путь для танков в город был открыт.
Первая попытка танкистов в ночь на 11 сентября преодолеть балку не удалась. Противник, обнаружив подошедшие танки, открыл по ним сильный артиллерийский и минометный огонь. Два танка были подбиты, а третий, ослепленный [136] разрывами, не попав на перемычку, завалился в балку. На следующую ночь была предпринята вторая попытка форсировать балку. Головной танк, встреченный шквальным огнем, попал на перемычку только одной гусеницей и, завалившись, загородил дорогу другим танкам. Усилиями саперов и экипажа танка его удалось вытащить. Частично разрушенная перемычка была вновь восстановлена. К 15 час 12 сентября по ней удалось пропустить два танка KB, один танк Т-34 и два самоходных орудия, а к 18 час в тот же день вся танковая группа уже принимала участие в уличных боях.
Об ожесточенности) уличных боев, развернувшихся в Новороссийске, яркое представление дает многодневный штурм одного из зданий, названного нашими солдатами «Красным домом».
«Красный дом» являлся наиболее серьезным очагом сопротивления противника в районе клуба. Это трехэтажное кирпичное здание, возвышаясь над другими постройками, давало противнику возможность держать под огнем станковых пулеметов, установленных на всех трех этажах, прилегающие улицы и ближние подступы к дому. Рядом с «Красным домом» находилось двухэтажное каменное здание, а несколько позади него — деревянный пакгауз.
В первый же день высадки морского десанта этот опорный пункт гитлеровцев, сильно мешавший своим огнем действиям десанта, был атакован моряками из отряда капитан-лейтенанта Ботылева, но безуспешно. Подойти к дому на расстояние броска гранаты было невозможно, гранатометов в отряде не было. Вызывать же огонь своей артиллерии моряки не рискнули, опасаясь нанести ущерб своим боевым порядкам.
Атаки опорного пункта возобновились с новой силой, когда в этот район вышли стрелковые части, наступавшие со стороны поселка Мефодиевского. Подразделения 290-го стрелкового полка НКВД начали штурм «Красного дома» одновременно с трех сторон при поддержке противотанковых орудий, но все их атаки были отбиты сильным пулеметным огнем противника.
Тогда по предложению группы саперов 174-го инженерного батальона{16}, приданной полку, было принято решение [137] сначала проникнуть в соседний двухэтажный дом, не занятый противником, а затем уже искать способ захватить «Красный дом». Подходы к двухэтажному дому враг также держал под пулеметным огнем, но в него можно было проникнуть из пакгауза, проделав подкоп под слежавшимся строительным мусором, заполнявшим промежуток между домом и пакгаузом. К этой работе и приступили саперы. Сделав подкоп, они незаметно проникли в дом, внимательно его обследовали и, как и ожидали, обнаружили канализационный коллектор, идущий в сторону «Красного дома». Коллектор не был ни завален, ни минирован; очевидно, противник не знал о его существовании. Диаметр коллектора оказался вполне достаточным, чтобы по нему мог проползти человек. Проведенная саперами разведка показала, что коллектор действительно выходит к «Красному дому» и что через него можно попасть в его подвальный этаж. Пока саперы проделывали выход из коллектора в подвал «Красного дома», стрелковые подразделения вели на поверхности демонстративные атаки, отвлекая вражеский гарнизон. Вскоре работа была закончена. Стрелки, проникшие в подвал через коллектор, неожиданно для врага ворвались в первый этаж «Красного дома» и завязали в нем рукопашный бой. Но враг не сдавался и, отступив на второй этаж, продолжал упорное сопротивление. Пробив в полу отверстия, фашисты начали забрасывать наших солдат гранатами. Бой в доме затягивался. Только подошедшие танки помогли стрелкам полностью овладеть этим крупным очагом сопротивления гитлеровцев. Враг оставил в «Красном доме» свыше 50 трупов.
На шестой день уличных боев войска, наступавшие с запада, со стороны Станички, прорвали оборону противника и ворвались в город, соединившись с войсками, наступавшими с востока. А к 10 час 16 сентября Новороссийск — крупнейший город и порт на Черном море — был полностью очищен от врага.
В боях за Новороссийск большую роль сыграли созданные в войсковых соединениях из состава войсковых и армейских саперов отряды разграждения. Они придавались каждому стрелковому батальону и имели в своем составе 15 опытных минеров под командованием офицера. Отряды были оснащены 12 удлиненными и 9 сосредоточенными зарядами, 60 кг тола в 200-граммовых шашках, 12 парами ножниц для резки проволоки, 9 кошками с веревками для стаскивания мин, 12 щупами и ножами. Кроме того, каждый [138] отряд имел по 6 перекидных щитов для преодоления минированных участков и набор указок с надписями «Мины», «Проход». Действия этих отрядов были весьма эффективны и способствовали успешному продвижению атакующих войск.
