Несколько слов о статье Моисеева в «Технике и снабжении Красной Армии»
Автор подробно анализирует общие принципы организации обороны. Он предлагает заблаговременно создавать т.н. узлы сопротивления, т.е. ГЛУБОКИЕ опорные пункты, поддерживающие друг друга и прикрывающие промежутки фланкирующим огнем. В случае перехода к позиционной борьбе эти узлы обороны должны постепенно раствориться в сплошной траншейной обороне.
Основа обороны по Моисееву - комбинация фланкового огня с препятствиями. Несколько цитат:
«… фланковый огонь наиболее экономичен, являясь более губительным, особенно при задержках (хотя бы и кратковременных) перед линиями заграждений, он психически действует на противника, нанося ему моральные потрясения, зачастую более важные, чем материальные потери (психическое значение искусственных препятствий общеизвестно), он дает экономию в расходовании живой силы, предоставляя возможность выделять значительные резервы для маневра, наконец, самое свойство флангового огня способствует сохранению орудий, его производящих, всегда прикрытых от наблюдения и при желании и от выстрелов с фронта (казематированные полукапониры)».
«Фланкирующий казематированный капонир, сделавшийся по почину профессора Величко неотъемлемой принадлежностью фортов, по видимому, приобретает доминирующее значение, и последние с их нагромождениями дорого стоящих построек отходят на задний план, как сооружения, хотя, может быть, и не утратившие всего своего значения, но и не вполне оправдывающие затраченные на них средства».
Автор приводит мнение французского генерала Ланглуа, причем дважды цитирует его как непреложную истину, выводимую из всего опыта Первой мировой войны: «… сопротивляемость покоится на невидимости и разбросанности многих целей, хотя бы и относительно слабых, и что война заставила признать разбросанную систему лучшей для данного времени, при этом долговременная и полевая фортифкация практически, как бы слились».
Автор выделят несколько типов фланкирующих построек, в том числе и тех, которые мы бы сейчас фланкирующими не назвали:
1) Капониры-блокгаузы с фронтальным и фланковым направлением огня
2) капониры – с секторальным фланковым направлением огня в две стороны
3) полукапониры – казематированные постройки с направлением огня в одну сторону
3) открытые площадки, с направлением огня по сектору до 180 градусов.
Автор указывает, что амбразуры фланкирующих построек должны возвышаться над поверхностью земли не менее, чем на 1,2–1,5 м. В противном случае они будут забросаны землей от близких разрывов снарядов при артподготовке. Автор, однако, не предлагает устройство диамантных ровиков, как метода противодействия такому забрасыванию.
Тем не менее в советских УРах Первого периода строительства (1927–1937 гг.) линии огня пулеметных сооружений буквально придавливали к земле, что было правильно, поскольку тогда злоупотребили постройками фронтального действия и понижение линии огня вело хоть к какому-то улучшению их маскировки, которое частично компенсировало последствия этого злоупотребления. В УРах второго периода строительства (1938–1941 гг.), где перешли к более рациональному сочетанию фронтальных и фланкирующих построек линию огня подняли, как и предписывал Моисеев в 1922–1923 гг.
Автор пишет: «Требование малой площади постройки приводит к применению, по преимуществу, полукапониров, что является наиболее рациональным и в смысле большей легкости приспособления к местности, хотя расчленение капонира на 2 полукапонира обойдется несколько дороже». Этот вывод правилен во всех отношениях, но автор при оценке стоимости в данном случае не учитывает, что лучше примененные к местности постройки фланкирующего действия потребовали бы меньших защитных толщ, и этим можно было бы и компенсировать удорожание, связанное с разделением капониров на две постройки.
Автор указывает, что расположение капониров и полукапониров в первой линии окопов нерационально – их невозможно замаскировать, надо пользовать убежища с площадками. Здесь все правильно, но автор не учел, что использование железобетона дает возможность существенно уменьшить защитные толщи и, соответственно, облегчить возможность замаскировать объект. Кроме того, он в своих проектах все же не до конца понимает сущность машинного огня, городя в своих проектах до четырех пулеметов в одном достаточно узком секторе. Практика показала, что вполне достаточно бывает и одного пулемета, взаимодействующего с соседним сооружением. Ну а сооружения с меньшим числом амбразур по определению будут иметь меньшие габариты и их тоже можно спрятать и в первой линии или вблизи нее. Тем не менее, рекомендацию избегать строительства громоздких сооружений на переднем крае, в целом, верная и была подтверждена практикой Второй мировой войны.
Автор вовсе не отказывается от капониров, как от перволинейных сооружений, но он просто указывает, что капониры надо ставить в тылу первой линии, чтобы эту линию поддержать фланкированием пространства впереди нее. – Все эти рекомендации он выводи по опыту австрийцев, строивших позиции против русского Юго-Западного фронта в Первую мировую войну и указывает, что весь этот опыт немедленно перенимался русскими.
