Статья Л.И. Амирханова «Как был уничтожен форт «Император Павел I». Часть 1 несомненно является гвоздем номера и сам факт ее появления является знаковым событием в историко-фортификационном сообществе.
Дело в том, что за Леонидом Ильясовичем был страшный грех перед отечественной военно-морской историей – осквернение памяти погибших при попытке потушить горящую мину моряков с крейсера «Аврора», которых он, с какого-то помутнения рассудка, и объявил виновниками катастрофы в двух изданиях популярной брошюры «Форты Кронштадта». Ситуацию усугубило еще и художественное воображение его сообщника (даже не хочу сказать соавтора) Владимира Федоровича Ткаченко, который красочно расписал, как тридцать матросов с «Авроры» высадилась на искусственный остров, разогнав охрану минного склада, состоящую из десяти матросов, чтобы развлечься (забегая вперед замечу, что охрана, как ТЕПЕРЬ пишет Амирханов, была снята со склада некондиционных мин еще в 1921 году, то есть за два года до катастрофы). Это было настоящее глумление над памятью погибших героев, настоящие пляски на костях и все это требовало какого-то отпора. Я сначала попытался мягко и в сугубо частном порядке вразумить старшего коллегу, но в ответ получил истерику и полный разрыв отношений.
Через какое-то время Ткаченко в своей печально известной книге про «Красную Горку» сослался на эти измышления, порекомендовав их читателям, заинтересованным в истории подрыва форта "Павел". Этому безобразию пришлось давать отпор уже на старом фортификэйшне. Я никогда не забуду и никогда не прощу ту ткаченковскую клаку, которая устроила в поддержку этого глумления настоящий кошачий концерт на форуме, что в конечном итоге привело краху этой дискуссионной площадки. Однако это обсуждение не осталось без последствий, и его участникам была предъявлена статья из журнала «Флотомастер», где был опубликован приговор Военного трибунала, в котором подробнейшим образом изложены итоги судебного следствия, не оставлявшие никакого сомнения, что мину на форту подожгли из хулиганских побуждений кочегары с линейного корабля «Парижская коммуна», а авроровцы, прибывшие после начала пожара, действительно пытались эту мину потушить.
http://rufort.info/library/kalinin3/kalinin3.htmlУпрямство Амирханова, который был давно знаком с этими документами, оказалось исключительно велико. Даже в 2011 году, публикуя текст воспоминаний сына главного минера Кронштадтского военного порта, предоставленный правнуком этого самого минера (ответственного, между прочим, и за оставление без охраны склада неликвидных взрывчатых материалов), он сделал лишь оговорку, что содержащаяся в тексте информация о подрыве форта авроровцами, требует проверки, хотя по состоянию на 2011 год ключевые документы, ставящие точку в этом вопросе были уже давно опубликованы и в печати, и в Сети.
И вот, наконец, Леонид Ильясович все же решился разобраться в вопросе по архивным документам более детально и хоть как-то объясниться со своими читателями по этому вопросу. Его можно понять. Как мне напомнил недавно один любитель исторических реконструкций с Карельского перешейка – все мы смертны (хотя я надеюсь простудиться на его похоронах). Соответственно, уйти, оставив ТАКОЙ след в истории, как клевета на погибших героев с «Авроры», для любого более или менее нормального человека – тяжкий моральный груз. И я глубоко удовлетворен, что Леонид Ильясович, пусть и с многочисленными оговорками, решился все же признать: «
Безусловно, что это была ошибка…». Такое признание стоит дорого!
Ткаченко этого бы не сделал никогда…
В статье приводится масса интересной информации – подробная выписка из вахтенного журнала Авроры, а также материалы следствия, проведенного Особым отделом. К сожалению, автор не упоминает приговор Военного трибунала, в котором подводятся итоги уже судебного следствия и в котором, как раз, и описывается полная картина происшествия, не оставляющая каких-либо неясностей. Вместо этого по ходу следствия Леонид Ильясович формулирует вопросы, оставшиеся для него неясными, но на которые есть совершенно очевидные ответы:
1. Что могли увидеть военморы через горловину мины?
Поскольку речь шла о чем-то желтом, то скорее всего залитый туда тринитротолуол (тротил), это как раз твердое вещество желтого цвета.
2. Что могло загореться в мине от попадания туда угольной свечи?Этот самый тротил и загорелся, это горючее вещество, причем горящее без доступа воздуха и достаточно спокойно.
3. Что собой представляла эта угольная японская свеча, которую Гедле назвал патроном?
Пиротехническое осветительное или обогревательное устройство, для сути дела – подробности не так важны, важно, что она устойчиво горела даже при недостатке воздуха и могла поджечь этот самый тротил.
4. От чего мог произойти взрыв мины?Вопрос удивляет своей наивностью. Горение взрывчатого вещества в замкнутом объеме обязательно вызывает повышение давления и переход спокойного горения в детонацию. Возможно, что взрыв был ускорен забрасыванием песка в горловину, поскольку это могло лишь способствовать увеличению давления, так как тротил все равно продолжал гореть и без доступа воздуха. Тем не менее, вряд ли забрасывание песка повлияло хоть на что-то, поскольку в горловину его попадало мало и песок, скорее всего, просто выбрасывало обратно.
5. Была ли возможность потушить огонь в мине?
Эксперты говорят, что была, поскольку интенсивное охлаждение мины водой (или сталкивание ее в холодную воду) резко бы понизило скорость горения и зона горения могла бы заплавится холодным тротилом и горение бы остановилось. Примеры успешного тушения загоревшегося боезапаса при грамотных действиях личного состава имеются.
6. Кто находился во второй шлюпке, уходившей в тот вечер с форта «Павел»?
Кто угодно, но к делу это отношения не имеет, поскольку предварительным и судебным следствием установлено, что взрывы на форту начались именно от мины, подожженной кочегарами с «Парижской коммуны». Там все было на глазах у многих свидетелей.
7. Зачем Борисову [котельный механик, старший на шлюпке с кочегарами «Парижской коммуны» - примечание рецензента]
фотоаппарат малого размера?
Фотоаппараты малого размера (в тогдашнем понимании) были уже к тому времени достаточно широко распространены, фотолюбительство тогда преступлением не считалось, что, кстати, подтверждается тем, что фотоаппарат особисты вернули отцу Борисова, не усмотрев в его наличии признаков шпионства.
8. Откуда у Борисова столько денег (примерно одна месячная зарплата командира линкора)?
Ничего удивительного. Если молодой командир не имел семьи (а это так, поскольку деньги эти вернули его отцу), не имел вредных привычек и большую часть своей жизни проводил на линкоре, то тратить ему особо деньги было некуда, и относительно небольшой их избыток мог и накопится, ничего удивительного и никаких оснований для конспирологии. Во всяком случае, у Особого отдела и Военного трибунала, в отличие от Леонида Ильясовича, наличие такой суммы денег вопросов не вызвало. Изъятые деньги вернули.
9. Могло ли быть уничтожение форта «Павел» заранее спланированной диверсией?Конечно же, нет, поскольку следствие установило достаточно подробную картину происшествия и его непосредственную причину. Кроме того, смысла в подрыве никому особенно не нужного форта и склада мин, не пригодных к использованию, не было, так как не могло причинить какого-то реального ущерба боеспособности флота.
Так что все эти вопросы – это лишь неуклюжая попытка хоть как-то оправдаться за сделанную в свое время чудовищную ошибку, которая не красит автора.
И, тем не менее, лучше запоздалое признание ошибки, пусть даже и с оговорками, чем никакое!
Продолжение следует