Ввиду массового минирования городских кварталов, примененного гитлеровцами в Новороссийске, и огромного количества снарядов, мин и авиабомб, выпущенных обеими сторонами в ходе боев за город, необходимо было быстро разминировать и очистить улицы, дворы и постройки от большого количества неразорвавшихся боеприпасов.
Подготовка к этому важному мероприятию началась еще до перехода войск в наступление. Для разминирования города были выделены подразделения 13-й инженерной бригады, с которыми проводились специальные занятия. При этом много внимания уделялось тренировке саперов в розыске мин замедленного действия, в распознавании мин-сюрпризов и обезвреживании мин, поставленных с элементом неизвлекаемости. Для руководства работами был создан штаб по разминированию, состоявший из начальника штаба и восьми его помощников (офицеров-минеров). Тщательно изучив план города, опросив бывавших в нем граждан и использовав сведения, полученные от военнопленных, штаб разработал детальный план разминирования города. Вся территория города и его пригородов была разделена на восемь участков, каждый из которых был закреплен за выделенными для разминирования подразделениями; подразделениям указаны границы участков, наиболее важные объекты и ориентировочные сроки окончания работ. Планом предусматривалось создание четырех пунктов сбора заявок от местного населения на проведение разградительных работ. На каждый такой пункт было выделено по 6 минеров для срочного выполнения заявок, не терпящих отлагательства и представляющих непосредственную угрозу для войск и местного населения.
Разминирование города началось на рассвете 16 сентября, когда еще шли бои по уничтожению остатков гитлеровского гарнизона.
В первый день все усилия были направлены на обеспечение беспрепятственного проезда через город войскового транспорта. Надо было убрать с основных магистралей города груды кирпича от обрушенных домов, баррикады, перекрывающие улицы, обезвредить сотни противотанковых и [139] противопехотных мин, неразорвавшиеся бомбы и снаряды. Все это необходимо было сделать быстро и умело, чтобы не создалось перерыва в снабжении войск, преследующих отступающего врага.
Затем отряды разминирования приступили к планомерной очистке города от минных заграждений и от неразорвавшихся боеприпасов. Работы велись двумя эшелонами: первый эшелон производил разведку и обозначение минных заграждений, а двигавшийся за ним второй эшелон — разминирование и уничтожение неразорвавшихся боеприпасов.
По списку, составленному при участии представителей городского комитета ВКП(б) и городского исполкома, была произведена тщательная проверка, в том числе и на мины замедленного действия, пятидесяти одного городского объекта (в основном административных зданий и корпусов промышленных предприятий). На этих объектах было снято 16 фугасов натяжного действия с общим количеством взрывчатого вещества около 5 т. Мин замедленного действия обнаружено не было.
Разминирование закончилось 25 сентября. За это время в городе и на его окраинах были сняты и обезврежены 33291 мина и 129 фугасов, собрано и уничтожено несколько тысяч неразорвавшихся снарядов и авиационных бомб. Штаб по разминированию города организовал выставку минно-подрывной техники противника, обнаруженной при разминировании; при ней были открыты краткосрочные курсы по подготовке минеров из местных жителей для обезвреживания мин в случае их обнаружения после ухода войск.
Наступление войск Северо-Кавказского фронта на левофланговый участок «Голубой линии» началось спустя сутки после высадки в Новороссийском порту морского десанта. По наведенным саперами штурмовым мостам пехота ночью форсировала канал Курку, пробираясь вброд, а кое-где и вплавь по прилегающим к каналу плавням. Противник не устоял перед натиском советской пехоты и начал отходить. Упорные бои развернулись к западу от Курки на узких полосах земли, разделенных многочисленными лиманами. Наступавшие здесь войска 9-й армии широко применяли выброску по лиманам в тыл врага десантов на саперных деревянных лодках (СДЛ). К обеспечению десанта привлекались иногда и понтонные подразделения, а также парки МДПА-3.
14 сентября на центральном участке фронта в наступление [140] перешли войска 56-й армии. Пехота, сопровождаемая танками, ворвалась в первую траншею противника, но сильный артиллерийско-минометный огонь и исключительно плотное минирование местности связали маневр танковых подразделений, и противнику удалось отсечь их от пехоты. Не поддерживаемая танками пехота не смогла развить успех и отошла. Двое суток артиллерия и авиация вели огонь по переднему краю обороны врага, разрушая оборонительные сооружения и делая проходы в минных полях и проволочных заграждениях. Сопротивление гитлеровцев в связи с угрожающей обстановкой, сложившейся для них под Новороссийском, ослабевало. 16 сентября соединения 56-й армии возобновили наступление, и на этот раз центральный участок «Голубой линии» был прорван на всю глубину. Введенная в прорыв 63-я танковая бригада к исходу дня достигла реки Псиф намного западнее «Голубой линии». Сопротивление немецко-фашистских войск по всей «Голубой линии» было сломлено. Армии Северо-Кавказского фронта перешли к преследованию врага, спешно отводившего свои войска в западную часть Таманского полуострова.
