Статья Е.А. Балашова из Санкт-Петербурга «Линия Энкеля» производит самое приятное впечатление. В ней рассказывается о линии приграничных укреплений Финляндии, построенных в 1920–1924 гг. по проекту майора французской армии Гросс-Круасси, майора финской армии Фабрициуса по общим руководством начальника финского Генерального штаба генерала Энкеля. Двое последних были офицерами русской службы, причем на русской службе они имели те же самые спецальности. Гросс-Круасси продумывал организацию огневой системы, а Фабрициус – конструкцию отдельных сооружений. Строились предельно упрощенные одноамбразурные пулеметные ДОТы с сектором обстрела 90 градусов, артиллерийские капониры и полукапониры, убежища, включая убежища, совмещенные со стрелковыми позициями. Сооружения строились из монолитного трамбованного бетона, арматурные сетки использовались только в середине покрытия ДОТов, однако имелась жесткая противооткольная одежда потолков. Первоначально майор Игнациус предлагал строить пулеметные капониры и полукапониры, но таких сооружений было больше и Гросс-Круасси настоял на строительстве сооружений фронтального действия, поскольку их потребовалось бы меньше. Оборона носила очаговый характер, что вполне соответствовало местности. Укреплялись прежде всего межозерные дефиле, по которым проходили дороги, а на реках и озерах - те места, где было удобно устраивать переправы. Автор делает вывод, что оборонительная система была адекватной против Красной Армии 1920-х годов, но уже к началу 30-х годов – морально устарела. С 1932 года начались работы по модернизации оборонительной системы, но к 1939 году они закончены не были. Во время Зимней войны эти сооружения оказались некоторым подспорьем для обороны, но многие из них были подавлены советской артиллерией. По этому поводу финские военные специалисты оценивали эти объекты (как пишет автор в своей предыдущей работе) в советской стилистике 1937 года, в чем отчасти они и были правы, так как долговременная фортификация строится по определению надолго и при ее строительстве нужно было просчитывать варианты появления перед ней и более сильного противника.
Статья иллюстрирована фотографиями, схемами расположения сооружений из финских архивов, но, к сожалению, в статье не приводится НИ ОДНОГО чертежа ДОТов и других сооружений, что является безусловной ошибкой автора и редактора, тем более, что такими чертежами автор располагает. Также «улыбнула» подпись к фотографии при заголовке - «Двухэтажный артиллерийский капонир Патониеми со сторны входа в бункер». Здесь я так и не смог решить для себя загадку, что изображено на фото – вид на капонир со стороны входа, или со стороны входа в какой-то расположенный рядом с ним «бункер» и т.д. Объект можно, хотя и нежелательно, было назвать «бункер», но тогда хотя бы в одной фразе должно было быть единообразие, поскольку может создаться ложное впечатление о том, что речь идет о двух разных сооружениях, либо у капонира имеется еще и какой-то дополнительный бункер.
А больше замечаний к этой статье у меня нет.
Следующим, также весьма интересным материалом является статья научного сотрудника музея-заповедника «Петергоф» кандидата исторических наук Павла Владимировича Петрова «Расширение системы базирования и береговой обороны КБФ в Прибалтике весной 1940–весной 1941 годов (окончание)».
Очень сильный материал. На основе серьезной архивной проработки автор раскрывает масштабную картину берегового оборонительного и базового строительства, развернувшегося в Прибалтике. Он отмечает, что создание уже к концу 1940 года хоть какой-то более или менее боеспособной системы береговой обороны на ранее невооруженных островах было большим достижением командования и строительных организаций Балтфлота. Подробно описывается выбор позиций, разработка планов сухопутной обороны, ход строительства.
Из наиболее интересных моментов отмечу только историю с передачей 3-й отдельной стрелковой бригады от армии к флоту и обратно. Первоначально по просьбе руководства НКВМФ бригаду передали из системы НКО в состав Балтфлота, но затем, оказывается, нарком ВМФ Кузнецов попросил армейцев принять бригаду обратно, поскольку флот не хотел связываться с содержанием сухопутного соединения и мотивировал это тем, что командирам служить в такой бригаде будет неинтересно, поскольку у них не будет перспектив служебного роста. Армейские товарищи, всегда передававшие войска флоту с большой неохотой, с радостью забрали 3-ю и, по-видимому, 8-ю бригаду обратно, хотя расположение этих соединений на изолированных территориях делало их полностью зависимыми от флота. По-видимому, Кузнецов не имел столь длительного опыта командования весьма впечатляющей группировкой сухопутных войск на Тихоокеанском флоте, как его предшественники Викторов и Киреев и рассматривал их скорее, как обузу. Во всяком случае, эта информация послужит поводом для серьезных размышлений и для нас самих в части истории сухопутных войск ТОФ, поскольку именно при Кузнецове сухопутные войска в массовом порядке выводились из состава Тихоокеанского флота, а после его отбытия в Москву войска пришлось вновь вводить в его состав, причем зачастую совсем не те, которые накопили большой практический опыт службы в составе флота.
Также весьма интересна история с несостоявшейся передачей на Балтику матчасти 180-мм башенных батарей, завезенных на ТОФ, но еще не установленной. Эта передача, решение о которой было уже принято, была отменена из-за нерациональности столь дальней обратной перевозки крупногабаритной техники. Вместо этого на Балтике запланировали вместо башенных построить две открытые батареи с установками МО-1-180. Одну из них построили на м. Нинаст на Эзеле, а другую предполагали построить на Наргене. По-видимому, матчасть, приготовленная для наргенской батареи и образовала потом знаменитую батарею № 470, отличившуюся в обороне Ленинграда.