Отмечая трудности при маскировке казематированных сооружений и отчасти препятствий, автор указывает на прием, который использовался немцами и австрийцами – при инженерных работах они оставляли кучи неубранной земли и разобраться, под какой кучей настоящий объект, а где ничего нет - было весьма затруднительно. Таким образом, здесь предвосхищается создание ложных объектов как эффективного способа маскировки.
Автор всячески пропагандирует бетонные площадки для пулеметов и убежища под ними в качестве основной фортификационной формы для сооружений первой линии. И хотя эти сооружения у него выглядят (как и все его проектные предложения) несколько тяжеловесно, но до известной степени он просто предвосхищает немецкие «рингштанды» и рекомендации, которые делались уже по опыту Второй мировой войны.
Автор указывает, что под его руководством была разработана конструкция разборного пулеметного капонира, который широко применялся русскими на Юго-Западном фронте. Он указывает на очевидные преимущества при строительстве сборных сооружений из малых бетонных блоков – скорость возведения, возможность работы в боевой обстановке и т.д. К сожалению, и этот урок, следующий из опыта войны был прочно забыт и даже осмеян некоторыми инженерами-современниками, а к массовому строительству подобных сооружений Красная Армия перешла лишь в ходе войны.
Автор везде предлагает устраивать во всех казематированных постройках своды, совершенно забывая выводы, которые следовали из Березанских и Варшавских опытов – о том, что своды снабженные жесткой противооткольной одеждой при подрыве на их поверхности больших масс взрывчатых веществ выкрашиваются у пят, в то время, как плоские покрытия в этом отношении намного надежнее. Чувствуется, что автор вообще не очень знаком с основными достижениями в области теории построек из бетона и железобетона, но его общие рекомендации по рациональной организации обороны и объемно-планировочным типам используемых при этом сооружений, вытекающие из опыта Первой мировой войны, были просто бесценны.
Насчет «капониров-блокгаузов» или «ежей», как их еще называет автор. Я помню, с каким энтузиазмом, один из наших пользователей притащил откуда-то на форум чертеж подобного сооружения, как реально построенного русскими во время Первой мировой войны. Этим он пытался обосновать совершенно ложный тезис о том, что опыт Первой мировой войны как раз и требовал строить казематированные постройки фронтального действия и тем самым хоть как-то реабилитировать старые УРы, а точнее оправдать явное несоответствие планировочных типов их сооружений решаемым тактическим задачам. На вопрос, а где именно возвели этот «капонир» с возможностью фронтального огня – в лесу, на болоте, во второй линии или это перволинейный объект? – ответа не последовало. И вот теперь мы можем совершенно четко ответить, как тактически грамотно подобные объекты применяли в ходе Первой мировой войны :
«Подобные постройки, в коих амбразуры подвергаются непосредственным ударам снарядов, должны быть особенно тщательно маскированы, и, как правило, применять их в первой линии или даже в непосредственной близости от нее не следует.
Лучше всего такие капониры располагать за второй линией и в третей линии, где их маскируя, легко сохранить от уничтожения прицельным огнем артиллерии, и где они могут оказать большую помощь своим и фланковым и фронтальным огнем».
Яснее выразить этот общий «военно-инженерный закон», столь активно оспариваемый защитниками массового «фронтального» умопомрачения в Урах первого периода строительства, пожалуй, и не удастся.
В свете статьи Моисеева становятся более понятными некоторые более поздние терминологические несуразности. В частности, при посадках объектов Приморского УРа в рекогносцировочных документах трехамбразурные ДОТы фронтального огня назывались «капонирами», а двухамбразурные – «полукапонирами». Теперь ясно, что это просто от старого термина "капонир-блокгауз" оторвали слово «блокгауз», что и привело к терминологической путанице, которая отнюдь не была безобидной.
Автор уделяет определенное внимание и танкам, говоря, что против них надо использовать рвы, по возможности фланкируемые из кофров. И хотя удовольствие в строительстве кофров для противотанковых рвов не дешевое, тем не менее, их таки применяли на оборонительных рубежах, возводимых заблаговременно в стратегическом тылу в годы Великой Отечественной войны.
Автор, в отличие от Хмелькова, Величко и Яковлева, полностью отдает себе отчет совершенно изменившемся характере фортифкации и его слова о том, что – «Слабость форта, как фортификационной формы, в том именно и заключается, что скрыть его от наблюдения нельзя, а почти каждый снаряд, направляемый на занимаемую им площадь попадает в цель» – звучат как смертный приговор отжившим свое фортификационным формам и уничтожающая оценка трудам коллег, предлагающих в какой-то степени вернуться к этим самым отжившим формам.
Советская военная наука и особенно практика, в конце 20-х–начале 30-х годов переоценила «революционный» характер будущих войн и, как следствие, абсолютизируя опыт гражданской войны, фактически проигнорировала опыт Первой мировой войны в фортификации. А ведь этот опыт был результатом творчества очень многих и людей, и за который было заплачено большой кровью всеми воюющими сторонами. Отрезвление, увы, наступило слишком поздно, всего лишь за год на разразившегося мирового пожара в Европе и возвращаться к фортификационному опыту Первой мировой войны пришлось уже в ходе войны Великой Отечественной.