Стремясь сохранить остатки 17-й армии и обеспечить их переправу через Керченский пролив в Крым, немецко-фашистское командование пыталось сдержать наши войска на промежуточных рубежах. Хотя оборона на этих рубежах была организована противником поспешно, все же для ее преодоления потребовалось больше двух суток напряженных боев.
С сильными промежуточными оборонительными рубежами встретились и войска 18-й армии после освобождения Новороссийска. Особенно ожесточенно сопротивлялись фашисты на подступах к Анапе. Здесь на одном из перевалов немцы создали мощный узел обороны. Крутые подъемы, густые заросли дуба и зыбкая почва оползней и обвалов, представлявшие собой естественные препятствия, были усилены минными полями, завалами и колючей проволокой. Многочисленные доты фланкировали заграждения и естественные преграды. Но уже ничто не могло остановить наступательного порыва советских войск — пали и эти укрепления. Не дав врагу опомниться, танковые части армии нанесли удар по следующему опорному пункту немцев — станице Раевской и, преодолев последний труднодоступный для танков рубеж, вырвались из гор Западного Кавказа на Кубанскую равнину. [141]
Организуя оборону на равнине, немецко-фашистские войска избегали резко выделяющихся гребней и высот и обычно строили оборону по малоприметным холмам, стремясь таким выбором позиций ввести наши войска в заблуждение. Иногда это им удавалось. Так было, например, на Бугазском промежуточном рубеже. Этот рубеж, включавший горы Макотру и Поливадину, а также ряд высот, возвышался над лиманом Бугазским и косой того же названия, обеспечивая отличный обзор и обстрел впереди лежащей местности на много километров. В 1942 г. советские войска перед отходом оборудовали на этом рубеже отсечную позицию с хорошо развитой системой инженерных заграждений и оборонительных сооружений. У наших командиров были все основания предполагать, что противник воспользуется этой по существу готовой позицией, дополнив ее некоторым количеством новых сооружений. Сильное огневое сопротивление, оказанное гитлеровцами нашим войскам, выдвигавшимся по косе Бугазской, превратило эту догадку в уверенность. И когда артиллерия и авиация получили задачу подавить систему огня противника, они обрушили всю мощь своих ударов именно туда, где были наши прежние позиции. Однако, как только пехота поднялась в атаку, противник встретил ее огнем прежней силы. Атака наших войск захлебнулась. Лишь на четвертый день удалось сбить врага с Бугазского рубежа. И тогда обнаружилось, что основные огневые средства противника располагались не на высотах и не по склонам гор Макотры и Поливадины, а внизу, у их подошвы. Хорошо примененные к местности вновь построенные оборонительные сооружения не были обнаружены нашей наземной и воздушной разведкой, и, таким образом, вся сила огня артиллерии и авиационных ударов оказалась направленной на не занятые войсками заброшенные позиции.
Но никакие уловки не спасли гитлеровцев. Войска фронта взламывали оборону врага на промежуточных рубежах и продолжали развивать наступление. В конце сентября войска 56-й армии форсировали р. Старую Кубань и стремительно продвигались к Керченскому проливу.
Гитлеровцы делали отчаянные попытки задержать наше наступление. Они минировали большие участки местности, все время увеличивая плотность минирования, которая, например, на подступах к Анапе достигла 2,5 тыс. мин на 1 км фронта. Враг изощрялся в применении новых приемов минирования, стремясь поставить наших саперов в наиболее [142] трудные условия, задержать их работу, сделать ее еще более опасной. Немцы применяли двух — и трехъярусное минирование при самых разнообразных комбинациях мин и стандартных зарядов. Например, сверху под маскирующим слоем устанавливался стандартный заряд весом 5 кг с взрывателем натяжного действия, от которого шел шнур к ручке мины Т-35, расположенной ниже заряда примерно на 10 см. Мина в свою очередь соединялась с другим стандартным зарядом, помещенным под ней. Обезвреживать установленные таким способом заряды и мины было чрезвычайно трудно и опасно. Потребовалось все искусство наших саперов, чтобы быстро и без потерь производить разградительные работы в этих условиях.
Особое внимание гитлеровцы уделяли минированию дорог. Здесь также применялись различные приемы. На некоторых участках под углом к оси дороги устанавливалось по 6–9 мин на расстоянии 2,5 м одна от другой; на других участках мины устанавливались одна за другой то в правой, то в левой колее дороги. На развилках дорог, на въездах в населенные пункты и в других подобных местах гитлеровцы часто ставили две — три плохо замаскированные мины, а рядом — целые очаги тщательно укрытых мин.