Пересказать даже основные положения статьи невозможно, настолько она насыщена исключительно интересной и полезной информацией.
Однако выводы, завершающие публикацию этого материала, просто убивают своей неадекватностью. Автор, полемизируя с официальными военно-морскими историками, проводит мысль, что базовое и оборонительное береговое строительство не оказало влияния на ход военных действий в Прибалтике, поскольку флот из-за угрозы с суши был вынужден вернуться к системе базирования, существовавшей до 1939 года. Вывод, по уровню абсурдности, вполне сопоставим со знаменитой этнической бутербродно-икорной теорией размещения береговых батарей В.Ф. Ткаченко.
Действительно, общеизвестные выводы, давным-давно сделанные историками, этому, мягко говоря, противоречат и выглядят намного более обоснованными.
Если корабельные и большая часть военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота достаточно быстро покинули Прибалтику, то береговая оборона флота с приданными ей сухопутными войсками остались на месте. И влияние этой самой береговй обороны на общий ход событий было весьма существенным и заметным. Уже в первые дни войны ожесточенный характер боев за Либаву во многом определялся наличием 130-мм долговременных батарей, оказавших существенную поддержку войскам.
Да, батареи на побережье Курляндии не сыграли какой-либо роли, но это, пожалуй, единственное исключение.
Оборона Моонзундских островов, которая была бы невозможна без строительства там весьма мощных береговых батарей, играла очень важную роль и весьма существенно влияла на общий ход военных действий, причем не только в Прибалтике, но и под Ленинградом.
Удержание входа в Рижский залив до октября 1941 года было очень существенным подспорьем Красной Армии. Дело в том, что немцам, из-за того, что, в целом, успешная для них военная кампания приобрела затяжной характер потребовалось снабжать войска по растянутым коммуникациям, а наладить быстро движение по железным дорогам было сложно. А использование морских коммуникаций в порты Рижского и Финского залива позволило бы им существенно сократить перевозки по железным дорогам.
Нужда в таких коммуникациях была настолько велика, что немцы пошли на невероятный риск, пытаясь проводить конвои в Рижский порт через Ирбенский пролив при наличии там советской 180-мм береговой батареи, и под воздействием торпедных катеров, эсминцев и авиации. И если первоначально им это удавалось, то после того, как координация действий разнородных сил флота была налажена, неприятельское судоходство в Рижском заливе прекратилось.
Удержание Моонзунда позволило провести с аэродрома на Эзеле несколько успешных авианалетов на Берлин, что привело немецкое руководство в бешенство, и оно заглотило пустышку. В результате 42-й армейский корпус немцев в период самых тяжелых сентябрьских боев за Ленинград, где ход событий мог переломить даже лишний батальон, введенный в бой немцами, с остервенением штурмовал острова, которые совершенно не представляли никакой серьезной угрозы для немцев. Эти бои приняли затяжной характер только благодаря наличию на островах долговременных береговых батарей, оказавших войскам незаменимую артиллерийскую поддержку и которые явились важнейшими опорными пунктами для обороняющихся войск. Борьба за Моонзунд, таким образом, оказала огромное влияние на общий ход событий войны, а без оборонительного строительства 1940–1941 гг. она была бы невозможна.
Автор рассуждает о стратегичеки бессмысленной с его точки зрения борьбе за ВМБ «Ханко». Однако, благодаря наличию там береговой артиллерии эта ВМБ во взаимодействии с батареями отрова Осмуссар (Оденсхольм), включенными в ее состав после падения Моонзунда, удерживала горло Финского залива до декабря 1941 г., не позволяя неприятелю воспользоваться морской коммуникацией на Таллин. Не случайно немцы предприняли самоубийственную для них попытку штурмовать Оссмуссар, и их десант был разгромлен на воде огнем береговой артиллерии. В зимний период эффективная оборона этой ВМБ была невозможна, почему ее гарнизон и эвакуировали, но стратегическую задачу свою он выполнил блестяще.
Таким образом, огромные силы и средства, потраченные на строительство объектов береговой обороны в Прибалтике и на на Ханко, были израсходованы не напрасно и влияние на ход событий оказали существенное.
Я не сомневаюсь, что автор не хуже меня знает все эти хрестоматийные факты, поэтому полагаю, что явная неадекватность выводов этой статьи связана с какими-то личными причинами, возможно и обидами на военное ведомство и официальных военно-морских историков. Автор, скорее всего, воспользовался трибуной Цитадели, чтобы их как-то «уколоть», но этим он совершенно испортил свою же собственную работу. Публикация этих неадекватных выводов уже была замечена специалистами по военно-морской истории, и я полагаю, что она намертво заблокировала возможность для защиты автором докторской диссертации. Этот «неадекват» уже напечатан тысячным тиражом и продается на Невском проспекте, здесь сложно будет чего-то поправить.
Честно говоря, я не понимаю, почему редактор позволил автору сделать этот эмоциональный самоубийственный шаг и не остановил его.
Да, автор пишет о береговых и железнодорожных батареях, забывая, что железнодорожные батареи – это тоже береговые. Здесь надо было написать о стационарных и железнодорожных береговых батареях. Впрочем, на фоне того, что он натворил с выводами, эта мелочь, которую можно и не заметить.
Продолжение следует