Наряду с минированием местности противник применял крупные разрушения полотна дорог и дорожных сооружений. Например, на одной из дорог была сделана воронка глубиной 15 м и диаметром около 40 м. Она образовалась в результате взрыва заряда, заложенного глубоко под землей; к месту его заложения была специально проделана минная галерея.
Стремясь произвести как можно больше разрушений и нанести ущерб советским войскам, штаб 17-й немецкой армии издал специальную инструкцию «О мерах и способах разрушений». В этой инструкции указывалось, что наиболее действенным способом задержать наступление советских войск является минирование местности различного рода минами. «Русские — мастера в отношении обезвреживания мин и фугасов», — предупреждала инструкция немецких солдат и советовала им проявлять как можно больше изобретательности и особо тщательно маскировать мины. Инструкция заканчивалась рядом примеров, показывавших, как и что нужно маскировать, начиная от минирования моста и кончая установкой мины-сюрприза под педалью рояля, стоящего в доме. [143]
О масштабе заградительных работ, проведенных немцами на этом этапе битвы за Кавказ, наглядно свидетельствуют данные, полученные от наших саперов. За 10 дней наступления, с 10 по 20 сентября, инженерные части Северо-Кавказского фронта сняли свыше 200 тыс. противотанковых и противопехотных мин, установленных противником, и более 5 тыс. различных фугасов и мин-сюрпризов. За этот же период было снято 10 мин замедленного действия. Пять из них были установлены в жилых домах станицы Верхне-Баканской, каждая по 100 кг взрывчатого вещества, со сроками оставшегося замедления от 6 суток до 30 минут. Две мины с зарядами по 1200 кг взрывчатого вещества были обнаружены в Анапе в административных зданиях. С остатком замедления в 30 и 55 минут были сняты две мины с 300 и 450 кг взрывчатого вещества в пещере бывшей каменоломни в районе станицы Нижне-Баканской. Одна мина замедленного действия была обнаружена под полотном дороги на глубине 1 м, причем до взрыва ее оставалось 13 час 20 мин.
Эти данные наглядно свидетельствуют о четкой и умелой работе специальных групп разведки на мины замедленного действия, своевременно обнаруживших все мины, установленные противником в самых разнообразных условиях. Чем дальше продвигались наши войска на запад, чем ближе они подходили к Керченскому проливу, тем ожесточеннее становилось сопротивление врага. На узких промежутках между лиманами ему удавалось создавать высокие тактические плотности. Например, между Ахтанизовским и Кизилташским лиманами на фронте 25 км противник сосредоточил пять пехотных дивизий. Этот рубеж, наспех оборудованный легкими полевыми оборонительными постройками, был прикрыт большим числом минных полей. Более 60 тыс. мин сняли наши саперы на этом участке фронта, имевшем плотность минирования более 2,5 тыс. мин на 1 км.
Крупный узел обороны противник создал в районе города Темрюка, подступы к которому с востока и юга были почти сплошь прикрыты лиманами и плавнями. Советская пехота, мелкими группами преодолевая плавни и накапливаясь на ближних подступах к городу, после ожесточенного боя при содействии морского десанта, высадившегося восточнее города, 27 сентября очистила Темрюк от фашистских захватчиков.
3 октября ранним утром части 18-й армии ворвались в Тамань. Остатки таманской группировки врага оказались [144] загнанными в северо-западный угол Таманского полуострова. Но и здесь, сосредоточив на узком перешейке между Таманским заливом и Ахтанизовским лиманом шириной всего 7–8 км до трех пехотных дивизий, противник вновь пытался сдержать наши войска.
7 октября советские воины ворвались в станицу Голубицкую и захватили пристань Пересыпь у гирла Ахтанизовского лимана. Остались последние опорные пункты гитлеровцев — Кучугуры, станицы Фонталовокая и Татарская. Выбитый и из этих пунктов, противник отошел, продолжая оказывать сопротивление, на узкую полоску косы Чушки. 9 октября был прорван последний рубеж, прикрывавший доступ к косе, и войска фронта, заняв кордон Ильича, вышли на берег Керченского пролива.
К 9 час 9 октября Таманский полуостров был полностью очищен от оккупантов. Таманская группировка противника перестала существовать.
Высокие темпы наступления советских войск на Таманском полуострове во многом зависели от состояния дорожной сети и главным образом от своевременного обеспечения войск переправами через такие водные преграды, как р. Кубань, гирло Ахтанизовского лимана и другие. Противник, как правило, разрушал при отступлении все мосты независимо от их длины и грузоподъемности. Поэтому от инженерного руководства фронта требовалась четкая организация дорожно-мостового обеспечения операции. Инженерные силы были распределены следующим образом: переправу войск через мелкие реки обеспечивали войсковые саперы, главным образом путем устройства объездов и оборудования бродов; на постройку и наводку мостов через крупные водные преграды были нацелены все понтонно-мостовые батальоны, имевшиеся в распоряжении фронта.
В табл. 9 приводится выписка из плана инженерного обеспечения Новороссийско-Т-аманокой операции, показывающая распределение понтонно-мостовых батальонов по основным задачам.
Принятая организация дорожно-мостовых работ положительно сказалась на инженерном обеспечении боевых действий и позволила без задержек переправлять войска через крупные и мелкие водные преграды.
Таблица 9 (стр. 145)
Четырнадцать наплавных мостов общей длиной свыше 700 м и шестнадцать паромных переправ навели понтонеры во время сентябрьских боев на Таманском полуострове. При выполнении этих работ понтонеры встречали много трудностей, [145] часто грозивших срывом боевой задачи. Так было, например, при содержании моста через гирло Ахтанизовского лимана 37-м понтонно-мостовым батальоном.
По 90-метровому мосту, наведенному из имущества парка Н2П, шел непрерывный поток войск. Течение в сторону моря было небольшое, и мост, правильно заякоренный, обеспечивал пропуск всех видов грузов. Но к ночи южный ветер неожиданно сменился на северный и резко усилился. Ветер погнал из моря в лиман огромные массы воды — река изменила течение. Уровень воды в гирле буквально в течение нескольких минут поднялся на 70 см и продолжал все время повышаться. Низовые якоря не выдержали и поползли, несколько канатов лопнуло, мост начало выгибать дугой. Только распорядительность командира батальона, находившегося в это время в районе моста и возглавившего аварийные работы, а также четкая, слаженная работа понтонеров, отлично знающих свое дело, спасли мост. Прерванное не более чем на полчаса движение было восстановлено. Мост был одинаково прочно заякорен как с низовой, так и с верховой стороны и теперь уже был подготовлен ко всяким случайностям.
* * *
Девять месяцев продолжались наступательные действия войск Северо-Кавказского фронта. За этот период войска фронта продвинулись с боями почти на 800 км, освободили от немецко-фашистских захватчиков огромную территорию примерно в 200 тыс. кв. км. [146]
Победа советских войск в боях за Кавказ была достигнута благодаря мудрому руководству Коммунистической партии, мужеству, храбрости и героическим подвигам советских воинов, а также самоотверженному труду тружеников тыла.
Большой вклад в общее дело изгнания оккупантов внесли и инженерные войска Северо-Кавказского фронта.
936 построенных и восстановленных мостов общей длиной свыше 23,5 км, 256 км проложенных новых дорог и колонных путей, свыше 2 тыс. км отремонтированных дорог — таков итог дорожно-мостовых работ, выполненных инженерными войсками.
300 тыс. противотанковых и противопехотных мин, установленных при закреплении местности, освобожденной от врага, и более 474 тыс. снятых и обезвреженных мин противника — таков объем заградительных и разградительных работ, произведенных инженерными войсками фронта.
Более 460 макетов танков, орудий и самолетов построили маскировочные подразделения инженерных войск при организации ложных районов сосредоточения с целью обмана противника.
Крупные работы выполнили специальные инженерные части для обеспечения войск водой и восстановления пунктов водоснабжения и электростанций в освобожденных от врага районах.
Совместно со стрелковыми подразделениями и местным населением инженерные части построили около 1,5 тыс. км оборонительных рубежей, на которых было возведено более 25 тыс. различных оборонительных сооружений, свыше 1050 км ходов сообщения и около 100 км земляных противотанковых заграждений (рвов, эскарпов и контрэскарпов).
Все перечисленные работы приходилось выполнять в самых разнообразных географических и климатических условиях — начиная от высокогорных районов и кончая болотистыми плавнями, в жару и в зимнюю стужу.
И везде, где бы ни работали воины инженерных частей фронта, они проявляли беззаветный героизм, часто жертвуя собой во имя Родины, для достижения победы над врагом.
Были большие трудности, а иногда и неудачи. Чаще всего они вызывались недостаточным техническим оснащением инженерных войск, которое в то время отставало от развития боевой техники. Именно эта причина вынуждала саперов, не имевших никакой защиты от пуль и снарядов, находиться во время боя на броне танков и обеспечивать [147] преодоление ими минных заграждений, установленных противником. По этой же причине инженерные войска не всегда могли восстанавливать разрушенные дороги и строить новые в таком темпе, какой требовался для нормального развития боевых действий войск.
Однако, несмотря на несовершенство технического оснащения, инженерные войска Северо-Кавказского фронта успешно выдержали испытание по инженерному обеспечению боевых действий войск во втором, наступательном периоде битвы за Кавказ. Об этом свидетельствуют приведенные выше итоговые данные о выполненных за девять месяцев 1943 г. инженерных работах, а также оценка их боевой работы как командованием фронта, так и Ставкой Верховного Главнокомандования. Многие инженерные части Северо-Кавказского фронта получили награды за успешное выполнение боевых задач в боях на Кавказе. Лишь за Новороссийско-Таманскую операцию, завершившую разгром врага, были отмечены наградами три батальона: 174-й инженерный, удостоенный наименования Темрюкского; 35-й понтонно-мостовой, получивший почетное наименование Таманского, и 97-й минно-инженерный, награжденный орденом Красного Знамени.
Сотни солдат, сержантов и офицеров инженерных частей были награждены орденами и медалями за мужество, проявленное в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами на Кавказе. [148]
В битве за Кавказ, окончившейся разгромом немецко-фашистских захватчиков, инженерные войска приобрели большой опыт по инженерному обеспечению боевых действий войск в различных условиях местности, времени года и обстановки, который успешно был использован на других фронтах Великой Отечественной войны. В сложных условиях от всего личного состава инженерных частей, действовавших на Кавказе, требовалась инициатива и находчивость, способность, не теряясь в любых условиях обстановки, находить правильные решения. Недостаток, а подчас и полное отсутствие тех или иных видов инженерного имущества и материалов восполнялись использованием местных ресурсов. Необходимые приспособления изготовлялись на месте по эскизам и чертежам изобретателей и рационализаторов из личного состава инженерных частей, деятельность которых всячески поощрялась командованием. Сплоченность, мужество и массовый героизм воинов инженерных частей обеспечили решение сложных инженерных задач.
Однако как бы ни были подготовлены инженерные войска, одни они никогда не смогли бы выполнить всех задач инженерного обеспечения, так как удельный вес саперов в общем составе войск фронта был невелик, а задачи огромны. Именно это обстоятельство выдвинуло требование повысить инженерную подготовку основных родов войск. Необходимо было разгрузить инженерные части от всего того, что войска могли выполнить своими силами, оставив за ними лишь важнейшие задачи инженерного обеспечения, выполнение которых требовало большого опыта и специальной подготовки. [149]
Этот вопрос на Северо-Кавказском фронте был решен правильно и своевременно. Каждый перерыв в боевых действиях использовался для инженерной подготовки родов войск, особенно по вопросам минирования и разминирования. Большой популярностью в войсках фронта пользовались организованные в армиях «подвижные минно-подрывные классы», переезжавшие из части в часть и проводившие наглядное обучение стрелков и артиллеристов основам минно-подрывного дела за короткий срок. В результате такой подготовки в стрелковых частях появились сотни так называемых стрелков-саперов, которые в последующих боях успешно проводили свои подразделения через минные поля противника. Точно так же и артиллеристы научились самостоятельно очищать от мин противника районы своих огневых позиций и прикрывать их минами во время вражеских контратак. Полностью была изжита вредная тенденция, характерная для начального периода войны, наиболее четко определяемая словом «минобоязнь», которая связывала действия войск и влекла за собой излишнюю «саперную опеку». Только танковые части в силу своей специфики нуждались в такой опеке. Задачи инженерного обеспечения их действий в то время еще не были решены и, несмотря на то, что на инженерное сопровождение танков в бою обращалось много внимания и тратилось немало сил, все же оно не было полноценным. Новые образцы инженерной техники, начавшие поступать на вооружение армии в конце войны, позволили найти правильное решение и этого трудного вопроса инженерного обеспечения.
Следует также отметить большую помощь, оказанную войскам местным населением, работавшим на дорогах и рубежах Кавказа. Только с его помощью войска смогли создать прочную оборонительную систему на Северном Кавказе и в короткие сроки преодолеть на дорогах последствия весеннего паводка в 1943 г.
{1} 1 сентября 1942 г. войска Северо-Кавказского фронта были преобразованы в Черноморскую группу и переданы в состав Закавказского фронта.
{2} Северная группа войск Закавказского фронта была создана 8 августа 1942 г.
{3} Во второй половине XVI века для обеспечения экономических и политических связей России с Кавказом московскими воеводами было, начато строительство на Тереке русских поселений — казачьих станиц и «городков», прообразов будущих военных укреплений. Позднее, в тридцатых годах XVIII века, для противодействия иранской экспансии на Восточном Кавказе и продолжающимся набегам крымских татар, поощряемых Турцией, русское правительство основало на Тереке первую крепость — Кизляр, положившую начало Кизлярской укрепленной линии. Немного позднее в 200 км от Кизляра возникло укрепленное селение Моздок. Вначале Моздок был окружен невысокими) земляными валами и засеками; во время войны с Турцией ограда Моздока была усилена и в нем были размещены войска. Одновременна с развитием Моздока были построены еще пять новых укрепленных станиц для связи с Кизляром. Так постепенно создавалась по Тереку Моздокская укрепленная линия. В дальнейшем на всем протяжении от Каспийского до Азовского моря была возведена сплошная оборонительная линия, названная «единой Кавказской укрепленной линией». Она состояла из отдельных фортов и редутов, расположенных в 25–30 км один от другого. На всем протяжении линии через каждые 3–5 км были расположены, кроме того, наблюдательные посты и заставы. В оборонительную систему Кавказской укрепленной линии входили также укрепленные казачьи станицы, из которых наиболее крупные (Владикавказ, Георгиевская, Грозная, Бурная, Внезапная и др.) именовались крепостями. В XIX веке, во время многолетней кавказской войны, в целях закрепления позиции русских войск на Северном Кавказе были сооружены укрепленные линии местного значения — Сунженская, Черноморская, Лабинская, Урупская и др. Все эти укрепления, сыгравшие большую роль в борьбе за Кавказ, после окончания Кавказской войны утратили свое значение и были заброшены.
{4} Огневой противотанковый фугас (ОПТФ) представлял собой устройство, напоминающее камнемет, в котором вместо камней закладывались бутылки с горючей смесью. Этот вид заграждений широко применялся не только в Черноморской, но и в Северной группе войск, особенно в период оборонительного сражения.
{5} С января 1943 г. в командование батальоном вступил капитан П. И. Видман.
{6} Танковые качалки изготовлялись из металлических труб. К раме из труб размером 2 X 3 м вдоль широкой стороны приваривались 3–4 одинаково изогнутые дуги; общая высота всей конструкции составляла примерно 1 м. Вершина выпуклой части конструкции закапывалась в землю на 20–25 см, а выступавшая над землей часть маскировалась подручным материалом. При наезде танка на выступающую часть качалка благодаря наличию дуг опрокидывалась на танк и выбрасывала на него бутылки с горючей смесью, привязанные к тыловой стороне рамы. При ударе о корпус танка бутылки разбивались и горючая смесь воспламенялась, растекаясь по броне.
{7} Начальником инженерных войск 46-й армии в то время был полковник Андреев.
{8} 35-й опмб под командованием майора Б. Д. Номинаса, 37-й опмб под командованием майора В. Я. Григорьева и 85-й опмб под командованием майора Масика.
{9} Начальником инженерных войск Черноморской группы Закавказского фронта был в это время генерал Н. С. Горбачев.
{10} В первых числах февраля 1943 г. распоряжением Ставки Северная и Черноморская группы войск Закавказского фронта были объединены в Северо-Кавказский фронт.
{11} Станичка после окончания Великой Отечественной войны переименована в Куниковку в память командира отряда морской пехоты майора Ц. Л. Куникова, погибшего на Мысхако.
{12} За эту операцию ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
{13} Описание инженерного оборудования «Голубой линии» дано в очерке «Прорыв «Голубой линии».
{14} О боевых действиях 37-й армии и их инженерном обеспечении рассказано в очерке «В прикубанских плавнях».
{15} См. очерк «Бои за станицу Крымскую».
{16} В этот период 174-м инженерным батальоном командовал майор А. М. Попов.
Рис. 2. Оборонительные рубежи в полосе Северной группы войск Закавказского фронта (стр. 18)
Рис. 3. Схема обороны города Грозного (вкладка стр. 18-19)
Рис. 4. Инженерная подготовка обороны на туапсинском направлении (стр. 21)
Рис. 5. Малгобекская оборонительная операция (1–28 сентября 1942 г.) (стр. 32)
Рис. 6. Нальчикская оборонительная операция (25 октября — 12 ноября 1942 г.) (стр. 39)
Рис. 7. Прикрытие Ордженикиджевского направления инженерными заграждениями ( вкладка стр. 44-45)
Рис. 9. Заграждения в центральной части Главного Кавказского хребта (стр. 51)
Рис. 11. Восстановленные мосты на маршруте Нальчик — Пятигорск (вкладка стр. 66-67)
Рис. 13. Наплавной мост через р. Протоку под грузы 16 т( вкладка стр. 76-77)
Рис. 14. Участок маршрута в полосе наступления 56-й армии (стр. 84)
Рис. 15. Инженерное оборудование плацдарма Мысхако войсками десантной группы (стр. 96)
Рис. 16. Схема южной части подземного командного пункта десантной группы войск (стр. 97)
Рис. 17. Крымская позиция и центральный участок «Голубой линии» немецко-фашистских войск (стр. 101)
Рис. 18. Инженерная подготовка наступления частей 37-й армии через плавни (стр. 110)
Рис. 19. Расположение очагов мин по переднему краю (вариант) (стр. 128)
---------------------------
Наименование дорог
Инженерные части, выполнявшие заградительные работы
Протяженность маршрута, км
Плотность заграждений на 1 км маршрута
Виды заграждений
подготовленные к разрушению мосты и железобетонные трубы
перекопы дороги с устройством временных переходов
лесные завалы
дорожные фугасы
минные поля
проволочные заграждения
каменные барьеры и надолбы
Геленджик — Архипо-Осиповка — Туапсе
27-я и 3-я инженерные бригады
125
2,5
64
123
21
55
17
19
18
Туапсе — Хадыженск
13-я инженерная бригада
65
7,0
123
101
52
75
17
81
10
Колонный путь Лазаревское — Рожет
15-й гвардейский батальон минеров
91
1,3
32
13
6
35
25
—
12
Примечание. Общее количество заграждений на всех трех дорогах — 894, средняя плотность — 3,2 единицы на 1 пог. км.
Наступление советских войск и изгнание немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа
Вид работы
Объем работы
Затрата рабочей силы на 1 пог. км, чел.-дней
Примечание
Устройство хворостяной выстилки
33 км
1650
Позднее полностью заменена другими покрытиями
Устройство настила из накатника
29 км
2470
Устройство настила из жердей
2,5 км
2470
Устройство каменной кладки в бревенчатых клетках
1,5 км
1087
Строительство 23 мостов
551 пог. м
Вид оборудования
Общее количество сооружений
Средняя плотность на 1 пог. км фронта
по переднему краю
в глубине обороны
на 1 июля
на 1 августа
на 1 сентября
на 1 июля
на 1 августа
на 1 сентября
на 1 июля
на 1 августа
на 1 сентября
Дзоты противоосколочные
473
500
552
33
41
42
6
7
7
Блиндажи и землянки
1679
1803
1867
—
—
—
—
—
—
Ходы сообщения, км
28,7
31,9
32,5
2,6
2,9
3,0
—
—
—
Проволочные заграждения, км
37,2
42,8
46,0
1,4
2,79
2,79
2,35
2,75
2,78
Противотанковые мины
18539
29109
31845
882
1918
2057
619
1058
1058
Противопехотные мины
23923
37795
41154
1773
2931
3575
481
533
533
Примечание. Плотность ходов сообщения отнесена к 1 пог. км фронта на всю глубину обороны.
Дата
Количество передвижных макетов танков, доставленных в район ложного сосредоточения
Количество неподвижных макетов танков
Количество разобранных неподвижных макетов танков
Изменено положение передвижных макетов танков
22 апреля
3
10
—
—
23 апреля
6
40
—
—
24 апреля
3
20
—
—
25 апреля
6
20
20
—
26 апреля
8
15
15
—
27 апреля
12
20
20
26
28 апреля
2
2
2
20
29 апреля
—
—
—
20
Переправочное имущество
Первый эшелон
Второй эшелон
Резерв
штурмовые батальоны добровольческого отряда
295 сд
389 сд
1-й
2-й
3-й
Плоскодонные лодки
30
90
70
70
25
150
Лодки ДСЛ
25
30
20
15
5
—
Лодки А-3
4
6
6
—
—
9
Понтоны НЛП
7
7
7
2
2
—
Понтоны трофейные
8
8
8
—
—
—
Плавательные костюмы
80
90
70
—
20
—
Инженерное оборудование
Участки «Голубой линии»
левофланговый (71 км)
центральный (32 км)
правофланговый (25 км)
Всего
количество
плотность на 1 км фронта
количество
плотность на 1 км фронта
количество
плотность на 1 км фронта
Закрытые огневые сооружения
178
2,5
263
8,5
136
5,4
577
Минные поля, км
13,5
0,2
16,5
0,5
7,5
0,3
37,5
Проволочные заграждения, км
28
0,4
29
0,9
30
1,2
87
Лесные завалы, км
—
—
1,75
0,05
10
0,4
11,75
Вид заграждения
Установлено
Противотанковые мины
142370
Противопехотные мины
155848
Фугасы
3032
Сюрпризы взрывные
144
Проволочные сети в 2–3 ряда кольев, км
142
Малозаметные проволочные заграждения, пакетов
120
Спирали, пакетов
2664
Лесные завалы, км
36
Характер работы
Артезианские скважины
Шахтные колодцы
Водопроводные системы
Передвижные водопункты
Водопроводные линии, км
Обследовано
155
1628
24
—
—
Восстановлено
75
409
20
—
—
Построено
2
160
—
48
4,7
Понтонно-мостовые батальоны
Парки
Задачи
37-й
Н2П
Обеспечение переправы войск через р. Курку и в дальнейшем через Ахтанизовское гирло у пристани Пересыпь
35-й
Н2П
Обеспечение переправы войск через Кубань в районе г. Темрюк
54-й
ДМП
Обеспечение переправы войск через Кубань в районе станицы Варениковской
19-и
Трофейный парк
Восстановление мостов на маршруте Крымская, Молдаванское, Гастагаевская; в дальнейшем — обеспечение переправы через Старую Кубань и Казачий ерик
97-й
Без парка
Резерв
Обсудить в форуме